Ах, война, что ты сделала...

К сожалению, записи, которые я делал там, в Афганистане, очень скудны и носят рабочий характер. Я допускаю нарушение последовательности событий, иногда путаю время, но не суть их самих. И не вини меня, мой читатель, за стиль и некоторые повторы. Я не литератор, я просто один из участников той кровавой жизни.

Кем мы были в ней и кем стали сейчас — право каждого считать, как он хочет. А осуждать нас уже слишком поздно. Надо осуждать и судить тех, кто нас туда направил, дал в руки оружие и отдал приказ. Осуждать вам и себя — за свое рабское и молчаливое согласие с властью в то время, когда нас там отстреливали, как зверей на охоте, когда мы, движимые единственным желанием — остаться живыми, беспощадно убивали, жгли и рушили. Такие мы, афганцы, а теперь и чеченцы есть и стали с вашей помощью. Какими? Разными. Война, кровь, жестокость нас добрее не сделали. И если кто-то из прошедших то горнило, чистилище, молчит и не ропщет на судьбу, то не исключено, что это пока, временно. Мы — не супергерои, а простые люди, которых судьба в разные годы свела там, на афганской земле.

Однажды в отпуске, когда об афганских событиях еще ничего не было известно, мне предложили выступить перед офицерами Управления армии.

Я согласился. Инструктируя меня перед выступлением, полковник порекомендовал по вопросу неуставных взаимоотношений среди личного состава сказать, что неуставных взаимоотношений, преступлений в «афганской» армии нет и все, сплоченные единой государственной задачей, живут дружно, без каких-либо конфликтов и эксцессов. Возможно, что на первом этапе войны так оно и было: шел процесс формирования воинских коллективов, притирка солдат, офицеров друг к другу.

Уважая полковника, я немного слукавил, приукрасив положение дел: ведь не могли быть отношения одинаковыми в подразделениях Советской Армии в Союзе, Германии и в Афганистане. Должна же быть разница в пользу «афганской» армии, иначе рушится миф о братской взаимопомощи в бою, принцип: «Сам погибай, а товарища выручай» и другие, на которых десятки лет строилась вся система воспитания советских военнослужащих. Отчасти это и так. Отношения между военнослужащими, в том числе и с офицерами, прапорщиками, были более демократичными, добрыми. Но это с теми, кто заслуживал их. С подлецами, нарушителями воинской дисциплины они были соответствующими.

Листаю свои служебные записи:

Это лишь малая часть тех преступлений, происшествий и грубых нарушений воинской дисциплины, которые имели место в подразделениях нашего батальона. Не лучше обстояло дело и в других. Правда, приезжающие с проверками комиссии из округа, Москвы примеряли наш уровень состояния воинской дисциплины к частям, находящимся в Союзе, не желая понимать, что это несопоставимые вещи — абсолютно разные условия жизни, службы. Как бы там ни было, мы, успешно решая боевые задачи, часто терпели поражение в вопросах поддержания на должном уровне состояния воинской дисциплины. Где не хватало убеждения, слов, аргументов и терпения, в ход шли кулаки. Били солдаты, сержанты, офицеры. Бить, конечно же, плохо, но делали и это. За свою армейскую службу я тоже допускал такое, но потом понял, что так дальше делать нельзя. И научил меня этому рядовой Музычук.

Однажды ночью, проверяя боевое охранение, я с ужасом обнаружил отсутствие на позициях мотострелковой роты двух БТРов с экипажами. Это в то время, когда весь личный состав бригады спокойно спал после боевых будней, полностью доверив свои жизни и покой охранявшим их однополчанам. Подняли тревогу. По радиостанции я запросил бронеобъекты. Мучительно тянулось время. О случившемся нужно было сразу же докладывать оперативному дежурному бригады, а тот, в свою очередь — командиру части. Скандал был бы на всю катушку и выводы тоже. Мы не доложили, надеясь на принятые нами самостоятельные меры. Наконец, в эфире послышался позывной одного из пропавших БТРов. По голосу было понятно, что говоривший — пьян.

Вскоре подъехали и сами пропавшие. Предположения наши подтвердились, как только они предстали перед нами: старший сержант Резников, рядовые Музычук, Белянкин, Шпатаковский, братья Самотеи, а также Кваторадзе, Сугак и Майоров были пьяны. Помня, что Устав запрещает разбираться с нарушителями, находящимися в алкогольном состоянии, мы с комбатом, начальником штаба без лишнего шума, эмоций мирно разрядили ситуацию, отложив разборки «на потом». Утром разговор шел по категориям: сначала с сержантом, потом со всеми остальными. Как выяснилось из их путаных, полупьяных рассказов, выпив припрятанную в термосе бражку, решили съездить на арык, половить рыбу, благо что гранат в БТРах было несчитано. Так и сделали. О том, что в боевой обстановке покинули важный пост, даже и не подумали. Не зря говорится, что пьяному и море по колено. Вконец измотанный и взбешенный их развязностью и наглостью, я кулаком сбил с ног одного, потом второго солдата. Подошел к третьему. Передо мною стоял рядовой Музычук, невысокого роста, щуплый. Его еще не отрезвевшие глаза смотрели на меня испуганно и в то же время с каким-то укором.

В молодые годы я был кандидатом в мастера спорта по боксу и, хотя был уже не в той спортивной форме, моих навыков хватало, чтобы иногда расправляться с обидчиками и оборзевшими нарушителями воинской дисциплины. На полу лежали двое — высокого роста, крепкие, но трусливые. В отличие от них, Музычук молниеносным движением перехватил в ударе мою руку и каким-то особенным голосом произнес:

— Товарищ старший лейтенант, ну зачем же вы так? Если мы виноваты, то судите, а зачем же бить?

Его слова, взгляд, голос, поразили меня будто током.

— Вон отсюда!

Солдат как сдуло. Сел на кровать, обхватил голову руками.

— Откуда такая беспечность? Ведь отслужили уже по полтора года, а кто и более, и такое допускают! — Я был зол, почти взбешен.

Раздался звонок внутреннего телефона. Звонил оперативный дежурный:

— Роте батальона готовность на выход! Комбату прибыть в штаб.

Подразделение только что сменилось с позиции охранения. И вот новая боевая задача: крупная банда душманов активно ведет бой с батальоном бригады в районе Лашкаргаха, провинции Гильменд. Роте, а следом и всему батальону надлежало выйти в район боя и совместно с десантниками разгромить банду.

В том бою погибли несколько человек из нашего батальона, в том числе и рядовой Музычук.

Из наградного листа:

Спасибо тебе, солдат, что ты выполнил свой долг и научил меня видеть в любом, даже преступнике, прежде всего человека: «Если виноваты, то судите, зачем же бить?»

В том рейде, в основном под Хайдарабадом, мы потеряли шесть человек. Рядовых: С. Б Аракеляна, И. А. Молдарбекова, А. Ж. Исманова, Ж. М. Ночарбаева, А. П. Музычука и младшего сержанта А. И. Акчурина.