Евангелие от Иуды

Первое упоминание Евангелия от Иуды имеется в трудах жившего во II в. епископа Лугудуна (Лиона) Иринея. Он обрушивается на это сочинение в своем знаменитом трактате «Открытие и опровержение ложного знания»; обычно его называют «Против ересей». Изначально написанный на греческом языке около 180 г., этот труд нам знаком только по латинскому переводу IV в.; фрагменты греческого оригинала сохранились в цитатах, которые приводили позднейшие христианские авторы, обращавшиеся к проблеме ересей. В приложениях к трактату о «гностиках» и «иных», верующих в гностицизм, которые в позднейшей христианской традиции получили наименование «офитов» («змеепоклонников» от греч. othis — змея), Ириней предсказывает предстоящее размежевание в среде гностиков. Вот как он характеризует некоторые из их учений: «Другие говорят, что Каин пришел из высшего царства абсолютной силы, и признают, что Исав, Корей, содомиты [158] и им подобные принадлежат к таким же людям, как и они сами. По этой причине они ненавидимы их создателем, хотя никто из них не пострадал. Ведь Мудрость [София] отобрала у них все, что принадлежало ей. А предатель Иуда знал обо всем этом, как говорят они; он один знал истину, неведомую другим, и потому исполнил таинство предательства. Им было уничтожено все земное и все небесное. Они сфабриковали текст, который ныне называют Евангелием от Иуды».

Если верить Иринею, эта группа стояла за пересмотр представлений евреев и ортодоксальных христиан о божественном спасении. Такие персонажи иудейского Писания, как Исав, Корей и содомиты (которых ортодоксальная традиция считала безнравственными преступниками против воли Бога), здесь представлены служителями единственного истинного Бога, «высшей абсолютной силы». Эту силу, представленную гностическим образом Софии, не следует смешивать с богом-демиургом, который назван у Иринея «их создателем».

Такому же пересмотру должен быть подвергнут и самый ненавистный образ Нового Завета — Иуда Искариот, ученик, предавший Иисуса и отдавший его в руки властей. Эти люди считают его единственным из учеников («из всех апостолов», как говорит христианский писатель V в. епископ Феодорит Киррский в своей греческой цитате этого отрывка), знавшим «эти вещи». Следовательно, его поступок представляется как «таинство», ведущее к уничтожению всех предметов земных и небесных, то есть всех творений «создателя», или господина этого мира.

С начала III в. эту группу гностиков христианские писатели, среди которых можно назвать Климента Александрийского, называют «каинитами» («последователями Каина»). Но многие из этих позднейших христианских авторов основывались на сочинении Иринея. Только в анонимном христианском трактате III в. «Против всех ересей», ошибочно приписывавшемся раннехристианскому автору Тертуллиану, и труде греческого ересиолога IV в. (борца с ересью) Епифания Саламинского мы находим более подробную информацию об альтернативном взгляде этого кружка христиан на предательство Иуды. Возможно, эти сведения почерпнуты из утраченного ересиологического трактата ученика Иринея Лионского Ипполита Римского. Во второй главе своего сочинения Псевдо-Тертуллиан так характеризует учение каинитов: «Мало того, вырвалась на свет еще одна ересь, которую назвали ересью каинитов, потому что они возвеличивают Каина, будто бы им руководила некая могущественная сила. Ибо Авель был рожден под воздействием некоей низшей силы, а потому оказался низшим созданием. Они утверждают это, равно как и защищают предателя Иуду, утверждая, что он велик и достоин восхищения вследствие благ, которые он принес роду человеческому, если верить его похвальбе. Ведь кое-кто из них думает, что за это мы должны возносить благодарность Иуде. Иуда, говорят они, увидел, что Христос хочет ниспровергнуть истину, и предал его, дабы не оставить возможности ниспровержения правды. А другие, споря с ними, говорят: так как власти этого мира не желали страданий Христа, чтобы его смерть не принесла спасения людям, он, ратуя за спасение, предал Христа, дабы не осталось никакой возможности того, что спасение будет предотвращено силами, противящимися страстям Христовым, и дабы страсти Христовы обеспечили то, чтобы спасение уже никак не могло быть отсрочено».

Итак, согласно этому автору, каиниты предлагали две интерпретации поступка Иуды. С одной стороны, они вроде бы придерживались мнения, что предательство помешало Иисусу «ниспровергнуть истину». Что это значит, непонятно. Скорее всего, мы здесь имеем дело с типичным искажением ортодоксальным христианским автором позиции оппонентов, которая кажется ему вопиющим богохульством. В другой интерпретации, Христос был предан смерти, чтобы обеспечить спасение человечества, которому «власти этого мира» (то есть низшие силы демиурга) желают помешать. Это утверждение перекликается со словами Иринея о «таинстве предательства», которое привело к нейтрализации действия низших сил. Однако важно отметить, что Псевдо-Тертуллиан вовсе не упоминает Евангелие от Иуды. Он просто высказал свое отношение к доктринам каинитов. Таким образом, возникает вопрос: должны ли мы считать описанное Иринеем Евангелие от Иуды сочинением каинитского толка, в котором пересматривается концепция спасения? Если да, то сложно говорить об идентичности оспоренного Иринеем Евангелия от Иуды с текстом Кодекса Чакос, поскольку в нем ничего не говорится ни о Каине, ни о других антигероях еврейского Писания, о которых говорит Ириней. А это означает, что мы должны признать существование нескольких Евангелий от Иуды, имевших хождение в древних сообществах гностиков.

Тщательный анализ написанного Иринеем текста доказывает, что его автор не причислял Евангелие от Иуды к числу сочинений, созданных в кругу «других» гностиков. Несомненно, ему были известны сочинения, созданные в этой среде, так как в следующей за приведенной цитатой фразе он пишет: «Я также составил собрание их сочинений». Но при рассмотрении Евангелия от Иуды он только замечает, что эти люди пропагандировали или «сфабриковали текст» с таким названием, чтобы укрепить свои позиции. Это замечание предполагает лишь, что оппоненты Иринея обращались к некоему Евангелию от Иуды в поисках подтверждения своих взглядов на предателя как на человека, одаренного уникальным знанием и призванного сыграть особую роль в их концепции божественного спасения. Если это верно, то нельзя утверждать с уверенностью, что Иринею был известен сам текст, на который ссылались его противники. В отличие от каинитских книг, собранных самим Ири-неем, он, по-видимому, знал Евангелие от Иуды лишь по слухам. По этой причине мы не можем с точностью утверждать, какие стороны учения гностики намеревались подкреп ть, цитируя Евангелие от Иуды, за исключением так называемого «таинства предательства».

Зато из рассказа Иринея мы можем с уверенностью заключить, что у каинитов имелось некое Евангелие от Иуды, к которому они обращались в поисках подтверждений своей концепции предательства как таинства. А это предполагает, что Иуда в евангелии изображен как ученик Иисуса, который «знал истину, неведомую другим», и акт предательства должен быть интерпретирован в терминах представлений гностиков о спасении как «уничтожении всего земного и всего небесного».

Две идеи проходят красной нитью через весь коптский текст Евангелия от Иуды. Уже в самом начале Иуда предстает перед нами как ученик, обладающий исключительным знанием о том, кто есть Иисус на самом деле. В первый раз он появляется на странице 34, где изображен как единственный из учеников, способный позволить своей внутренней, духовной личности выразиться перед Иисусом. В том же эпизоде Иуда признается, что знает, кто такой Иисус и откуда он пришел: «Ты из царствия бессмертных Барбело». А поскольку Иисус знает, «что Иуда размышляет о возвышенном», он отзывает его из круга прочих учеников; он видит в Иуде единственного, кто достоин быть посвященным в «тайны царства» (Евангелие от Иуды 34, 44).