Испытание. По зову сердца

Прокопий вел их по лесу, петляя и минуя поляны и просеки. Грохот артиллерийской стрельбы слышался то справа, то слева, словно они обходили линию фронта. Наконец громыхание стало раздаваться прямо перед ними — они шли к фронту.

Вера обернулась к шедшей позади нее Ане. Та поняла ее взгляд и шепнула, чтобы Вера остановила Прокопия и узнала, правильно ли он ведет их. Но Прокопий и сам остановился.

— Плохо, товарищи, — грустно сказал он. — Видно, фашист наших поджал... Ну что ж, будем идти, пока можно...

— А если нам поотстать и разведать? — предложила Вера.

— Нет, надо поскорее выйти к болоту. А то, чего доброго, попадемся. — И Прокопий уверенным шагом пошел вперед.

Пройдя еще с полчаса, они вышли на широкую, поросшую молодыми деревцами просеку. Прокопий снял ушанку, вытер ею свое потное лицо, в изнеможении опустился на пень и вздохнул.

Все бросились к нему.

— Вам плохо? — спросила Вера.

— Нет, что вы! — улыбнулся Прокопий. — Вышли наконец... Я уж было того, испугался... а теперь привал пять минут — и пошли! — Он махнул шапкой в сторону просеки.

Отдохнув, он взялся за лямки ранца, в котором лежала рация, но Вера, хоть и сама устала, отстранила его руки и проворно вскинула ранец себе на спину. Аня тоже не отдала своей ноши.

Просекой они шли долго, и постепенно стрельба стала раздаваться позади них. Справа лес начал редеть, потом мельчать, и наконец появилось болото с чахлым березняком. Идя по старому следу, Прокопий ловко прыгал с кочки на кочку. У москвичей же к этому не было сноровки, они часто срывались и окунались в болото. Прокопий не вытерпел, подошел к Вере и силком стащил с нее рацию; то же сделал и его товарищ, отобрав ранец с аккумуляторами у Ани. Вера, стараясь облегчить Прокопию ношу, хотела взять у него автомат.

— Разведчик оружия никогда не отдает, — запротестовал он.

Вышли на островок, поросший березой и сосной. Все были уже мокрые и очень усталые.

— Пришли, — сказал Прокопий и, сняв ранец, опустился на землю. — Теперь надо подумать: там, — он показал вперед, — вода... Мой приказ такой: сидите здесь и ждите меня. Мы подгоним сюда плот и перевезем вас.

— Раз вы пройдете, так и мы пройдем, — в один голос сказали Вера и Василий.

Прокопий поглядел на них.

— А если станции утонут?.. Нет, вам надо сидеть здесь! — ответил он.

Прокопий вошел в воду и, высоко держа в одной руке автомат, а другой разгребая тину, пошел напрямик, то поднимаясь, то проваливаясь в воду по грудь. Чем дальше он шел, тем все ниже и ниже над болотной порослью опускалась его голова в меховой шапке.

— А вы хотели идти. — Сказал оставшийся с разведчиками солдат. — Давайте теперь будем сушиться.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Наступила ночь, тихая и довольно теплая. Подперев ладонями подбородок, Вера лежала на душистых сосновых ветках и смотрела на мерцающие в воде яркие звезды. Пригревшись около нее, спокойно спала Аня. Сбоку похрапывал боец.

Вера не доверяла этой тишине и уже не в первый раз шепотом спрашивала сидящего у самой воды Василия:

— Васек, почему так тихо? Что это значит?

— Спи и ничего не бойся, — отвечал Василий. Но его самого тоже тревожила эта тишина. Стороной с шумом пролетела птица, и вскоре громко раздался ее гогот.

В детстве он слышал от бабушки, что в такой птице живет нечистая сила и ее можно убить только медной копейкой. И сейчас ночью в лесу вспомнил эту бабушкину сказку. В нечистую силу он, конечно, не верил. Но уж очень зловеще прозвучал ее гогот после того, как замолкла канонада. И в голову от этого полезли плохие мысли. Василий невольно уверился, что канонада смолкла оттого, что дивизия отступила.

— Василек, ты не спишь? — зашептала Вера.

— Ну что мне с тобой делать? — тихо отозвался Василий. — Выдержки у тебя нет, вот что!.. Если ты мне не доверяешь, тогда дежурь сама!..

— Не могу я спать, Василек... Все о них думаю, — оправдывалась Вера. — Что с ними там? Почему стало тихо? — Она приподнялась и села, обхватив колени руками.

Василий укоризненно покачал головой.

— Раз не спишь, так становись на вахту! — И, прикладывая ладонь то к одному, то к другому уху, стал вслушиваться в тишину.

Где-то далеко позади скрипучим голосом прокричал коростель. Василий насторожился. Не разведка ли? В такую темень легко подкрасться!..

Василий слышал, что гитлеровцы, идя в разведку, особенно в лес, берут с собой собак, которые легко находят партизан... Ему даже стало казаться, что там, где в отблеске звезд рябила вода, сверкнули глаза ищейки. Он схватился за автомат, но тут же выругал себя за трусость.

— Ты чего? — опять спросила Вера.

— Да вот, мерещиться стало!.. — Василий опять насторожился: там, где ему померещились фосфорические огоньки, послышался всплеск, и на темной поверхности воды показались силуэты людей. «Почему с той стороны? — спросил себя Василий. — Неужели фашисты?» Люди во весь рост возвышались над болотом — наверно, стояли на плоту.

Вера тоже заметила людей и разбудила бойца и Аню.

— Это наши? — спросил бойца Василий.

— С той стороны наши не могут быть, — ответил тот.

Василий и разведчик взяли автоматы на изготовку. Вера вытащила из кармана пистолет и, крепко сжимая его в руке, крадучись, пошла вдоль берега. Но заросли закрыли плывущих. Вера остановилась: она услышала мягкий толчок о берег. И снова все затихло.

Ждать было невмоготу: казалось, кто-то ползет по земле. Она уже готова была крикнуть: «Стой!», но в кустах послышался знакомый посвист, и, словно отделившись от темноты, вблизи появились черные силуэты людей.

— Наши! — радостно сказал разведчик и ответил таким же посвистом.

Подпустив идущего впереди человека шагов на десять, Вера окликнула его:

— Стой! Кто идет?

— Свои! — ответил ей сиплый голос Прокопия.

Вера так обрадовалась, что, забыв правила поведения разведчика, бросилась ему навстречу, опережая солдата и Василия.

— Это она! — сказал Прокопий.

Другой голос произнес:

— Здравствуйте, Вера Яковлевна! Я — Бойко. — Он поймал в темноте ее руку и крепко пожал.

— Здравствуйте... Мы вам радиосвязь... — волнуясь, ответила Вера.

— Спасибо, Вера Яковлевна! Спасибо вам всем, товарищи. — И он стал пожимать руки всем разведчикам. — Вы нам привезли спасение...

Они все вместе двинулись вперед. По дороге Вера спросила шагающего за ней Бойко:

— Как папа?

— Простите, Вера Яковлевна, забыл сразу передать... — И Бойко сунул ей в руку сложенный квадратик бумаги.

— От папы?.. — Вера сжала письмо. — Как он? Здоров?

— Яков Иванович?.. — переспросил Бойко, но ответил не сразу. — Здоров... Передал вам привет... Ему не верилось, что это вы спустились с парашютом.

Вскоре они уже были около рации.

Бойко в темноте представил Вере пришедших с ним радистов.

Вера сказала, что первые передачи она сделает сама. Они распаковали станции.

Вера села за щиток рации. Рядом с ней на корточки опустился Бойко.

— Вызывайте «Утес»! — шепнул он ей и назвал волну армии. Он с замиранием сердца следил за вздрагивающей стрелкой, за показателем волн, за каналом, за тем, как Вера уже в который раз нажимает на ключ, сказав, что переходит на прием. Вот она еще раз повернула выключатель. Но «Утес» по-прежнему молчал.

— Что? — подавшись всем телом к Вере, спросил Бойко.

— Молчит...

— Вызывайте прямо «Утес»! «Утес» вызывайте! — повторил он.

Ему не хотелось верить, что армия их не слышит. Сомнений в исправности рации не могло быть, станция работала отлично: во время настройки он сам слышал немецкую речь...

«Неужели с армией то же, что и с нами?.. Тогда гибель!.. — мелькнуло в его голове. — Ведь мы расстреливаем уже последние патроны и снаряды. Люди еле волочат ноги, уже давно живут впроголодь!..»

А Вера монотонно вполголоса повторяла в микрофон:

— «Утес»!.. «Утес»!.. «Утес»!..