Но кому уподоблю род сей?

Что же мы имеем в этом символе с арифмологической точки зрения и в других аспектах? Сразу скажем, хотя нам и следовало отметить сие раньше, что детей надо воспринимать как плод, рожденный женами. Каков же этот плод, из которого двумя медведицами было уничтожено сорок два? Число это весьма трудно разложить на другие сомножители, нежели шесть и семь: 42 = 6 Х 7. Иными словами, произведение шести и семи означает закон заповедей человеческих помноженный на несовершенство разделенности человека, или, если хотите, наоборот - ведь от перемены мест сомножителей произведение не меняется - разделенность человека, помноженную на невозможность преодолеть ее, применяя человекотворные законы.

Попутно заметим, что число сорок два встречается именно с таким негативным смыслом и в Новом Завете: «Они [язычники т.е. многобожники] будут попирать святый город сорок два месяца.» (Отк 11:2),' «и даны были ему [зверю] уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца.» (Отк 13:5). Так что в меру нашего истолкования не приходится ожидать окончания бедствий в три с половиной года, что составляет сорок два обычных месяца, и, как и во многих других случаях, буквалистам придется долго ждать.

Но разве уничтожение такого произведения (в буквальном и переносном смысле этого слова), как шесть на семь, посредством данной Господом могучей мудрости (две медведицы), не является достойным всяческого прославления и возвеличивания делом - делом, достойным пророка?!

Обратимся еще к одной тайне, которую нельзя рассматривать иначе, как арифмологически: «Пятеро в одном доме станут разделяться, трое против двух и двое против трех.» (Лк 12:52). Однако, дабы наиболее полно понять смысл сего, лучше начать издалека.

Взглянем на цепь рассуждений Иринея, касающихся сотерологии - учения о спасении. В качестве базовых положений своей «логики» Ириней берет несколько фрагментов из Деяний: «С великою же силою Апостолы воздавали свидетельство воскресению Господа Иисуса (ср. Деян 4:33), говоря к ним: «Бог отцов наших воскресил Иисуса, Которого вы взяли и умертвили, повесив на дереве. Его Бог возвысил в Начальника и Спасителя славою Своею, дабы дать Израилю покаяние и прощение грехов; и мы в том свидетели словам сим, и также Дух Святый, Которого Бог дал верующим в Него (ср. Деян 5:30-32). И всякий день - говорится - в храме и по домам они не переставали учить и благовествовать об Иисусе Христе (ср. Деян 5:42), Сыне Божием. Ибо таково было познание спасения, которое делает совершенным пред Богом тех, которые признают пришествие Сына Его.» (Ириней «Против ересей» III.12:5).

Вот так просто, чтобы не сказать примитивно, представляется совершенство Иринею, что же касается делающего человека свободным познания истины (ср. Ин 8:32), то в представлении Иринея оно сводится к признанию пришествия Сына Его. Вот и все! У Иринея все предельно просто, и не требуется знать никаких тайн Царствия Божия. В последующие века развития этого положения оно было сформулировано так: «Знаю Христа, бедняка распятого. С меня хватит, сын мой!» Такова простота веры во Христе, где не требуется познавать ничего другого, где не остается места мудрости, не остается места знанию. Но не та ли это простота, которая по русской народной пословице «хуже воровства»?

Итак, «Пятеро в одном доме станут разделяться, трое против двух и двое против трех.» (Лк 12:52). В самом деле, разве возможность познания тайн Царствия Божия не устранена противопоставлением веры и надежды с любовью (трех) - как главных ценностей традиционного христианства - мудрости (двум), вместо которой мы имеем простоту? И разве для иных, стремящихся познать конец, не познав начала, мудрость и знание не стали той целью, что заслонила от них любовь с верой и надеждой? И вместо того, чтобы двум и трем быть собранными вместе, они восстают друг на друга. И нет уже пяти - познания тайн Царства Небесного - ибо пять разделены.

А теперь не пора ли нам заглянуть за завесу тайны Иудиных тридцати сребреников? Следует признать, что сия тема могла быть рассмотрена в основных чертах и без привлечения арифмологии, и мы слегка затрагивали ее, но уж коль скоро мы не смогли найти для нее лучшего места, изложим в главе, посвященной арифмологии, и другие аспекты тридцати сребреников, с чего мы и начнем, арифмологией лишь подведя итог.

Ни один из богословов современных христианских конфессий не сможет отрицать по крайней мере того факта, что события, описанные в Новом Завете, требуется связывать с тем, что сказано по их поводу в ветхозаветных писаниях. Потому будет совсем не вредно для нашей праведности посмотреть, что же написано по поводу тридцати сребреников у пророка Захарии: «И скажу им: если угодно вам, то дайте Мне [Господу Богу] плату Мою; если же нет, - не давайте; и они отвесят в уплату Мне тридцать сребреников. И сказал мне Господь: брось их в церковное хранилище, - высокая цена, в какую они оценили Меня! И взял я тридцать сребреников и бросил их в дом Господень...» (Зах 11:12,13).

Вообразим себе на миг, что никакого Иуды, ни предательства его не было, и зададим вопрос: какой платы может требовать Господь Бог? Ответ не заставляет себя ждать, как только мы понимаем, что тридцать суть не что иное, как произведение пяти, двух и трех:

30 = 5 х 2 х 3 !

Надо ли нам продолжать? Или читателю и так ясно, что сие есть абсолютно естественное и открытое Священным Писанием требование Господа - тайная и мудрая любовь. В отношении любви к Богу уже, мы надеемся, ничего не надо прибавлять. Однако повторить стоит, что любовь сия должна быть истинно мудра, ибо никто еще не спасся через лоб, по русской пословице разбитый во время молитвы, а изнурение тела и небрежение плотью по слову Апостола Павла «имеет только вид мудрости» (Кол 2:23). С другой стороны, любовь к Богу должна быть тайна: «не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах [церквях] и на улицах, чтобы прославляли их люди.» (Мф 6:2). Одним словом, качество того, что выражено в количестве требуемых Богом сребреников, не вызывает никаких сомнений.

Но ведь, связывая фразу из книги пророка Захарии с Новым Заветом, мы неизбежно должны вложить тот же самый смысл и в тридцать сребреников Иуды! В противном случае нам придется пойти на признание случайного параллелизма Ветхого и Нового Заветов. Еще раз обратясь к фрагменту из Захарии, мы не сможем не видеть, что плату в тридцать сребреников требует Себе Сам Бог, а никакой не Иуда, а если и так, то он выступает как уполномоченный Бога, коему поручено принять сию плату, чтобы далее бросить высокую цену в храм Господень. А кто является храмом Божиим?! И каков смысл бросание высокой цены внутрь храма? Мы знаем ответы на оба сии вопроса: тайная и мудрая любовь должна быть обращена внутрь.

Теперь попробуем вместе с читателем представить себя по человеческому разумению на месте Иисуса Христа, Который знает, что должен быть распят. Если кто-то из читателей не может или не хочет себе такого представить, то ему еще и сейчас не поздно отложить нашу книгу. Тот же, кто смог представить себе сие, пускай теперь подумает, не забывая всего сказанного нами выше: кому из учеников можно было поручить принятие той платы и бросание ее в храм Господень? Тому ли, кто был наиболее низок? Тому ли, кто был наиболее вероломен? Тому ли, кто был наиболее жаден? А, может быть, единственным выходом было дать сие поручение тому, кто любил Иисуса так сильно, что согласился воистину пожертвовать собой, на многие века став символом низкого предательства?..

А вот теперь, когда читатель согласился представить себя на месте Иисуса, читателя можно поставить перед другим вопросом: кто из вас согласился бы выполнить поручение Иисуса, если бы приказ о предательстве был дан Им Самим, достаточно ли у вас на это смирения и любви к Нему, или вы бы отказались? И тот, кто все-таки взял бы на себя сию тяжелейшую ношу, не смог бы придти к этому решению иначе, как через долгие и мучительные сомнения. И этот человек мог, решившись и исполнив поведенное, сказать: я долго не мог отважиться совершить того, что должно быть совершено, но теперь я сделал то, что Ты хотел, Твоя жизнь не прошла даром, - «радуйся Равви!» (Мф 26:49). И кто мог бы отказать себе в том, чтобы последний раз поцеловать своего Учителя?