На пути к посвящению. Тайная духовная традиция ануннаков

— А ты встретишься с папой? И я — когда уйду отсюда?

— Конечно. Не тревожься и не оплакивай меня, Жермен.

— Я постараюсь, мама. Обещаю тебе.

— Что ж, сынок, мне пора уходить. Не стоит прощаться. Лучше скажем друг другу — до встречи.

Я закрыл глаза, чтобы не видеть, как она уходит. Что-то легонько коснулось моей щеки, словно мама поцеловала меня. Когда я открыл глаза, ее уже не было. Ушла. Я тоже пошел домой, чтобы помочь Сильви принять тех, кто пришел выразить нам свое соболезнование.

Тем же вечером я отправился к себе в комнату, чтобы ознакомиться с распоряжениями, которые оставила для меня мама. В одном из ящиков действительно лежал толстый желтый конверт — явное доказательство того, что мои встречи с мамой не были галлюцинациями. Впрочем, я и так знал, что виделся с ней на самом деле. Я отнес конверт на стол и включил свет. Наверняка там было множество деловых бумаг. Я намеревался внимательно изучить их, а затем передать Сильви и ее жениху. Но в тот вечер мне так и не пришлось поработать, поскольку поверх документов лежал листок лавандовой бумаги, которую мама всегда использовала для личных сообщений. «Вот видишь, Жермен, — было написано там, — это никакие не галлюцинации. Я действительно приходила к тебе и оставила эти инструкции. Живи полной жизнью и никогда больше не бойся смерти! Это всего лишь переход из одного места в другое, и мы везде остаемся самими собой. Благословляю тебя, мой мальчик. Мы непременно встретимся вновь». Я положил письмо на стол. Нужно было обдумать все, что сообщила мне мама. Мне очень не хватало ее, и всегда будет не хватать, однако кое в чем она все-таки преуспела: отныне я не стану бояться смерти. Чего бояться, если мама будет там, чтобы встретить меня в момент перехода?

Спустя некоторое время я прочел мамины наставления. Все они оказались весьма простыми. Главным образом, мама объясняла мне, как передать дела Сильви и как помочь ей преуспеть. Далее следовали распоряжения насчет того, как поступить с некоторыми вещами и что вручить тем или иным людям. Это не было завещанием, поскольку официальные бумаги находились у юристов. Так, небольшие просьбы личного плана — мама знала, что вполне может доверить их мне. Стук в дверь прервал мои размышления. В комнату вошла Сильви с конвертом в руках.

— Жермен, — растерянно произнесла она, — я понятия не имею, откуда это взялось. Еще утром конверта не было у меня на столе, а вечером он вдруг появился. Это от мамы.

Выглядела она слегка испуганной, и я, не долго думая, сказал, что сам положил его туда.

— Он был внутри того конверта, который я нашел в своем шкафу, — солгал я. — Должно быть, мама просто забыла его там, когда оставляла для меня свои распоряжения.

На лице Сильви читалось явное облегчение. Ее ничто не связывало с делами и заботами улемов, и она никогда не сталкивалась ни с чем сверхъестественным. Разумеется, прожив всю свою жизнь с мамой, она многое подмечала. Тем не менее это лежало вне пути ее развития, так что лучше было не посвящать ее в подобные вещи.

Сильви открыла конверт и достала оттуда листок бумаги. Она пробежала по нему глазами и в удивлении покачала головой.

— Жермен, это от мамы. Она говорит, чтобы я взяла на себя заботу о бизнесе, а тебе позволила продолжать работу с организацией. Это и твое желание? А ты не хочешь сам заняться бизнесом или, по крайней мере, вести его вместе со мной? Я готова принять любое твое решение.

— Она и мне написала об этом, Сильви. Мама знала, что делает. Я уверен, что завтра, когда мы прочтем завещание, эти пожелания будут выражены официально. Лично я очень доволен подобным раскладом. Пожелай мама, чтобы я занялся бизнесом, мне бы пришлось почтить ее волю. Однако тогда работа стала бы для меня бременем, поскольку я хочу заниматься другими делами… Тебе, в отличие от меня, нравится вести бизнес, и ты столько лет помогала маме.

— Ты прав, Жермен, я в состоянии справиться с этим, но мне не хочется ущемлять тебя. И я ничего не имею против, чтобы мы вели дела вместе.

— Ты лучшая в мире сестра, Сильви. Спасибо тебе. Но мне лучше заняться тем, в чем я смогу проявить все свои силы. Ты, должно быть, знаешь, что организация готовит меня для дипломатической работы. И это тоже неплохо.

— Я мало что знаю об этом, Жермен. Если честно, то многого я старалась просто не замечать. Есть вещи, которых мне лучше не касаться, — Сильви было явно не по себе.

— Нам нет необходимости обсуждать мою работу, Сильви. Согласен, она не совсем обычна, однако в ней нет ничего плохого. Другое дело, что мне придется много путешествовать. Как ты, справишься тут без меня?

— Думаю, мне будет здесь не по себе с одними слугами, — признала Сильви. — Сказать по правде, я собираюсь в скором времени выйти замуж. Сама церемония будет очень скромной, поскольку мамы больше нет. только ты, тетушка и семья Жана-Клода. После этого он сможет переехать к нам, и мы вместе займемся делами. Он юрист, а это всегда полезно в бизнесе. И я уже не буду так одинока.

— Замечательный план. Скромная свадьба — именно то, что нужно. Пышные торжества без мамы просто ни к чему, правда?

— Совершенно ни к чему. Весь мир без мамы — не тот, что прежде.

Через два месяца мы спокойно, без лишнего шума отпраздновали свадьбу Сильви. Они с мужем отправились на несколько дней во Флоренцию, чтобы вернуться затем в Париж и приступить к работе. Все в доме должно было следовать привычным путем. Старые слуги оставались при Сильви, а монахини по-прежнему могли рассчитывать на помощь и поддержку с ее стороны. Словом, все шло так, как хотела бы мама. В тот вечер я долго сидел у себя в комнате, глядя на мамино письмо. От бумаги исходил тончайший аромат, и я чувствовал, что мама сейчас где-то близко. Я размышлял о своей жизни — об удивительном прошлом, о невероятном будущем — и пришел к выводу, что пора уже двигаться дальше. Набрав номер Бернара, я попросил его организовать мне встречу с Мастерами Ложи. Следующий день был как раз четверг — самое время поговорить с Великим Магистром.

Собрание в Ложе шло обычным чередом. Я сидел рядом с Бернаром, прислушиваясь к обсуждениям, однако не принимая в них участия. Время от времени я ощущал на себе взгляд Великого Магистра. Как всегда, он был невероятно внушителен в своем белом одеянии и головном уборе, благодаря которому казался гораздо выше, чем на самом деле. Наша беседа должна была состояться после собрания.

Когда все закончилось и люди начали расходиться, Бернар, попрощавшись со мной, тоже отправился домой. Сам я оставался на месте. Спустя несколько минут ко мне подошел Великий Магистр. Я встал, и он сердечно пожал мне руку.

— Искренне сожалею о кончине твоей матери, Жермен. Но я уверен, что она приходила к тебе уже после смерти. Так ведь?

— Вы правы, владыка, — ответил я.

Должно быть, он видел ее на похоронах, поскольку силы его значительно превосходили мои, а стоял он неподалеку от того места, где мы беседовали. Однако Великий Магистр тактично обошел этот вопрос стороной. Мы прошли в его кабинет и уселись напротив друг друга за большим письменным столом. Я молча ждал.

Как и все в этой жизни, наша встреча значительно отличалась от того, что я ожидал. Я-то думал, что Великий Магистр будет вещать мне о моем предназначении, планах на жизнь и будущих обязанностях. По моему представлению, это должно было стать отеческим наставлением — если не сказать, благословением. Ничего подобного. Peres du Triangle — весьма прагматичный народ.

— Бернар сказал мне, что ты готов к работе. Это так? — Великий Магистр снял головной убор и отер лысую голову носовым платком.

— Да, владыка. Я готов приступить к своим обязанностям, как только вы пожелаете.

— Мне говорили о твоих лингвистических талантах. Сколько языков ты знаешь?

— Двадцать один, — ответил я. — В том числе несколько древних.

— Мне известно, что ты говоришь по-арабски. А как насчет итальянского и суахили?

— Я свободно владею обоими языками, владыка.