Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.

Будур

22.02.

Я дома. Привет!

Завтра опасный день! День депортации чеченцев с родной земли. Возможны теракты – в память о погибших при переселении.

С Козерогом один день – дружба, другой – молчание и отчужденность.

Чеченочка Вайда, та, у которой папа “секретный агент”, обещала пересмотреть одежду старших сестер. И принести в дар!

Я хожу в “гуманитарной” синей болоньевой куртке. Куртку я получала с великим трудом, со скандалом, в течение недели! Никто не хотел давать мне помощь. Но, устроив истерику в организации по помощи населению, я вынудила дать мне куртку, так как не могу ходить в дырявой. Холодно. Просила и для мамы, но не дали. “Бедные”, кому помощь положена по категориям – многодетные семьи, беременные, люди старше 60 лет и т. д., – подъезжали за гуманитарными куртками на иномарках! Им еще почему-то вручали дорогие матрацы.

Не секрет, что чеченцы не сдают документы своих умерших родных. Поэтому получают помощь на всех дедушек и бабушек, которых давно нет на свете! Весь рынок в продовольственных “гуманитарных” консервах. Их на рынок сдают “КамАЗами”! А такие люди, как мы с мамой, – голодные. Куда смотрит власть?!

Джинсы, подаренные мне Аминой, продающей чай, – единственные. Они начинают рваться.

Сегодня отчетливо слышна орудийная канонада. Праздник Курбан-байрам!

Царевна

24.02.

Видела Алика! Жив и здоров. То, что он должен был принести из бабушкиного двора, – исчезло! Неизвестные обнаружили и утащили.

В нашем дворе собака родила щенков! Двое замерзли и погибли сразу. Остальным мама постелила свое старое, в копоти, пальто. Выживут ли? Дети милиционера и мы подкармливаем собаку-мать. Она благодарно виляет хвостом, когда я отдаю ей остатки супа или кусочек горбушки.

Приехал хозяин книг, пожилой Тодди. Надеюсь, новые книги хоть чуть поправят мои торговые дела.

Царевна, ждущая весну

26.02.

Я расстроена. Рынок разгоняют. Куда идти? Как выживать? На месте рынка, по приказу какого-то сытого предателя простых людей, будут строить спортивный комплекс. На кой черт он нужен голодным и безработным?

Давно моя республика в финансовом отношении – двойник Бермудского треугольника.

Тодди попросил стать его женой. Шутка? Всерьез? Твердит, что любит меня! Но ничего, кроме благодарности за предоставленную работу, у меня к Тодди нет!

В нашем районе убили русскую женщину! Значит, положение русских людей к лучшему не переменилось.

Утром из окошка маршрутного такси я видела Машу-Макку. Она от своей остановки поднималась вверх, к родительскому дому. Вероятно, проведать свою маму и сына.

Подходила золотоволосая Вайда. Вайда ревела и совсем не стеснялась. Говорила, что ей жаль уходящую жизнь. Она считает, что ее никто не любит, кроме мамы.

– Обидно! Совсем нет внимания мужчин. Одиночество, – жаловалась худенькая красавица.

Я поняла: у Вайды плохое настроение! Купила и подарила Вайде солнечный апельсин.

Будур

29.02 или 1 марта? Не знаю!

Что сегодня было! Русские войска и гантамировцы-чеченцы, воюющие на стороне РФ, очень быстро окружили Центральный рынок. Все были в масках! Стали хватать людей и тащить в автобусы без всякого объяснения. В основном парней и мужчин! Кто упирался, того подгоняли прикладами! А у многих торгующих товар взят в долг. Как быть?

Набили случайными людьми много автобусов и машин. Наконец добрались до нас. Схватили “нашего” Козерога и других молодых ребят! Сразу надели наручники, как на преступников. Для устрашения? Имели ли на это законное право? Ну да, мы здесь все без прав. С Козерогом рядом оказался сосед девочки Вайды. Ему – 19 лет! Уже пару лет как женат. Он заорал:

– Раз моего друга забираете, забирайте и меня!

И вцепился мертвой хваткой в куртку Козерога. Их увели обоих. Я думала, мне будет все равно. Ведь мы ссоримся больше, чем дружим. Какой там! Я едва не заревела. Тотчас приготовилась бежать по их следам. Помню, как мы чудом спасли “таксиста”. Только тем, что запомнили номер забравшей его боевой машины.

Зову торгующих рядом взрослых женщин:

– Таиса! Соня! Куржан! Пошли! Посмотрим, куда их утащили? Запишем номер транспорта – надо родителям сообщить!

Женщины и ухом не ведут. Наоборот, говорят мне:

– А какое тебе дело? Проверят – отпустят. Ешь! Мы на твою долю манты в кафе взяли!

Я взбесилась:

– Что? Есть?! Когда происходит беда? Я – ухожу!

И я убежала искать ребят. Долго заглядывала в автобусы и машины с несчастными людьми, которых охраняли военные. Не нашла. Иду назад. Плачу! Но минут через пятнадцать после моего ухода до женщин дошло: все не так просто! Я не нашла ребят. А женщины – нашли! Они, обнаружив соседей по торговле, устроили крики и вопли. Дали военным денег. Парней, уже привязанных к креслам автобуса, отвязали и выпустили! Женщины вернулись с ними, как героини! А я опять – незаметная тень. Будем считать, что так и надо.

Будур

02.03.

Почему у нас была зачистка – понятно. Вчера мы в суматохе не подумали, но причина есть! От нашего Грозного до г. Тбилиси в Грузии – четыре часа езды. Туда сутки назад прибыли американские военные!

Люди вокруг меня на рынке размечтались: “Хоть бы и нас захватили! Быстро все отстроили! Работа для всех скорей нашлась бы! Благосостояние! Нормальная жизнь!”

03.03.

Привет! Через 17 дней мне исполнится 17 лет. Я еще ничего не успела. Рядом со мной ссорятся, любят, воюют, умирают, рушат и строят. А я? Пишу Дневник и смеюсь, оттого что не люблю плакать.

Помню: мои одноклассники мечтали стать следователями, многодетными матерями, врачами. Я же часто меняла свои планы. Начитавшись дедушкиных книг, желала стать монахиней в Шаолине. Мечтала войти в доверие в тибетском монастыре. Служить послушницей, как Елена Блаватская. Овладеть искусством врачевания. Научиться левитации. Об этом в настоящее время можно вспомнить со смехом и с тоской. Мое детство исковеркала война. Проблемы стали “земными”: еда, вода, укрыться при обстреле. Главное – выжить!

Более поздние увлечения связаны с космосом. Я чертила звездные карты неба. Зимнее, весеннее, летнее, осеннее небо. Мечтала стать ученым-уфологом. Все рассыпалось. Исчезло. Разумеется, при помощи войны.

Теперь, в 16 лет, я нездорова: невроз, ревматизм, болезнь сердца. Мои желудок и печень “бастуют”. До сих пор мы живем без отопления и мерзнем. Без электричества. Без воды – ее носим с улицы, привозят водовозы в больших цистернах и продают уже по два рубля ведро. Вода неочищенная, и непонятно, где они ее набирают! Часто она мутная и с водорослями. Другой нет.

Единственное, что появилось благодаря переезду в квартиру к Таисе, – есть туалет и слабо работает газовая конфорка на плите. Не нужно готовить на костре во дворе! Можно готовить дома. Правда, готовить особо нечего. После длительного голода я не могу кушать обычную пищу. Приблизительно то же положение со здоровьем было у бывших узников немецких концлагерей. В частности, лагеря Бухенвальд. Друг моего деда, художник Леонид Царицынский, побывал там. Он долго восстанавливал здоровье, занимаясь по системе хатха-йоги. Этот человек – мой пример!

Мне нужна длительная диета. Постепенное привыкание к обычной человеческой пище. Но, к сожалению, наше материальное положение таково – не до диеты. Мы с мамой любому куску рады! Потому у меня случаются приступы.

Окончить бы школу! Поступить в вуз! Это важно! Я очевидец! Я обязана все рассказать!

А в центре города опять зачистки. Мне бы научиться радоваться жизни!

Жена весельчака Ислама обидела меня. Эта юная женщина высказалась у соседнего Козерожьего стола, высокомерно на меня поглядывая: “Кто бы мог подумать? Имея русскую мать, она знает наши обычаи? Все равно никто ей не поверит и не пустит в приличный чеченский дом!”