Откровенный разговор с верующими и неверующими

Проучился я четыре с половиной года. Кончил отличником, получив тем самым после присвоения мне степени кандидата право и на следующую степень. Сдал, соответственно требованиям устава университета, в усиленном (магистерском) объеме несколько экзаменов, написал вторую диссертацию и получил звание магистра богословия.

В университетский период со мной произошли некоторые события, сыгравшие важную роль в моей жизни и моем духовном развитии. В 1932 году я и группа других студентов покинули ряды РСХД, где кое-кто из руководителей "движения" в Прибалтике начал активно проводить антисоветскую политику, вербуя из членов РСХД боевиков и белогвардейских пропагандистов...

В это же время, слушая совместно с лютеранами лекции профессора-библеиста Александра фон Бульмеринка, который работал тогда в нашем университете, я увлекся историей Древнего Востока и библеистикой и решил в дальнейшем совершенствоваться и работать именно в этой области. Впрочем, магистерскую диссертацию я написал из области патрологии (Богословская дисциплина, изучающая "творения" христианских писателей первых девяти веков нашей эры) и пастырского богословия, так как профессор Мартинсон передал мне пожелание митрополита поработать над трудом, который в дальнейшем помогал бы подготовке будущих "пастырей". Я был стипендиатом синода и отказываться от его задания не считал возможным. Работу свою написал со строго православных позиций, да иначе тогда я и не мыслил. Кроме упомянутых сомнений в полезности обилия молитв и театральности богослужений, я во всем был строго православным человеком и часто горячо спорил с лютеранами и сектантами, воевал пером и словом с католиками, защищая православные взгляды на различные догматы и "истины" церкви.

В эти же годы я, работая в приходской воскресной школе, познакомился с девушкой, которая сразу же после окончания мной университета стала моей женой.

К вопросу о моей тогдашней православности. У нас на факультете была общая с лютеранами кафедра, на которой изучались история религии, религиозная психология и психология масс с точки зрения религии.

По замыслам богословов, руководителей и идеологических вдохновителей факультета, религиозная психология должна была утверждать... что религия богоданная, "от сотворения" присущая человеку потребность, нечто неистребимое и связанное с самим существом человека. Вместе с этим религиозная психология разрабатывала методы воспитания религиозных убеждений.

Предмет психологии масс с точки зрения религии ("религиозное познание народа") должен был наставлять будущих пастырей и пасторов учитывать местные особенности приходов, в которых им придется действовать: один подход к людям должен быть в сельской местности, другой - в рабочем предместье, третий - в приходе, находящемся в университетском городе. Здесь же рекомендовалось изучать для использования в религиозных целях местные обычаи, традиции, приметы, суеверия. Рекомендовалось вникать, чем живет и дышит тот круг людей, духовным руководителем которого предстоит стать будущему священнику.

Лекции читал рано умерший, очень интересный человек - профессор Эдуард Теннманн. Читал увлекательно, но слишком смело с точки зрения и православных и лютеран. Мы, и я в том числе, не любили его, вышучивали, считали чуть ли не умалишенным. Впоследствии, через десятки лет, когда я сам прошел путь строгого суда над своими знаниями и убеждениями, я, перебирая однажды свой архив, нашел его лекции в своей записи. Не без грусти пришлось убедиться, как легкомысленно и некритически, вверив себя руководству признанных авторитетов, относился к этим лекциям в молодости. Осторожно они сигнализировали нам, юнцам, о тех возможностях, которые открывает в изучении религий подлинная наука.

Профессор Мартинсон хотел видеть во мне своего преемника. Он же начал хлопоты об оставлении меня при университете в аспирантуре как докторанта. Я, уже горячо увлеченный желанием работать над Библией, дал свое согласие. По решению правления университета я был оставлен в аспирантуре.

Но... в Эстонии уже начали дуть фашистско-нацио-налистические ветры, ветры того угара, который охватил страну в следующем году. Уже появились на улицах хмельные молодчики в черных беретах с прикрепленным к ним значком изображением руки, держащей дубинку. Их так и звали в народе: "кайка-мехед" - "дубинщики". Все чаще звучал лозунг "Эстония для одних эстонцев!" Трудящиеся были далеки от этого угара, но для определенных кругов это было выгодно, и кайкамехед с каждым днем все более распоясывались.

Университетское начальство тоже не осталось в стороне от этих веяний. И я, хотя и был оставлен при университете, но только как "дипломированный, продолжающий учиться", то есть аспирант без стипендии. Общество помощи бедным платило мне стипендию только до получения диплома. Ему нужен был приходский "батюшка", а не богослов. Я оказался в трудном положении: женатый человек без средств к существованию. Мать зарабатывала слишком скромно, чтобы иметь возможность помогать мне дальше. Тесть работал псаломщиком на очень скудном окладе и растил еще двоих детей. Расстроенный, обескураженный Мартинсон поехал в Таллин, в синод. Оттуда он привез предложение: посвящайтесь... в синоде есть вакансия, которую никто из-за малодоходности и хлопотности не желает брать. Должность миссионера тюрем, больниц, заразных бараков, богаделен, приютов, домов для сумасшедших. Ездить, посещать, беседовать, служить, выслушивать и утешать, где удастся и чем удастся помогать... 14 дней в месяц работать, а остальные посвящать научной работе. Жалованье более чем скромное, но лучше чем ничего.

Священство было естественно для моих взглядов и устремлений. Но я очень хотел стать ученым и поэтому не мог рассматривать священство иначе, как временное занятие. Жена согласилась на трудную жизнь. И вот в августе 1935 года я стал священником.

ПЕРВЫЕ РАЗДУМЬЯ О БОГОВДОХНОВЕННОСТИ БИБЛИИ

Моя работа при университете продолжалась полтора года. Дни и недели проводил я в старинной университетской библиотеке, оборудованной в руинах бывшего католического монастыря. Более миллиона книг стояло передо мной на бесконечных полках, к которым я получил свободный доступ. Я остался один на один с этим средоточием человеческой мысли, без навязчивых помочей авторитетов, предоставленный самому себе. Я должен был искать и найти свой путь.

Темой докторской диссертации я взял "Препатриархальный период книги Бытия", то есть рассмотрение первых двенадцати глав Библии. Здесь сконцентрированы узловые проблемы библейского и догматического богословия. I и П главы рассказывают о происхождении мира, происхождении и начальном состоянии человека. Вокруг этих глав издавна кипят схватки богословов с астрономами, геологами, археологами, этнографами и биологами. III глава история грехопадения, библейская легенда о появлении зла и страданий в мире. Один из "проклятых" вопросов, над которыми ломали головы богословы и философы, социологи и моралисты, писатели и ученые. IV и V главы - начальные судьбы развития рода человеческого на земле. И опять здесь перекрещиваются пути богословия с путями истории, этнографии, археологии, этики, социологии и т. д. VI - VIII главы - потоп! Вновь геология, археология, история и этнография скрещивают свое оружие с богословием. IX глава - послепотопный "завет" людей с богом и рассказ о ссоре Ноя с Хамом. Здесь наука опять сталкивается с религией в трактовке проблем появления магии, рациона питания древних людей, истории культивирования растений, возможности пророчества и предсказаний. Здесь ставятся расовая и другие проблемы. Х - XI главы послепотопная этнография и соответственно новое столкновение религии с соответствующей наукой. XII глава - начало "избраннической" миссии евреев. Здесь тем самым ставится вопрос о возможности разделения религий на "естественные", рожденные невежеством и ошибками древних, и "богооткровенные", дарованные людям якобы самим небом. Наука и религия противостоят здесь друг другу в вопросе, от которого, собственно, зависит: быть или не быть религии на земле? ложь она или истина?