В сложном полете

— Товарищи командиры и члены семьи! Можете садиться в машины! Через несколько минут отправляемся!..

В кузов первыми сели женщины и дети. Потом залезли туда мы, мужчины. Места хватило на всех. Правда, было тесновато. Я присел в самом углу в стыке бортов. Пронзительно сигналя, трехтонки с ворчливым урчанием выбрались на улицу и, подпрыгивая на булыжниках, покатились вниз к Каменке.

Ветер зашумел в ушах. Порывом его с моей головы сорвало матросскую бескозырку. Она блином улетела за борт, упала ребром и колесом покатилась по мостовой. Кто-то из толпы, выбежав, поймал ее и замахал вслед. И, словно по команде, провожающие дружно замахали руками.

— Возвращайтесь с Победой! — донеслись крики. — Скорее! Ждем вас!..

На станции мы пробыли недолго. То ли не оказалось поезда, то ли по какой другой причине, но командиров запаса не увезли в этот день.

Не уехали они и на следующий, и 26-го. И каждое утро наша семья в полном составе дружно шагала в военкомат.

И вот настало 27 июня, когда, проснувшись часов в девять, я увидел, что нахожусь дома один. «Ушли и меня не взяли, — горестно размышлял я, сидя в кровати. — Но почему? А если я больше никогда не увижу своего папку?..»

Вскоре пришли старшие — мама, Валя, Владимир. Хмурые, печальные. На мои упреки мама устало ответила:

— Он запретил тебя будить. Поглядел, как сладко спишь, поцеловал и сказал: «Пусть спит, маленький сынок. И так эти дни вставал рано».

Так много раз провожая, я и не проводил своего отца…

5

В первые дни войны в нашем городе на воротах райисполкома наклеивались сводки Главного командования Красной Армии. Напечатанные на грубой коричнево-серой бумаге, они были заметны издалека. Около них всегда толпился народ. Тем более, что содержание их было тревожным и даже ошеломляющим. Затем вместо сводок появились сообщения Советского информбюро. Потом наклейки с ворот исчезли…

После отъезда отца горвоенкомат с утра и до вечера осаждали здоровенные парни со значками «ГТО» и «Ворошиловский стрелок» на груди, требуя зачисления их в армию и отправки на фронт… Что ж! Я их понимал. Каждому хотелось поколошматить фашистов. Будь я взрослым, я бы действовал так же!..

В эти же дни — конца июня, начала июля — начались массовые мобилизации в городе и районе. Пунктом сбора стала наша 6-я школа и прилегающая к ней пыльная, каменистая площадь. Гул, плач, выкрики, команды стояли здесь. Сотни крепких, здоровых мужчин выстраивались на площади в длинные колонны и под потрясающую мелодию марша «Прощанье славянки» отправлялись пешком на станцию. Толпы горожан и сельчан собирались у школы проводить в армию своих отцов и братьев. За все годы войны я не видел большего скопления людей, чем в те памятные дни.

Во главе колонны — духовой оркестр. За ним по 6—8 человек в шеренге мобилизованные. Колонна обычно растягивалась на километр-полтора. Голова ее, перейдя мост через Каменку, уже поднималась на Вороняцкую гору, а последние шеренги только еще трогались с места.

С узелками, сундучками, фанерными чемоданами, мешками в руках и за спиной устало шагали мужики, понурив головы. Почерневшие от многолетней работы на полях, с мозолистыми руками, вчерашние колхозники, комбайнеры, трактористы, кузнецы, рабочие сегодня становились солдатами и шли защищать Родину. Слитен и тяжел был их мерный шаг. Едким запахом пота несло от колонны. Серая пыль взвихривалась вверх.

По бокам колонны, по обочинам и тротуарам шли жены и матери призванных. Некоторые несли на руках грудных младенцев. Держась за длинные юбки и подолы платьев матерей, семенили дети постарше.

Мы — мальчуганы — шагали всегда вровень с головой колонны до самой станции. Рыдал оркестр, выводя «Прощанье», рыдал баритон Володи, четко и красиво ведя мелодию и выделяясь своим «голосом» из всех звуков. Рыдал альт неразлучного Павла Засыпкина, пришедшего в оркестр вслед за другом. Рыдали женщины, не стесняясь никого. То одна, то другая, обезумев от горя, падали в пыль дороги и катались в ней, крича и причитая, пока кто-нибудь не поднимал их.

А на станции мобилизованных уже ждали красные товарные вагоны. Паровоз, дважды пронзительно свистнув, тяжело с шипом трогал с места и, набирая плавно скорость, увозил новое пополнение Красной Армии подальше от дому…

По 3—5 колонн отправляли за день. Володя приходил домой поздно вечером. Усталый, осунувшийся, с распухшими, «выдавленными» мундштуком баритона губами…

В начале июля мы получили от отца первое письмо. С того дня до самого конца и даже после конца войны ждали их каждый день. Мама складывала письма в серую папку с надписью «Режим дошкольника» и хранила ее в ящике посудного шкафа.

Я часто, когда мне хотелось поговорить с отцом, доставал папку и читал письма по порядку.

3.07.41 г.

Здравствуйте, любимые мои мамочка, Валя, Вова и Ленечка! Сообщаю, что я благополучно прибыл в часть. Принял подразделение, с которым занимаюсь от раннего утра до позднего вечера, потому что этого требует известная вам обстановка.

Нахожусь в Угорске. Ну, а как вы живете? Самое главное, вы, ребятки, должны слушать мамочку и жить исключительно дружно, уважая друг друга. Сообщите, призваны или нет мои братья — Всеволод и Григорий?..

Ну не беспокойтесь, если придется драться с фашистскими бандитами, то постою грудью за наше социалистическое Отечество и за вас, моих любимых, чтоб жилось вам спокойно, радостно, счастливо.

Мой адрес: г. Угорск, главное почтовое отделение, п/я № 100/6.

Крепко, крепко целую, ваш папка П. Ушаков.

14.07.41 г.

Здравствуйте, родные!

Мамочка пишет, что работает дополнительно еще 2 часа, а Валя ходит на субботник. Это хорошо и нужно, так как ваш дополнительный труд еще больше укрепит обороноспособность нашей Родины. Ну, в отношении себя — так все по-старому. Занимаемся очень усиленно. Живу и здравствую как командир Рабоче-Крестьянской Красной Армии, как и полагается. А сейчас, родные мои, поздравляйте меня с наступившим 40 годом 12 июля с/г. В этот день вечером я хотел позвонить вам, но было занято.

Ваш папка П. Ушаков. От Лени жду письма.

31.07.41 г. 12 ч. ночи.

Привет вам, родные и любимые мои!

Только что приехал из длительной командировки. Благодарю за сообщение о Всеволоде, уехавшем на защиту нашего Отечества. Сходите к его семье, воодушевите и подбодрите их.

Что-то мало пишут мне сыночки. А очень хочется узнать, чем занимаются, что делают? Советую вам, ребятки, больше читать, писать, а то Ленечка написал очень плохо.

Ваш папка П. Ушаков.

13.08.41 г.

Валентина и Владимир, здравствуйте! От мамы я слышал, что вы часто гуляете до глубокой ночи, считая себя уже взрослыми. Это плохо! Вы должны понять, что сейчас время исключительно серьезное, развлекаться некогда. Помните, там — на Западе — наши любимые бойцы: братья, сестры, отцы — складывают головы в борьбе с озверелым фашизмом за наше Отечество, за вашу счастливую многолетнюю жизнь. Помня это, вы должны прилагать все свои молодые силы на изучение военного дела, на полезный труд без напоминаний. Не обижайтесь на мои слова, а гордитесь своим отцом, что и он участвует в обеспечении вашей счастливой жизни. Живите дружно, подавайте пример своим хорошим поведением другим мальчикам и девочкам.

Ваш папка Ушаков.

17.08.41 г.

Мои дорогие!

Ставлю вас в известность, что сегодня, 17 августа, в 6 ч. 40 минут я выбыл в Действующую армию.

Ну, милые мои, не беспокойтесь за мою судьбу, а гордитесь, что ваш папочка защищает свое родное Отечество. Живите скромно, работайте больше. Милые дети, готовьтесь сейчас в школу, восстанавливайте в памяти пройденный материал и учитесь только на отлично.

Вале нужно подумать о дальнейшей учебе в техникуме, институте или на курсах для получения специальности. О Всеволоде я ничего не знаю (куда он попал, на какой фронт?) и сильно беспокоюсь. Ну что ж! Будем надеяться, что после разгрома врага встретимся в счастливой и радостной обстановке вполне здоровыми.