Крылатое племя

Выбросили за борт все, чтобы не разбиться при приземлении. Остается последняя надежда на якорь...

17 ч. 10 мин. Высота всего 200 м. Аэростат продолжает падать. Вот уже коснулись концом гайдропа

земли, но все еще продолжаем стремительно снижаться. По команде пилота якорь полетел за борт

корзины. О счастье! Падение заметно затормозилось... Рвем разрывное приспособление. Вот и земля.

Корзину при причаливании перевернуло, внутри ее полный хаос. Все ее содержимое перемешалось с

землей. Но мы все целы. Итак, полет закончился вполне благополучно».

В своем стремлении поднять красный стяг нашей Родины как можно выше Павло, а под его нажимом и

Сапунов пошли на риск, который только по счастливой случайности не закончился катастрофой. Тем не

менее, несмотря на ряд крайне неблагоприятных условий, аэронавты продержались в воздухе свыше 21

часа и установили рекорд продолжительности полета. Попутно они перекрыли прежний рекорд

дальности полета без спуска.

Так летал наш Павло еще в годы своего летного ученичества. Хорошо, но рискованно!

Блестяще окончив курсы и получив звание пилота-воздухоплавателя, Федосеенко возвращается в свой

воздухотряд, приданный Черноморскому флоту. Там под Одессой, в районе Люстдорфа, он один из

первых проводил опыты совместной работы привязного аэростата с береговыми батареями и с

тральщиками, очищавшими Черное море от мин. В дальнейшем Федосеенко совершает много отличных

полетов, некоторые из них были рекордными и вошли в историю развития свободного воздухоплавания в

нашей стране. [33]

Узнав о первых подъемах иностранцев в стратосферу, Павло, к тому времени окончивший Академию

Воздушного Флота имени Н. Е. Жуковского и факультет дирижаблестроения учебного комбината

Гражданского Воздушного Флота, решает отвоевать для нашей Родины первенство и в этой новой

области.

— Мы должны летать выше всех в мире! — упрямо твердит Павло.

Во время каждой встречи Федосеенко обязательно возвращался к этой теме. Чувствовалось, что он

всецело поглощен идеей проникновения в стратосферу.

Павло развивает бешеную деятельность и добивается создания специального Стратосферного комитета

Осоавиахима, решившего по его предложению построить первый советский стратостат ОАХ-1.

Руководство его постройкой поручается моему другу. Главным конструктором был молодой научный

работник инженер Андрей Борисович Васенко.

Федосеенко энергичен, спешит, но ему, что называется, не везет, и намеченные сроки срываются. Трижды

переделывается проект стратостата. Да это и понятно: не так просто без опыта создать и построить

легкую, прочную и герметически закрытую гондолу, а также сшить гигантскую оболочку почти на 25

тысяч кубических метров газа. Павло начинает нервничать.

Но вот наконец стратостат ОАХ-1 готов. 30 января 1934 года Павло вместе с Васенко и молодым научным

сотрудником Ильей Давидовичем Усыскиным занимают свои места в герметической кабине. В 9 часов 4

минуты стратостат отрывается от земли и, пронизав сплошную пелену серых облаков, взмывает в

холодную высь, в неизведанные глубины манящего своей прозрачной голубизной зимнего неба.

Медленно плывет вверх огромная серебристая груша с крохотной по сравнению с оболочкой

шарообразной гондолой. Сквозь толстые стекла иллюминаторов Павло и его товарищи любуются

меняющимся цветом неба, ведут научные наблюдения. Они поддерживают связь с землей, которую

полностью закрыло сплошное море облаков.

Все шло отлично — подъем проходил вполне нормально. Уже через час после взлета стратонавты

поднялись [34] выше своих предшественников. Рекордная высота превзойдена в суровых зимних

условиях. Павло торжествует — он сдержал свое слово!

Подсчитывает остаток балласта. Его около восьмисот килограммов — не так уж много. Но упрямый

Павло решает подниматься еще выше.

В 12 часов 17 минут в бортовой журнал заносится высота — 21600 метров, и Васенко записывает: «Небо

черно-синее». Павло тут же вносит поправку и пишет рядом: «Серое. Федосеенко». Наконец в 12 часов

30 минут альтиметр показал невиданную высоту — 22 000 метров!

С аэростата к земле несется привет от победителей стратосферы тем, кто в это время в Кремле намечали

планы строительства прекрасной жизни, — делегатам XVII съезда партии. Радостные и гордые

стратонавты посылают из глубин стратосферы привет Центральному Комитету ленинского комсомола и

газете «Правда».

В бортовом журнале в 13 часов 20 минут появляется спокойная запись: «Едим яблоки. Высота неизменна.

Находимся в стратосфере». И дальше: «Продолжительный клапанный хлопок. Пошли вниз. Едим

шоколад. Павел Федосеенко».

На следующее утро, радостные, мы читаем в газетах о подвиге Павло и его товарищей и восхищаемся их

отвагой.

Любопытно знать, где они опустились? В газете, к сожалению, напечатано, что «место посадки

неизвестно». Я знаю — это вчерашние сведения. Теперь место приземления наверняка установлено.

Звоню в редакцию газеты «Известия», интересуюсь, где сейчас Павло и его товарищи. Мне отвечают

короткой фразой: «Разбились при спуске». Я замираю с телефонной трубкой в руке.

Погиб наш жизнерадостный и упорный друг Павло, такой буйно несдержанный в стремлении во славу

нашей Родины подниматься все выше и выше в не изведанную тогда стратосферу. [35]

А. Митрофанов. Встреча с Ибрагим-беком

1

В августе 1920 года в Старой Бухаре вспыхнуло народное восстание и первый курултай{1} провозгласил

Бухарскую республику. Эмир бухарский бежал в Афганистан.

Когда в 1924 году образовалась Таджикская республика, контрреволюционное басмачество, руководимое

из-за кордона эмиром, повело ожесточенную борьбу против Советской власти. Один из главарей

басмачества, матерый бандит Ибрагим-бек, дольше всех вел борьбу против таджикского народа.

Последний набег банд Ибрагим-бека был направлен не только на срыв колхозного строительства, но и на

попытку отторгнуть Таджикистан от Советского Союза, возродить там старые порядки.

В те далекие годы я служил в Средней Азии командиром звена 35-го отдельного авиаотряда. Летать мне

довелось на одном из первенцев нашего отечественного самолетостроения — цельнометаллическом

разведчике Р-3, созданном авиаконструктором А. Н. Туполевым.

Однажды, когда мы в звене занимались боевой подготовкой, в комнату вошел командир отряда

Калюжный. Высокий, уже пожилой летчик, грудь которого украшал орден Красного Знамени, имел

озабоченный вид.

— Только что получена шифровка, — приняв рапорт, заговорил он. — Опять банды Ибрагим-бека

подходят к нашей границе. По имеющимся сведениям, Ибрагим ведет до трех тысяч конников. Басмачей

теснят афганские войска, и это может заставить банду вступить на нашу землю. Пограничные части стоят

наготове. [36] Но вы знаете, они малочисленны. Наш отряд должен помочь им.

Пробежав взглядом по нашим лицам и немного помедлив, Калюжный обратился ко мне.

— Вам надлежит вылететь в Куляб. Там поступите в распоряжение командира кавалерийского полка.

Будет трудно, пришлем помощь. Поэтому выясните в Кулябе наличие горючего и боеприпасов...

Уже через несколько часов мы с летчиком-наблюдателем Абдурахмановым были в воздухе. Бурный

Вахш, горы Гули-зиндан, зеленые долины и вечные ледники на горных хребтах сейчас не привлекали

внимания своей девственной красотой. Мысли были там, у границы, где предстояло летать. Каковы-то

там условия? Справимся ли с задачей?

Но вот и Куляб. Маленький, узкий аэродром, покрытый роскошной весенней травой, вытянулся ярким

зеленым ковром. А сесть на него нельзя — летное поле занято стадом. Только когда кавалеристы, приехавшие нас встречать, разогнали коров, мы смогли приземлиться.