Сержант и капитан

Машина неслась задом, сметая подчистую забор углового дома. Развернуться не было никакой возможности. Впереди показались безостановочно стреляющие Балашофф и его помощник. Забор следующего дома постигла та же участь. Наконец Никита выкрутил руль до упора, машина задом вылетела на асфальт и через несколько секунд долетела до кафе тети Тони в конце деревни.

— Отбились, Аркадий Васильевич, отбились благодаря вам!!! — Никита радостно стукнул по берданке, зажатой между колен прапорщика Лавочкина. Тот был молчалив и неподвижен. Застывшие глаза смотрели прямо перед собой.

— Аркадий Васильевич, что с тобой?! — Никита еще раз потряс его за плечо. — Дед, война не окончилась, не засыпай!

Аркадий Васильевич был мертв. Сердце старого воина не боялось пуль, но слишком быстрые перебежки порвали его пополам. Он умер с винтовкой в руках, как положено настоящему русскому солдату.

— Ааа… Твари!!! — завопил Никита, вырвал из крепко зажатых помертвевших рук Аркадия Васильевича двустволку и одним выстрелом разнес лобовое стекло. — Посиди, старик, скоро закончим!

Никита погнал расстрелянный джип вперед. Прапорщик Лавочкин растрепанной куклой подпрыгнул на кочке и повалился на Никиту. Никита не решился отбросить его. Он гнал стальной кулак «шевроле» вдоль улицы, чтобы закатать этих подонков в асфальт. Джип снова вырвался на пятачок между кладбищем и деревней. Для врагов это было полнейшей неожиданностью. Совершенно разбитая дорога бросала машину из стороны в сторону. Балашофф и «старший киллер» бросились назад на кладбище, чтобы укрыться от несущегося на них с бешеной скоростью маленького танка. «Старший» понял, что не успевает убежать, повернулся, поднял автомат к плечу, решив использовать свой последний шанс — подстрелить водителя на ходу. Никита не дал ему этого шанса. Он не успел прицелиться — руки взлетели вверх, выпустив «калашников», собранные на прицеле глаза не успели испугаться, один так и остался прищуренным. В следующую секунду он исчез под коле — сами машины.

Никита затормозил прямо перед кладбищем. Спина в панике бегущего Балашоффа была совсем близко. Никита прицелился точно между лопаток и нажал на курок. Выстрел. Человек, споткнувшись, ничком рухнул на землю. Никита медленно подошел к еще живому дергающемуся телу и перевернул его на спину. Американец умирал. Он уже не видел Никиту и прошептал в пустоту:

— Зачем, я же мог тебе помочь…

— Потом я не смог бы вас убить, а вы это заслужили, — сказал уже пожалевший о том, что сделал, Никита и закрыл американцу глаза. Он быстро обыскал труп, забрал мобильный телефон, пистолет, записную книжку и паспорт. Пора было уходить.

Никита направил машину к дому Аркадия Васильевича. Поскольку он стоял на самой окраине деревни, то в этот момент рядом никого не было. Все сбежались к месту перестрелки. Никита вытащил почти невесомое тело старого солдата и усадил его на скамейку у забора. Очень скоро соседи заметят, что Аркадий Васильевич умер. Похоронят его. И все пойдет своим чередом. Никита хорошенько протер носовым платком охотничью двустволку и вложил ее назад в руки прапорщика Лавочкина. Потом встал перед ним, вытянулся, отдал честь и, развернувшись, как положено, через левое плечо, пошел к машине. Когда джип двинулся вперед, он оглянулся назад и все смотрел на прямо сидящего прапорщика Лавочкина с ружьем на коленях, словно ждал, что тот очнется и, опираясь на ружье, зайдет в дом.

Никита изо всех сил старался сдержаться, но слезы взяли верх. Он опустил взгляд. На полу под соседним сиденьем что-то белело. Никита уже был на трассе. Он остановился, нагнулся и поднял фотографию. Четыре офицера смотрели на него. Прапорщик Лавочкин хотел, чтобы эта фотография осталась у того, кому она небезразлична.

Битва не выиграна и не проиграна. Она не закончена. Никита отогнал джип в тот самый лесок, из которого появились бандиты. Протер носовым платком руль и дверные ручки, больше нигде своих следов он не оставлял. Забрал валявшиеся в бардачке наручники, которые, видимо, предназначались для него. Надел темные очки и Дашин парик, вышел на дрогу и поднял руку. Через минуту остановилась проезжавшая мимо потрепанная «Волга» зеленоватого цвета. Никита нагнулся к окошку:

— Шеф, есть желание доехать до Мценска?

Этот старинный русский городок — наилучшее место для пересадки, чтобы запутать след. Он не на московской трассе, но совсем рядом с ней.

— А у тебя желания полечиться нет? — послышался ответ.

Никита показал стодолларовую купюру.

— Извини, братан, я ошибся, это мне лечиться надо. — Он резво наклонился и распахнул перед Никитой дверь. — Если добавишь еще пятьдесят долларов, довезу до Москвы и буду травить анекдоты до самой Красной площади.

Второй раз в этот день проезжая через Кромы в обратном направлении, Никита чувствовал себя путешественником во времени. Словно на час-другой он слетал в прошлое и снова попал на войну. Время сжалось, пролетело перед глазами, как перед смертью, — Закромский Хутор, кладбище, старый прапорщик, короткая кровавая стычка… И как будто ничего и не было. Время снова растянулось и поковыляло, хромая на обе ноги. Никита посмотрел на свои руки — они даже не дрожали.

— Видок у тебя, друг, не местный. Родственников навещал? — Водитель, готовясь к дальней, по местным меркам, дороге, разогревался для душевного разговора.

— Да, на похороны приезжал.

— Понял. Поедем молча,

Молчание разрядил мобильный Балашоффа. Никита посмотрел на светящийся экранчик. Номер определился. Он запомнил его и после этого нажал кнопку ответа. Раздраженный голос из трубки опередил его еще не придуманный ответ

— Брат, как дела? Разобрались по всем пунктам?

Интуитивно посадив голос до простуженной хрипоты,

Никита ответил:

— Он в туалет пошел, позвать?

— Нет, не надо. Слушай, коротыш, что у тебя с голосом? Что, опять мороженого объелся?

— Типа того, — прохрипел Никита.

— Так разобрались или нет?

— Разобрались, товар при нас. Через десять минут выезжаем.

— А клиент?

— Получил, что хотел.

— Отлично.

«Брат?» — Никита недоуменно посмотрел на трубку. Он узнал голос. Составные части головоломки сложились.

Путь до Москвы был недолгим. Шесть часов. В Мценске Никита взял другую машину и, на всякий случай, сделал пересадку в Туле. Он представил, что сейчас творится в том, оставшемся давно позади, захолустье. Старый совхозник, ветеран Великой Отечественной, уважаемый человек вместе с каким-то неопознанным боевиком перебил целую банду каких-то мерзавцев. Откуда взялись эти мерзавцы, куда делся этот неопознанный боевик, и что им всем здесь было надо? В лесу дорогой джип. Следы уничтожены. И все же Никите казалось, что мозги у руководства местных органов правопорядка устроены примитивно, но правильно. И участие в перестрелке погибшего прапорщика Лавочкина-Николаева, которого они знали много лет и уважали, решит дело в пользу справедливости. И Никиту, пусть и неопознанного, запишут на эту сторону, и будут искать неохотно. Начиная с Мценска, Никита отказался от любых разговоров с шоферами. Чем ближе они были к столице, тем больше эти речи напоминали стоны вымогателей, начитавшихся Дейла Карнеги. С каждым километром беды и напасти, обрушившиеся на их семьи, росли, как снежный ком.

Восьмое за шесть часов пути такси привезло его прямо к конторе. Выйдя из машины, Никита поискал взглядом свой «Чероки» и верных оруженосцев в нем. Нет, на стоянке стояли только представительские автомобили начальства. Отлично, командование в сборе. На вахте Никита спросил у охранника, где Леха с Петрухой. У них отгул, — последовал ответ. В конце концов, это даже лучше, не будут путаться под ногами.

В первый день, когда Никита пришел в компанию, она казалась ему очень ярко освещенной и жизнерадостной, после двух недель работы он заметил лампы дневного света и автомат для продажи шоколадок. Сейчас он видел только тусклые матовые плафоны с застрявшими в них испуганными насекомыми, в отчаянии бьющимися о стекло, и сильно растоптанный, серо-зеленый в красную крапинку, основательно разъехавшийся по швам линолеум коридора.