Из времени в вечность: посмертная жизнь души

Однако определение в 40-й день не является, по учению Церкви, последним и окончательным. Будут еще молитвы родных, друзей (Лк. 16,9), молитвы Церкви, будет последний, Страшный, суд. На нем великое множество людей всех времен и народов, всех верований и безверья, несомненно, во всей глубине осознает свою духовную нищету, увидит непостижимую любовь Христову и в величайшем благоговении навеки преклонится перед Ним – спасется!

МЫ СВОБОДНЫ ТВОРИТЬ ДОБРО И ЗЛО

Как важна земная жизнь для человека! Она является для него своего рода испытанием на верность. Что это значит?

Бог в акте творения дал человеку Свой образ, который предполагает в человеке такую свободу, над которой Бог не властен, которой Он Сам не может коснуться. (Если бы не так, то Он был бы виновен во всех человеческих грехах и страданиях.) Потому Бог, будучи абсолютным смирением и любовью, ожидает свободнойответной любви, а не рабской покорности – той, которой, вопреки Богу, так часто требуют в нашем мире (Речь идет не о дисциплине, без которой не может существовать ни одно человеческое общество, в том числе и Церковь, а именно о рабскойпокорности). Так вот, Бог никому не угрожает наказанием, тем более, адом, но Своими заповедями предупреждает человека, что совершая грех, он нарушает законы своего естества, наносит себе раны. Бог призывает к правильной (праведной) жизни, соответствующей нашей природе, чтобы мы не вредили себе ни делом (например, пьянством, блудом, наркотиками…), ни мыслью и чувством (самомнением, завистью, лицемерием, ненавистью…), ни словом (ложью, оскорблением, лестью …).

У меня в детстве был случай, который очень помог понять смысл заповедей. Однажды зимой, выходя на улицу, моя любвеобильная мама строго настрого предупредила меня, чтобы я ни в коем случае не вздумал своим язычком дотрагиваться до дверной железной ручки. Этого было достаточно, чтобы как только маменька отвернулась, я уже прилип к той злополучной ручке. Был, естественно, вопль велий зело. Но зато с тех пор я знаю, что такое заповеди. Они, оказывается, не приказ Бога, как какого-то свирепого начальника, за неисполнение воли которого последует наказание. Заповеди - это предупреждение человека об опасности совершения неверных поступков, ранящих и тело, и душу и влекущих за собой всевозможные страдания. Не Бога мы гневим своими грехами, а себя калечим. Бог же, будучи любовью, своими заповедями указывает нам, с одной стороны, на опасности причинения себе грехом страданий и смерти (духовной), с другой – на правильный путь жизни, ведущий к благу в жизни земной и вечной. Потому спасение это свободное, по любви к истине, святости и правде избрание Бога, а не покорность Ему по причине страха наказания или ожидания от Него небесных наслаждений. Христианин - не раб и не наемник у домоправителя, а бескорыстный сын Отца и наследник Царства.

Почему Бог смирился до креста, а не явился миру всевластным, мудрейшим, непобедимым царём? Почему Христос пришел не императором, не патриархом, не архиереем, не богословом, не философом, не фарисеем, а нищим, бездомным - с земной точки зрения последним человеком, у которого не было ни одного внешнего преимущества ни перед кем?

Причина этого всё та же: власть, могущество, внешний блеск, слава, безусловно, увлекли бы весь мир, и он рабски поклонился бы Ему и «принял» Его в надежде получить в изобилии « хлеба и зрелищ», нисколько при этом не исцеляясь нравственно и духовно. Потому Христос и пришел таким, чтобы ничто кроме истины не привлекало к Нему человека, ничто внешнее не подменяло ее, не стояло на пути внутреннего исцеления. Он об этом и сказал: «Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего» (Ин.18,37). «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18,36), Внешние же достижения и эффекты - это идолы, которые как мыльные пузыри на какой-то миг в жизни надуваются, но неминуемо лопаются, оставляя человека ни с чем. Этими идолами человечество всю историю подменяет вечную жизнь, Бога.

К сожалению, по пути внешнего, так называемого «церковного» благолепия, а точнее, чисто мiрского блеска пошла во многом и уже достаточно давно и церковная жизнь во всем мире. Так и вспоминаются слова одного американца-протестанта, который не только не стесняясь, но, напротив, с гордостью делился: « У нас в церкви все должно развлекать, чтобы привлечь народ». А закон духовный, напротив, говорит: чем больше снаружи, тем меньше внутри. И, нет сомнений, что при антихристе будет такой блеск религиозного культа, которого ещё никогда не было в истории, и все ринутся на… зрелище(по-славянски звучит лучше - позорище).

И в истории нашей Церкви это печальное явление имеет очень многих церковныхзащитников. Еще в начале 16 века преподобный Нил Сорский выступил против роскоши, богатства и имений церковных, особенно в монастырях, как унижающих Церковь и противоестественных ей, пытался защитить нестяжательность, но его голос не был принят - процесс обмiрщения христианского сознания уже тогда оказался необратимым[61]. И развиваясь, именно он, без сомнения, привел к расколу XVII-го века, Петру I и Синодальному управлению, к революциям 1905 и 1917 гг., их трагическим последствиям, к Перестройке. И приведет к еще худшему, если не опомнимся. Ибо Церковь действительно является «закваской» (Мф. 13,33) общества, и ее духовное состояние прямо обуславливает внутреннее и внешнее благосостояние народа: «малая закваска заквашивает все тесто» (Гал. 5,9). Как жаль, когда этого не видят и не понимают.

Так вот, Господь Своей жизнью и Своим Крестом показал, что Он не может оказать никакого, даже малейшего давления на человеческую свободу, поэтому спасение открыто лишь тому, кто сам добровольно его избирает. По этой причине так ценна земная жизнь. Только находясь в теле, человек может творить добро или зло, грешить или вести правильную жизнь - н а землеосуществляется его свобода, его выбор. После смерти этого уже нет, тамдуша, порабощенная страстями, бессильна изменить себя - она лишь пожинает плоды своей земной жизни и естественнопогружается в сродную ее духовному состоянию среду вечности – правда, не окончательно, не бесконечно. Это состояние еще может быть изменено по молитвам Церкви.

ЦЕРКОВЬ.

Апостол Павел написал удивительные слова, открывающие нам великую истину: «вы - тело Христово, а порознь – члены» (1 Кор.12, 27). Все мы, верующие, составляем, оказывается, Его один живой организм, а не мешок гороха, в котором горошины толкаются между собой, да еще больно ударяют друг друга. Мы – клетки (живые, полуживые, полумертвые) в Теле Христовом. Все мы – одно тело. А в одном теле изменение состояния любого органа, и даже любой клетки, отзывается на всем организме, на каждой другой клеточке. Все взаимосвязано и взаимозависимо в живом организме. Тот же Апостол пишет: «Не может глаз сказать руке: ты мне не надобна; или также голова ногам: вы мне не нужны» (1 Кор. 12; 21).

Подходит ко мне студент и говорит, что не может присутствовать на лекции: зуб болит.

- Ну, и что, говорю, болит же зуб, а не ты? Тебе-то какое до него дело?

Студент кисло улыбается:

- Все бы Вам шутить, Алексей Ильич…

Да, в живом организме все клетки сочувствуют, сопереживают друг другу как свое собственное и радость, и страдание.

Вот где ответ на вопрос: почему и как может духовно помочь один человек другому и, тем более, усопшему? Потому может, что мы все составляем единый организм; и один может помочь другому точно по тому же принципу, по которому любая живая клетка и орган в одном и том же организме вспомоществуют друг другу. Если один глаз ослеп, то другой вдвойне трудится. Одна нога повредилась – другая берет на себя ее нагрузку. Это естественный закон взаимоподдержки и, если хотите, взаимоспасения. Чем же одна клетка помогает другой? – Тем, что отдает часть себя, жертвуя своими силами, своим здоровьем, собою. Более здоровая берет на себя функции больных и тем самым оказывает им реальную помощь. А посмотрите, как животные часто помогают друг другу. Это и есть заложенный в саму природу тварного мира, Божий закон любви, хотя и искаженный, и ослабленный грехом человека. Этот закон взаимопомощи сохраняет жизнь не только в мире природном, но, прежде всего, в мире человеческом.