Дневники св. Николая Японского. Том III

23 июля/4 августа 1895. Воскресенье.

Утром — катихизатор Илья Яци, вялый–превялый, назначен в Хацивоодзи, и не хочет идти туда, но сам на пути туда. Что поделаешь с такими людьми? Нужно бойцов с язычеством, а они идут, чтобы лечь…

За обедней, между прочим, молились трое русских — два неизвестных, третий — студент Поляновский, оказывающийся настояще религиозным, что так редко между светскими и так отрадно; после обедни он зашел попросить для чтения духовных книг; я отвел его в редакцию «Синкай» и предложил брать из русских духовных журналов, что хочет; он понес домой семь номеров.

После полудня — чтение японских писем; все просьбы денег; три часа читал секретарь; ни единого безденежного. Я не мог долее выносить; продолжить завтра; впрочем, ведь каждый день то же, — рвут на части…

С пяти часов была в Соборе свадьба: Никифор и Никанор, не один десяток лет служащие в Миссии, брачили своих семейных: дочь первого, Василиса, выходила за деверя второго, Георгия.

Бракосочетание совершал недавно поставленный о. Сергий Судзуки. После сего он пришел ко мне проститься; послезавтра отправляется на место службы в Оосака. Много я говорил ему в напутствование наставление; дай Бог, чтобы не забыл и исполнял; Церковь там трудная; много способных к злословию и не миру.

24 июля/5 августа 1895. Понедельник.

Целый день переносили библиотеку. Сегодня и научную всю кончили.

Петр Такемото опять просится в катихизаторы, и именно христиане Хиросима просят его к себе, так как назначенный туда из Мацуэ Лука Кадзима болен и не может скоро прийти. Отослал я письмо Такемото к о. Симеону Мии; если он не имеет ничего против, то и пусть Такемото катихизаторствует пока в Хиросима. Принять на службу его должно. В прошлом году он с катихизаторского поста в Куре отправился не самопроизвольно, а потребованный воинским уставом. Все время был в передовой армии, достигшей почти до Мукдена; должно быть, немало оказал подвигов и много перенес трудностей. Писал иногда с поля битвы сюда, и все письма были проникнуты христианским духом. Недавно вернулся вместе с своим полком в Хиросима и тотчас же известил телеграммой. А ныне большим письмом просится опять на службу Церкви. — До поступления в Катихизаторскую школу (у Ниицума в Коодзимаци) он также был военным: три года отслужил в Гвардии.

25 июля/6 августа 1895. Вторник.

Перенесли библиотеку на иностранных языках, начиная с еврейского, кончая немецким. Сгибаясь почти до лежачего положения под накатом крыши и ползая задом и передом по невозможности извернуться с тяжкою ношею книг на руках, я однажды так ударился головой о стропила, что в бесчувствии опрокинулся назад; пришедши же в память, возблагодарил Создателя, что он покрыл голову таким крепким черепом; ныне лишь небольшая головная боль и багровый подтек во всю верхушку лысины.

Помогали доселе очищать книги от пыли и плесени ученики Катихизаторской школы, переносить в новое здание — прислуга; последней обещаны деньги, первым отправление в Одавара на остальное время каникул. Завтра они и отправятся.

26 июля/7 августа 1895. Среда.

Сегодня перенесли почти всю западную библиотеку во второй этаж нового здания, ибо третий — почти наполнился основною (разумеется, нижняя половина шкафов). Помогали восемь семинаристов, оставшихся на каникулы здесь.

27 июля/8 августа 1895. Четверг.

Переноска книг в новое здание закончена. Но и под крышей еще осталось книг столько, что ж с первого взгляда как будто и не начинали переносить, хотя половина шкафов нового здания наполнена — больше чем семью тысячами томов основной библиотеки и почти таким же количеством запасной. Остались под крышей учебники, много непереплетенных книг, брошюр и разный печатный хлам; только все это расставлено и уложено на полки. Помогавшие ученики отпущены в Одавара на остальное время каникул; все они — из наказанных за «кессеки».

28 июля/9 августа 1895. Пятница.

Утром чтение церковных писем. Катихизатор Стефан Мацуура отказывается от службы по следующему обстоятельству: захворал у него отец, он отправился к нему; отец помер, захворал младший брат, больной и доселе; расходы на отца и брата были его родственного дома, который ныне изъявил притязание усыновить его и женить на домашней язычнице; весь дом тоже языческий и, по–видимому, не любящий христианства. Обязанный Стефан и сдается на ту сторону, хоть несравненно больше обязан Церкви, взявшей его буквально паршивым мальчишкой и воспитавшей в Семинарии до того, что он вот теперь катихизатор. Кстати, не из очень желательных людей он для церковной службы — и пусть с Богом идет!

Было два письма от язычников, спрашивающих об условиях поступления в Катихизаторскую школу. Отвечено, как всегда, что надо сначала сделаться христианином и воспитать в себе желание распространять христианскую веру в стране.

29 июля/10 августа 1895. Суббота.

За обедней молились о дорогом нашем ктиторе Феодоре Никитиче Самойлове и потом соборне отслужили панихиду по нем. Упокой, Господи, его душу в селениях праведных!

Катихизатор Андрей Метоки, избранный в диаконы, вернулся из Тоёхаси и рассказывал о тамошней Церкви, одной из лучших у нас; благочестивее семейства Симеона и Нины Танака едва ли есть у нас; и богаче их, кажется, нет у нас христиан: обладают огромным заводом «сои» и «мисо»; на Церковь жертвовать не скупятся.

За всенощной, кроме большого числа японцев, было пятеро русских: Поляновский из Посольства и старик Замятин из Иркутска с дочерью и двумя молодыми дамами из Хабаровска. Служба им понравилась и обещались также завтра к обедне приехать. «Только не понимаем», — заметила одна дама. — «Сердцем должна понимать», — строго заметил старик Замятин.

Ученицам Женской школы так понравилось жить в Тоносава (где они в первый раз проводят каникулярное время), что они заранее принимают меры, чтобы и на будущее время не минуло их это удовольствие; сегодня старуха Анна Кванно выражала просьбу, чтобы через год (чередуясь с учениками) всегда там ученицы проводили каникулы. Ладно, милые дети! Не обижу вас и вперед, лишь бы всегда Женская школа была такою безукоризненно исправной, как ныне.

30 июля/11 августа 1895. Воскресенье.

За литургией были вчерашние русские. Японских христианок было довольно много, христиан мало — вероятно, по причине начавшихся летних жаров. Жарко, действительно, было до того, что в митре все время стоять оказалось невыносимым, и я снимал ее в неположенное время. Следовало бы иметь митры отдельные для зимы и лета; изволь держать на голове тяжелую, полуметаллическую шапку, набитую внутри ватой! Я боялся, что сознание потеряю от прилива крови к голове.

Диакон Яков Мацуда с семьей приехал из Оосака. Хотел сделать ему строгий выговор за недобрые его отношения к священнику Иоанну Оно, выпросившему его к себе из (плохих) катихизаторов в диаконы, и поставить на вид, что он переведен сюда не в смысле повышения, а для того, чтобы освободить Оосакскую Церковь от него; но при виде его троих малых детей размягчилось мое сердце, и я, приласкав их всех и напоив чаем с «пангваси», дал ему пять ен на экстренные нужды по устройству помещения в Сиба и отпустил с миром и любовью. Господь с ним! Здесь он повредить никому не может немиролюбием и наклонностью к сплетням.

31 июля/12 августа 1895. Понедельник.

Целый вечер поверял и приводил в порядок основную библиотеку. Вечером написал письмо — в Хакодате о. Сергию, чтобы помог там о. Петру Ямагаки лучше устроить школу, в Кёото о. Симеону Мии, чтобы помог о. Судзуки освоиться с Церковью в Оосака и потом во всем Циукоку.