Наши руки запятнаны кровью

христианство, забывают о главном условии, которое необходимо для прославления церкви…

Несомненно, людям еврейской национальности однажды будет суждено восстать и воссиять, и их

возвращение станет “богатством язычникам” (Рим. 11:12), и это будет более славным временем, чем

все, что когда-либо переживала церковь Божья”.

Самуил Разерфорд, которого пуритане почитают главным образом за его преданное и горячее

стремление служить Господу, раскрыл свое сердце в сотнях своих писем.

Чарльз Сперджен сказал об этих письмах следующие слова: “Когда мы умрем, пусть мир узнает, что

Сперджен находил в письмах Разерфорда такое вдохновение, которое только можно найти во всех

писаниях простых смертных”.

Другой уважаемый автор свидетельствовал о письмах Разерфорда, что, за исключением Библии,

“мир никогда еще не видал такой книги”.

Что же делало работы Разерфорда столь особенными?

Он очень любил Иисуса и чувствовал биение сердца Спасителя.

Любым путем он хотел доставить радость своему Господу.

Так как Иисус любил Свой народ, Разерфорд также любил Его.

Он знал, что евреям уготовано особое место в Царстве Божьем.

Был ли Самуил Разерфорд заблуждающимся фанатиком?

Более всего на свете Разерфорд хотел быть с Иисусом.

Он жаждал встретить своего Учителя лицом к лицу.

Но он был готов ждать и отложить день второй встречи в том случае, если бы ему выпала

возможность быть свидетелем следующего события: “Я мог бы отложить свое отправление на

Небеса на много лет для того, чтобы увидеть это триумфальное и предсказанное пророками явление, свидетельствующее о Его завоевывающей душу любви, — принятие в Его Царство старшей Сестры

— Иудейской Синагоги…

О, как бы я был рад, и каким бы славным явлением я считал бы это, если бы мое отправление на

Небеса было задержано для того, чтобы я смог засвидетельствовать этот славный брачный пир и

увидеть Христа во всей славе с Его последней земной Невестой, когда Он расширит Свое ложе

любви и вознесет Его на вершины гор и возьмет старшую Сестру — еврейский народ — и всех

неевреев!”

Не считая пришествия Иисуса на землю, Разерфорд просто не мог представить себе более славного

события, чем возрождение Израиля: “О, посмотрите на это зрелище, самое радостное после видения

Христа, грядущего на облаках!

Наши старшие братья — евреи — и Христос падают в объятия друг друга и целуют друг друга!

Они долго были порознь, и теперь, когда они встретятся, они будут добры друг к другу.

О долгожданный и прекрасный день!

О прекрасный Иисус, дай мне возможность увидеть это зрелище, которое как жизнь по сравнению со

смертью, — Ты и Твой древний народ в объятиях друг у друга”.

Любовь, подобная этой, может быть продолжением только Духа Святого.

Она приходит от обретения Божьего сердца.

Если бы верующие наших дней были в гармонии с Духом и лучше понимали сердце Господне, то

они поняли бы также и переживания Божьи об Израиле.

Прекрасный поток жертвенной любви существовал в прошлом столетии среди шотландских

пресвитериан.

Наиболее выдающимся из них был Роберт Муррей Эм-Чейни — молодой благочестивый пастор,

имеющий непревзойденную репутацию.

Он был чувствительным и сострадательным человеком.

Он молился и проповедовал со слезами на глазах.

Одно его присутствие нередко приводило к покаянию грешников и открывало прощение Господне.

История его жизни, со всеми его проповедями и письмами, оказала влияние на миллионы верующих

по всему миру.

И всей своей душой Эм-Чейни любил евреев.

В 1838 году, после возвращения из Еврейской миссии в Палестине, он прочитал проповедь,

основанную на стихе 1:16 из Послания к Римлянам, которая называлась “Наша обязанность перед

Израилем”.

Лейтмотив его проповеди был прост: Евангелие должно быть прежде всего проповедовано евреям.

Но почему?

“(1) Потому что суд начнется с них…

(2) Так угодно Богу — прежде заботиться об евреях…

(3) Потому что существует специфический подход (проповедовать Евангелие евреям по всему

миру)…

(4) Потому что они принесут жизнь мертвому миру”.

Примирение евреев означало бы воскресение мертвого!

Пресвитериане были убеждены, что к евреям относится фраза: “…благословляющие тебя —

благословенны!” (Быт. 27:29).

Таким образом, в 1839 году, во время волны пробуждения в шотландском городе Килсите, которая

стала следствием проповедования там Уильяма Бернса, Эм-Чейни и его современники делали все

вполне осознанно.

Там было огромное множество молитв, постов и жертв.

Там было могущественное провозглашение креста.

Но там было и кое-что еще: 1839 год был годом Еврейской миссии в Палестине!

Вот почему они получили особое благословение.

Вот почему там было такое излияние Духа.

Эм-Чейни был уверен, что это должно стать вечным образцом для подражания: спасение еврейского

народа означало восстановление церкви.

Эндрю Бонар говорил в 1889 году: “Израиль является “вечным” народом, который должен привести

от смерти в жизнь все народы.

И пророческое слово провозглашает: “…Кто рассеял Израиля, Тот и соберет его…”, “И дам им одно

сердце и один путь, чтобы боялись Меня во все дни жизни”, “И буду радоваться о них, благотворя

им, и насажу их на земле сей твердо — от всего сердца Моего и от всей души Моей”.

Увенчанная своей прекрасной короной надежды, церковь будет торжествовать со своим Господом, и

земля будет праздновать, когда Израиль примирится с Богом”.

Какой это будет славный день!

Эм-Чейни верил, что если бы мы были такими евангелистами, какими мы должны быть по Божьему

замыслу, то есть не просто распространяли бы свет по всем направлениям, но направляли его прежде

всего на евреев”, то мы имели бы такое же излияние Духа в наше время и на нашей земле, которое он

засвидетельствовал в Килсите в 1839 году.

“Затем Бог возродит Свою многолетнюю работу. Вся наша земля будет обновлена так, как это

произошло в свое время в Килсите.

Путаница противоречий будет выметена из наших святилищ, все мерзкие явления, имеющие место в

нашей церкви, обратятся в гармонию прославления и хвалы, и наши души станут подобны хорошо

орошенному саду”.

И все это благодаря проповедованию Евангелия в первую очередь евреям! Те благочестивые

шотландцы влились в этот благословенный поток.

Посмотрите на то обновление, которое последовало за этим!

Но тот поток любви к этой “потерянной овце” — дому Израилеву — это совсем не та струя, которая

имела место в семнадцатом веке в Англии и в девятнадцатом веке — в Шотландии.

В каждом поколении было небольшое число истинно верующих язычников (термином “язычники” в

данном контексте обозначаются просто люди нееврейского происхождения), которое молилось о

мире Иерусалиму.

Они поняли слова Павла: “Так и они теперь непослушны для помилования вас, чтобы и сами они

были помилованы” (Рим. 11:31).

Были люди, которые подобно семье Кори Тен Бум, рискуя и даже порой жертвуя своей жизнью, спасали евреев от рук нацистов.

И такие, как Базилия Шлинк, немецкая монахиня-лютеранка, которая вместе со своими сестрами

провела годы в заступнических молитвах и молитвах покаяния за ужасные грехи своего народа.

Были и знаменитые миссионеры, подобные Уильяму Кери и Генри Мартину, которые “в минуты

искушения с благодарением размышляли об обетовании, касающемся собирания евреев”.

Были лидеры, подобные Чарльзу Симеону, который считался выдающимся Кембриджским

проповедником с 1782 по 1836 год, человеком, горячо любившим евреев.

Иаин Муррей пишет о нем:

“Однажды на миссионерском собрании присутствующим показалось, что Симеон так увлекся

будущим евреев, что один его друг передал ему записку с вопросом: “Что важнее — шесть