Молитва

уголков души, которые не видит никто и никогда.

Именно эту третью сторону личности Господь и хочет видеть, когда мы предстаем

перед Ним в молитве. Молитва существует, чтобы выразить неподвластное словам, обнажить

свой тайный стыд, поведать о печалях, которые мы скрываем от внешнего мира. Я тщетно

воздвигаю преграды между собой и Богом, упрямо закрывая глаза на тот факт, что Он глядит

мне в сердце, проникая сквозь мое та-тэ-ма-э, достигая моего хонг-нэ. Он видит то, что не

дано увидеть ни одному человеку. Ведь сказал же Господь Самуилу: «Я смотрю не так, как

смотрит человек; ибо человек смотрит на лице, а Господь смотрит на сердце» (1 Цар 16:7).

Мне порой даже кажется, что истинная молитва — это те мои мысли и чувства,

которые во время молитвы возникают, а вовсе не произносимые мной слова. Ни одна моя

мысль не ускользнет от Бога: «Еще нет слова на языке моем, — Ты, Господи, уже знаешь его

совершенно… Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо

— Ты там; сойду ли в преисподнюю — и там Ты» (Пс 138:4, 7–8). И по мере того как я учусь

«озвучивать» свои тайные помыслы и ощущения, их власть надо мной ослабевает.

Я прекрасно знаю цену поверхностным отношениям с людьми. У меня есть множество

знакомых, с которыми я обсуждаю погоду, спорт, концерты и фильмы, стараясь избегать

разговоров о значимом: о подавленной боли и тайной зависти, о грубости их детей и о

духовном неблагополучии. В результате такие отношения не развиваются. С другой

стороны, если я поверяю друзьям свои тайны, наши отношения углубляются.

Также и с Богом. Пока я не стану откровенно говорить с Ним о том, как горько не

получать ответа на молитвы, как сильна боль утрат, как мне стыдно за то, что я никак не

могу простить друга, как мучительно не чувствовать Божьего присутствия, наши отношения

тоже не сдвинутся с места. Пусть я посещаю церковь, пою псалмы и вежливо обращаюсь к

Богу с заученной молитвой! Без искренности с моей стороны близости с Богом не достичь.

«Нужно раскрыть себя перед Богом таким, каков ты есть, а не представляться перед Ним

таким, каким должен был бы быть», — писал Клайв Льюис. Другими словами, следует

довериться Богу и не скрывать от Него то, что Он и так уже знает.

Моя канадская подруга написала мне, что большую часть жизни стыдилась своих

отрицательных эмоций — грусти, страха и злости. Она пыталась их подавлять, но поняла:

любая попытка превратить отрицательные эмоции в положительные выльется в чистой воды

притворство. Ей придется лукавить, скрывая свои истинные чувства. И она пришла к выводу:

«Лукавить перед Богом — пустая трата времени. К чему стыд? К чему притворство?

Не лучше ли признать наличие отрицательных чувств и честно рассказать о них Богу? Я

поняла, что никогда не перестану испытывать сильные эмоции. Так уж я устроена. Я

настолько эмоциональна, что чувства у меня никогда не иссякнут. Однако я должна

научиться жить правильно, несмотря на свои изменчивые чувства. И я верю, что Бог

способен научить меня этому».

Уязвимые

Однажды мне пришла в голову такая мысль: я часто беспокоюсь о том, ощущаю ли я

Божье присутствие, но никогда не задумываюсь о том, ощущает ли мое присутствие Бог.

Обнажаю ли я перед Ним в молитве сокрытые тайники моей души? Ведь только обнажив

душу, я способен увидеть самого себя таким, какой я есть. Увидеть в свете Божьем. В этом

свете я чувствую себя совершенно голым, вижу себя абсолютно не таким, каким стараюсь

казаться самому себе и всем окружающим. Бог, и только Бог знает, какие скрытые мотивы

таятся за моими поступками. Змеиный клубок похоти и гордыни? Не-исцеленные раны,

которые, как ни парадоксально, заставляют меня притворяться абсолютно цельным и

здоровым? Молитва подвигает меня возложить к Божьим стопам всю мою жизнь, чтобы Он

очистил все нечистое и исцелил все не исцеленное. Разоблачиться, полностью раскрыться —

нелегко, но процесс «саморазоблачения» показывает мне: под слоями копоти и пыли сокрыт

шедевр, который Господь готов отреставрировать.

«Мы не способны сделать Бога видимым, но мы способны сделаться видимыми для

Бога», — сказал как-то иудейский теолог Авраам Джошуа Хешель. Неуверенно, со стыдом и

страхом, я предпринимаю попытку стать видимым для Бога и… чувствую себя свободнее.

Страх быть отвергнутым растворяется в Божьих объятьях. Я не понимаю этого умом, а лишь

верю: Богу угодно и приятно знать любую мелочь о моей жизни.

«Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? Но

если бы и она забыла, то Я не забуду тебя. Вот, Я начертал тебя на дланях Моих» (Ис

49:15, 16).

Мне представляется мать. Она души не чает в своем малыше, который так мало дает ей

взамен. Любой чих, любой поворот маленькой головки, движение глаз младенца, его улыбка,

его кряхтение — ничто не ускользает от внимания матери. Есели уж человеческое дитя

купается в материнской любви, то сколько же любви получает дитя Божье!

Человек — Homo sapiens — единственный биологический вид на земле, с которым

Господь может вести диалог. Только человек способен членораздельно выражать

благодарность или жалобу. Только человек способен описать словами увиденное чудо или

трагическое происшествие. Как же можно обесценивать ту уникальную роль, которая

отведена человеку во Вселенной? Человек рождает слова. Слова, обращенные к Творцу. И

Господь с готовностью вслушивается в них 10 .

Профессор кафедры теологии Кембриджского университета Дэвид Форд однажды

спросил католического священника о самой распространенной проблеме, с которой

сталкиваются духовники. Падре, имевший за спиной двадцатилетний опыт принятия

исповеди, без колебания ответил: «Искаженное представление о Боге». Очень немногие из

прихожан, встречавшихся ему на исповеди, понимали, что Бог, в Которого они верят, есть

Бог любви, прощения, милости и сострадания. Чаще же всего люди видели в Боге угрозу, но

никак не достойного доверия Друга, каким является Иисус Христос. Профессор Форд

комментирует: «Это, пожалуй, самая трудная для постижения истина. Просыпаемся ли мы

каждое утро с чувством радости от того, что мы любимы Богом? Строим ли мы свои дневные

планы с учетом того, что Бог жаждет общения с нами?»

Вчитываясь в вопросы Форда, я понимаю: именно мои представления о Боге

определяют ту степень честности и открытости, которую я проявляю в молитве. Обнажу ли я

перед Богом свое «я»? Но мне страшно оказаться неугодным Богу, и вот я — глупый! —

прячусь от Него. Увы, именно моя скрытность как раз Ему и неугодна. Для меня скрытность

— это самозащита, а для Бога — знак недоверия к Нему. В любом случае, она так и будет

разделять нас, пока я не признаю собственную нужду и не увижу Божье желание ее

восполнить. И когда я, наконец, со страхом и трепетом приближусь к Господу, то найду в

Нем не тирана, а любящего Отца.

Апостол Павел коленопреклоненно молился о том, «чтобы вы, укорененные и

утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что есть широта и долгота, и

глубина и высота и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову» (Еф 3:18, 19).

10 *В поэме Джона Мильтона «Потерянный рай» безутешные Адам и Ева после грехопадения бродят по

земле. Они ужасаются содеянному: им кажется, что их проступок изменил направление вращения Земли.

Утратившие родной дом люди пытаются понять, вернет ли им Бог Свое расположение. И вот перед Адамом