Аскетические творения

3. Вопрос. Ежели мы освободились в крещении [232], почему еще не увидели воздуха свободы, как видят его подвизающиеся?

Ответ. Оттого что помрачают нас произвольные сласти и нерадение о заповедях, которые они исполнили. Ибо, как мы сказали выше, человек освобождается даром Христовым; по своей же воле, где любит, там и пребывает, хотя и крестился; потому что самовластие не понуждается. Когда же Писание говорит, что нуждницы восхищают Царствие Небесное [233], то говорит сие о своей воле, дабы каждый из нас понудился после крещения не уклоняться к злу, но пребывать во благом. Если бы мы терпели насилие от злых духов, то всячески мог бы освободивший нас Бог сделать нас не подверженными невольному изменению; ныне же сего нет, но Он избавил нас крещением от насильственного рабства, упразднив грех крестом, и постановил заповеди свободы; пребывать же или не пребывать в заповедях попустил самовластной нашей воле. Потому сколько исполняются заповеди, настолько и означают свободу и любовь к Освободившему; а насколько бывают пренебрегаемы или оскудевают, настолько и показывают наше пристрастие к сластям. Иные претыкаются своими собственными помыслами и говорят: «Хотим исполнить заповеди и не можем, будучи держимы властию греха»; а потому и надлежит прежде подвизаться и изгладить грех, чтобы быть в состоянии исполнять заповеди свободы, не разумея ни того, что говорят, ни того, о чем утверждают. Если ты вовсе не имеешь свободы и не можешь исполнять заповедей, то какими же делами и подвигами изгладишь, по твоим словам, грех? Подвиги верных суть заповеди. Ты говоришь: «Я не могу исполнить заповедей, если сперва не очищусь чрез подвиги». Покажи мне, как говоришь, подвиги, кроме заповедей, и я покорюсь твоему образу мыслей. Если укажешь на молитву, это есть заповедь; если скажешь о низложении помыслов, — и это заповедь; если о посте и бдении, и сие тоже есть заповедь; если укажешь на подаяние или отвержение своей души — это заповедь; если скажешь: смерть или крест или иное какое-либо дело добродетели — все они суть заповеди. И потому получившим силу [к исполнению] заповедей, как верным, Господь заповедует подвизаться в том, чтобы не возвращаться назад [234]: не так, чтобы посредством их изгладить грех, но чтобы более не возвращаться к нему. Ибо и сии заповеди не искореняют греха: это есть дело единого креста, но они лишь хранят пределы данной нам свободы. Иначе скажи мне, если ты искореняешь грех Адамов посредством дел, то как же Христос умре грех наших ради, по Писанием [235]? Но противоречить сему не могут, а лишь вопрошают непоследовательно, рассматривая все по своим мнениям и не повинуясь истине святого Писания. Они говорят: «Если крещением истребляется грех, то почему он опять действует в сердце?» Мы неоднократно указывали причину сего, т. е. что он не потому действует после крещения, чтобы был оставлен внутри нас, но потому, что любим нами, при опущении заповедей. Ибо святое крещение дает совершенное разрешение; связать же себя снова пристрастием или пребыть разрешенным чрез делание заповедей есть дело самовластного произволения, потому что помысл, укосневающий в какой-либо сласти или раздражении, есть знак самовластного пристрастия, а не того, что грех оставлен внутри нас. Поелику мы, по Писанию, имеем власть помышления низлагати и всяко возношение, взимающееся на разум Божий [236], то по сему самому лукавый помысл для низлагающих его в себе есть знак любви к Богу, а не греха, ибо не приражение помысла есть грех, но дружеская с ним беседа ума. Если же не любим его, то зачем медлим в нем? Невозможно, дабы что-либо от сердца нами ненавидимое продолжительно собеседовало нашему сердцу без нашего злого участия в этом. Ибо если и ненавидимый помысл господствует и обладает умом — не противоречу, что случается и сие, — однако это не есть остаток внутри нас греха Адамова, но преступления по крещении. Ибо когда по святом крещении, будучи в состоянии исполнить все заповеди, не исполняем их, тогда, и не желая того, бываем содержимы грехом, пока покаянием не умолим Бога, направляясь ко всем Его заповедям, и Он не истребит грех нашего самовластия. Две причины действия в нас зла, и обе они зависят от нас самих: одна действует по причине недостаточного исполнения заповедей, другая же неизбежно содержит нас ради нашего злоделания после крещения, что истребляет только один Бог, будучи умоляем милостынею, молитвою и терпением постигающих нас [скорбей]. Но и сие подает нам совершенная благодать, тайно дарованная нам крещением.

4. Вопрос. Согрешил ли и Павел по крещении, потому что невольно подвергался действию греха? Ибо говорит: «Вижду ин закон противувоюющ закону ума моего» [237].

Ответ. Так и другое в Писании худо понимающие неправильно толкуют и обольщаются. Прочти главу сию с начала, и увидишь, что святой Павел говорит не о себе после крещения, но ставит себя на место неверных и некрещеных иудеев, увещевая их, что без благодати Христовой, даруемой крещением, невозможно одолеть греха, ибо, сказав: «Окаянен аз человек, кто мя избавит от тела смерти сея?» — он присовокупляет: «Благодарю Бога Иисус Христом Господем нашим». Посему говорит: «Закон духовен есть — аз же плотян есмь, продан под грех» [238]. А потому и все, что относится к закону, сказует духовно, не хотя, чтобы они были под законом, но под благодатию, которая есть духовный закон, в нас написанный. Итак, если мы разумеем слова святого Павла, будучи в состоянии духовными духовная сразсуждати [239], то посредством сих можем уразуметь истину, как на нас, таинственно получивших чрез святое крещение благодать Святого Духа, сбывается сказанное о храме, законе и жертвах. Храмом Святого Духа назвал он нас и побуждает возносить духовные жертвы [240], называя иудея в тайне, а не яве и [разумея] обрезание сердца духом, а не писанием [241]; да и самый тот духовный закон небесный Законоположник Христос Духом написал в верных, не на скрижалех каменных, но на скрижалех сердца плотяных [242]. Так же как о сих сказал он, что все это было в тайне [243], так точно разумей и о каждой из вещей, преобразовательно сказанных, т. е. бывших. А поелику мы еще твердо не уверовали Христу, не считаем себя должниками всех Его заповедей и не отверглись себя, по слову Его [244], посему и не знаем вышесказанной тайны, приняв ее от самого крещения. Когда же укорим себя в этом маловерии и будем веровать Ему чистосердечно во всех заповедях, тогда, принявши в себе опыт вышесказанных вещей, исповедуем поистине, что святое крещение совершенно и что благодать Христова излилась [245] [на нас в Нем] изобильно, ожидая по сем нашего послушания и делания заповедей, силу к исполнению которых мы чрез нее предполучили. Посему те из нас, которые не исполнили еще заповедей свободы и не достигли свободного Иерусалима, ибо вышний Иерусалим свободь есть, иже есть мати всем нам [246], возрождая нас банею пакибытия [247]. Но еще находимся на пути, а может быть, и заблуждаемся [248], шествуя по беспутиям, ибо спорить и противоречить истине суть признаки невежественного пути, а не правого шествия. Посему-то блаженный Павел, видя нас, медлящих [вступить] на совершенный путь, говорит: «Тако тецыте, да постигнете» [249]. Если же еще мы не достигли до града, то когда увидим храм и, вшедши внутрь его, удостоимся быть приведенными к жертвеннику? Но что говорю о граде, храме и жертвеннике, когда мы не прошли еще и зверей тростных, запретить которым [250] молит Бога пророк, да не будут повреждены зверями первородные жертвы ума, которые поведено было возносить, иже в тайне иудею [251]? Или, по-твоему, иудей в тайне, по слову апостола Павла, есть; храм же сыном Давида еще не создан, и очистилище еще не сооружено, но тобою ныне будет сооружаемо? Ибо сие самое ты ясно проповедуешь, говоря, что грех Адамов истребляется подвигами, а не благодатию Христовою, которая вселяется в нас тайно крещением, обнаруживается же тогда, когда, совершив как надлежит путь заповедей, принесем естественные помыслы наши Архиерею Христу, как жертвы здравые, а не поврежденные зверями, ибо поистине многие в помыслах своих бывают повреждены зверями; и именно те, которые уклоняются от правого пути, разумею, от терпения скорбных, и, удаляясь от пути правого, ходят по беспутиям, обвиняя в сих бесчестиях более других, нежели себя. Лишь немногие из них ходят правым путем, и то, будучи хранимы молитвою и связаны надеждою, биемы искушениями; и таким образом достигают града и храма и возносятся в жертву. Град же есть светлое и законное о Христе рассуждение, которое, когда благочестиво управляет делами [человек], имеет мир и действует правильно; когда же погрешает, тогда предается врагам на разорение. Храм же есть богозданное святилище души и тела; жертвенник же в храме сем есть водружение надежды, на котором при всяком встречающемся случае первородный помысл, как первородное животное, будучи возносим от ума, приносится в жертву во очищение возносящего, если только он вознесет его непорочным. Имеет же храм сей и внутреннейшие завесы, идеже предтеча о нас вниде Иисус [252], и живет в нас, по слову апостола, сказавшего: «Или не весте, яко Христос Иисус живет в вас, разве точию чим неискусна есте?» [253] Оно есть внутреннейшее, тайное и чистое сердечное вместилище, которое если не отверзется всеобъемлющею (καθολικῆς) и разумною надеждою на Бога [254], то невозможно достоверно познать в нас живущего или узнать, приняты ли были наши разумные жертвы или нет? Как прежде у израильтян огонь потреблял остатки [жертв], так случается и здесь; ибо, когда верное сердце отверзется вышесказанною надеждою, небесный Архиерей приемлет первородные помыслы ума и потребляет Божественным огнем, о котором сказал: «Огня приидох воврещи в мир, и хотел бых, аще уже возгорелся бы» [255]. Первородными же помыслами назвали мы не бывшие во второмыслии сердца, но от первого приражения и возникновения их тотчас приносимые Христу; ибо приносимые Ему от многомыслия божественное Писание именует хромыми, слепыми и уродливыми и посему неприятными Владыке Богу [256]. Итак, что по крещении мы сами виноваты во всякой лукавой мысли, уже доказано свидетельствами Священного Писания. Если нужно показать сие и с помощию естественного умозаключения, то опять скажем тебе, утверждающему, что по крещении без твоей собственной вины находишься под действием Адамова греха, и признавающему, что можешь истребить его своими подвигами. Познай достоверно, что ты противишься Писанию и претыкаешься собственными своими словами. Ибо если, как ты говоришь, худые помыслы есть грех Адамов, то научись от святого Павла, что ты облекся во Христа крещением [257], имеешь силу и оружие низлагать их: «Оружия бо, — говорит он, — воинства нашего не плотская, но сильна Богом, на разорение твердем: помышления низлагающе, и всяко возношение взимающееся на разум Божий» [258]. Если же, имея на них силу, не низлагаешь их от первого приражения, то очевидно, что сластолюбствуешь по неверию, соглашаешься и сдружаешься с ними; следовательно, ты виновен в таком действии, а не Адам.