Страна Лимония

Большой поход

Наконец настал день триумфа стратегической мысли Олега Филимонова. Разрабатываемая им в течение двух месяцев операция в уезде Кам`а и Г`ошта началась в четыре утра. Позади остались горы исписанных документов, сотни встреч с агентами и доверенными лицами. На штабных картах были подняты все детали укрепрайона мятежников. Пройдено согласование в десятках инстанций.

За несколько минут до восхода солнца осунувшийся штабной гений давал по карте последние пояснения своему командиру Сергею Крестову. Рядом стояли экипированные в походную спецназовку Герман и Репа. Репа, словно кукурузный початок, был обвешан запасными магазинами, плотно сидящими в его добротно скроенном лифчике. Герман всё необходимое для боя навесил на пояс. А чтобы штаны не спадали, офицерский ремень поддерживали мощные кожаные подтяжки. Его экипировку снизу завершали польские полусапожки, надетые на шерстяной носок. Крестов был облачён в легкомысленную сетчатую накидку с балахоном и такие же шаровары.

Выслушав Олега, Сергей передал карту Репе, и, забросив на плечи вещмешки, трое офицеров поспешили к «уазику». До бригады долетели в считанные минуты. На широком ровном поле заканчивалась посадка десанта в вертолёты. «Каскадёры», заметив высунувшегося из кабины комбата Линёва, бросились бегом к уже готовому взлетать «Ми-8». Командирская машина оторвалась от земли и, прижимаясь к поверхности, направилась на юг. Шеренгу взлетевших «Ми-8» обошли стремительные штурмовики-«крокодилы». Стелющаяся по земле воздушная армада плавно перескочила широкий порожек предгорий, и через десять минут из приземлившихся «стрекоз» горохом посыпал десант. Последними из «Ми-6» спустились санитарные транспортёры ГТСМ — «таблетки». Герман выпрыгивал вслед за Крестовым. Легко перевернувшись боком через голову, он, срывая автомат с плеча, побежал за товарищем к ближайшей каменной гряде. «Крокодилы», непрерывно плюясь НУРСами, обрабатывали скалы. Взлетевшие «Ми-8» присоединились к гигантской карусели.

Когда комбат и бегущие за ним каскадовцы заняли первый окоп системы оборонительных сооружений мятежников, «вертушки» уже покинули поле боя. Не встречая сопротивления, десантники, развернувшись неровной шеренгой, пригибаясь к земле, пошли в атаку. Ещё минута — и горы ожили.

Первая пуля тюкнула в бруствер окопа в десяти сантиметрах от Репы, когда он, устроившись на вещмешке, закуривал сигарету. В это время Герман, цепляясь польскими полусапожками за чужие кроссовки и сапоги и стуча автоматом по камням, ползал с фотоаппаратом по окопу, пытаясь найти выгодный ракурс. Обстрел прервал его творческий поиск. Засовывая камеру в подсумок из-под гранат, Герман приводит к бою оружие. Вставив в «ласточкино гнездо» своего АКСМа оптический прицел, пытается разглядеть хоть кого-то в безжизненном нагромождении скальных пород. Вскоре фонтанчики пуль, сопровождаемые характерным свистом, начали вздыматься по всей протяжённости укрытия. Крестов рывком стащил снайпера вглубь окопа и, состроив угрожающую мину, покрутил перед его носом грязным пальцем. «Понял», — покорно ответил Герман. Бой разгорается. Майор Линёв по рации отдаёт команды своему батальону:

— Удавы, клять вас, куда прёте!.. Левее, левее смотри... Миномёты — на сто метров вперёд!.. Пригнись же, звездило! Не на танцульки вышел.

— Лёха, глянь на два часа, — вступает Крестов, — там Филиппок ДОТ выявил, глянь на карту. А теперь посмотри вон туда, за тем валуном.

Линёв снова припадает к рации. Десантники бьют короткими очередями, перебегая от камня к камню. Атака захлёбывается, плотный огонь с гор осаживает наступающих. Герман, наконец, видит первого «духа», мельтешащего за камнем. Аккуратно выведя перекрестье над его головой, мягко дожимает курок. Очередь заставляет афганца спрятаться. «Своих не задень!» — предупреждает командир, осматривая поле боя в бинокль. Крестов в окопе снова напомнил Герману образ легендарного Чапаева. Те же усы, тот же прищур глаз. Только монгольские скулы разбивают сходство двух командиров. Герман постепенно адаптируется к ландшафту и довольно быстро находит ещё одного нафара. Посылая в него очередь за очередью, он так и не может сообразить, завалил он его или только спугнул.

Справа ничком падает солдат. «Третий, Третий, — орёт в рацию майор Линёв, — высылай «таблетку», у Кротова — раненый!» Шустрая «таблетка» на гусеничном ходу вырывается из лощины. Минута, вторая — и она подбирает упавшего.

— Линь, послушай, — приближаясь к комбату, говорит Крестов, покручивая усы, — без «Града» высоту не возьмём. Отзывай ребят.

Снова работает рация. Десант, отстреливаясь, отходит. Всё затихает. Нигде не видно ни одного человека.

— Первый, Первый, — вызывает бригаду майор. — Первый, кинь «гвоздей» по квадрату...

Проходит пять минут, со стороны бригады, окутанной лёгкой дымкой, вырываются огненные стрелы. Через секунду слышен характерный скрежет летящих ракет. «Ложись!» — орёт Линёв, потом — в рацию: «Всем лечь, головы — в жопы! «Гвозди» летят!» Земля сотрясается от гигантских взрывов. Эхом отзываются далёкие горы. Снова залп. Секунды — и всё вокруг меркнет. «Первый, Первый, — надрывается комбат, — нас накрыли, бейте по скалам!» Снова всё погружается в оглушительный грохот. В окопы летят камни. Кто-то вскрикивает и стонет.

— Что они, совсем охренели? — в очередной раз срывается комбат. — Первый, Первый...

Наконец «гвозди» полетели в скалы. Вспышки, грохот — будто лопаются тысячи железных бочек. Пыль стелется везде, куда ни глянь. С гор летят камни, ломая позиции «духов», которым и без того приходится не сладко.

Герман стучит ладонями по ушам. Звук гулкий, и вскоре слух возвращается, только нудный комар продолжает пищать в правом ухе.

Атака возобновляется. Редкие выстрелы уже не в состоянии остановить цепь десантников. «Вижу пещеры», — доносится искажённый расстоянием голос из рации. «Плесни огоньку и подкинь орешки», — уже спокойно командует Линёв. Вдалеке слышны взрывы гранат, перемежаемые всполохами огнемёта.

— Всё, кажется, выбили, — буднично сообщает окопникам комбат.

— Герка, тащи фотик, — весело откликается Крестов.

Герман высвобождает из подсумка восьмизарядный «ЛОМО» и навскидку делает несколько снимков руководителей операции.

— Да не нас снимай, — осаживает фотографа Сергей. — Идите с Репой на «передок» и поснимайте для отчёта. Заодно — обшмонайте трупы. Будут документы — берите.

Отпустив автоматы на полный ремень, Герман с Репой потянулись к горам. Долго идти не пришлось. За первым же большим камнем лежали мертвяки. Их огневая позиция была хорошо оборудована. Огонь вёлся из-под камня через специально вырубленную в горной породе амбразуру. «Теперь понятно, почему я никого не видел», — отметил про себя фотограф. Вокруг лежали стреляные гильзы, окровавленное тряпьё, пара деревянных чёток, вывернутый и брошенный кошелёк. Оружия не было. «Солдаты поработали», — догадались поисковики. Герман сделал несколько снимков укрытия, уговорил Репу обыскать трупы, и «похоронная команда», прыгая по камням, двинулась дальше. По дороге Конюшов рассматривал изъятые документы, рылся в дешёвом портмоне, выкидывая из него всё лишнее. Трупов становилось всё больше. Два друга, как опытные грибники, переходили с места на место. Из опасения нарваться на ловушки, обвязывали ноги трупов бечёвкой и, укрывшись за камнями, стягивали с мест упокоения. «Сюрпризов» в виде мин и зажатых под телами гранат не было. Специфика работы не улучшила друзьям настроения. Скоро наполовину пустой вещмешок Германа до краёв наполнился бумажным мусором. Репа предложил складывать трофеи к себе. Когда Герман открыл его рюкзак, чтобы положить туда очередную россыпь документов, он просто обомлел. Сверху лежали три рулона туалетной бумаги.

— Репа, этого же на две войны хватит! — вырвалось у Германа.

— Ты про медвежью болезнь слышал? — парировал Конюшов. — Бери лучше рулончик. Кто знает, когда приспичит.

Товарищ не стал спорить и запечатал стопку трофейных документов своего вещмешка рулоном туалетной бумаги.