Сержант и капитан

— Если я вам это имя назову, мой нахальный друг, мне даже на куриный бульон не придется рассчитывать. Я не так молод, как вы, но жить все еще хочу. — Балашофф развел руками и щелкнул пальцами.

Стрелки за его спиной выхватили пистолеты. На стволах были глушители. Никита одновременно с ними выхватил своего «макарова».

— Значит, не договорились? — уточнил Никита.

— Не договорились. Бросайте пистолет. У меня нет выхода, мы не можем вас отпустить. Вы же не умеете останавливаться. Вы будете копать, пока не докопаетесь до истины, которая вам совершенно не нужна. А копать вы умеете. За две недели выкопали то, что моя семья ищет восемьдесят лет. Сейчас мы вас убьем и перетрясем с миноискателем всю деревню. Если вы и спрятали свою находку, то где-то недалеко. — Восхищенный своей собственной логической цепочкой, Балашофф звонко хлопнул себя по коленке.

Никита, много раз видевший смерть очень близко, увидел ее еще раз в глазах Балашоффа. Времени на размышления не было. Он выстрелил первым, уже падая набок за выкрашенную зеленой краской могильную ограду. Пуля ударила в плечо «младшего киллера». Удар развернул его, пистолет выпал из руки. Он рухнул на землю, крича от боли срывающимся писклявым голосом разбившего коленку ребенка. Никите казалось, что он падал вниз целую вечность. Он видел сквозь решетку, как Балашофф перевернулся через спину и спрятался под лавку. Раненый «младший киллер», метаясь от страшной боли, поднялся, думая только о мести, и стал стрелять вокруг себя. Боль мешала понять ему, что он делает. Никита напрочь сбил его второй пулей прямо в лоб. Второй стрелок бросился в сторону, стреляя на ходу. Никита выстрелил еще и еще.

— Вввзыг… вввзыг… вввзыг… — бесшумные пули жалили решетку со всех сторон — пожухлая зеленая краска летела Никите в глаза — и рвали траву рядом с ним. «Старший киллер» был опытным бойцом.

— Корнилов, у вас нет выхода, сдавайтесь! — закричал из-под своей лавки Балашофф. Вместо ответа Никита послал в его сторону две пули сквозь решетку. «Старший» хладнокровно отступил и стал еще опасней. Еще несколько секунд, и он обойдет с фланга и окажется у Никиты в тылу. Надо выбираться. Никита пополз по-пластунски на левую сторону кладбища. Примерно в тридцати метрах от него пролегал тот самый широкий овраг, разделяющий деревню на две части. Склоны его заросли густым кустарником. Прекрасное место для отступления. Укрываясь за могильными решетками, Никита почти выполз из-под обстрела. Справа наискосок он увидел перебегающий пригибающийся силуэт, упал набок и выстрелил по движущейся мишени. Силуэт выстрелил в ответ. Шансы Никиты на выживание стремительно сокращались. Его брали в клещи. Но овраг был почти рядом, всего три метра. Никита рывком поднялся и прыгнул вперед, вытягиваясь стрелой. Слабые хлопки глушителей зазвучали с двух сторон. Никита допрыгнул. Он пролетел головой вперед в кусты и покатился вниз по косогору. Падение было недолгим. Он налетел всем телом на молодую березку и согнул ее своей тяжестью. На противоположной стороне оврага за боем наблюдала стайка местных мальчишек. Никита поднялся и побежал вдоль по оврагу в сторону деревни. Ботинки скользили по сочной яркой зеленой траве. Теперь стратегическая инициатива была снова на его стороне — он вырвался из окружения.

Из глубины оврага наверх вела хорошо протоптанная тропинка. Никита ринулся по ней, подчиняясь ее пробитому миллионом шагов направлению. Тропинка выходила к самому близкому к кладбищу дому со стороны оврага. Он выиграл несколько секунд. Когда окажется на поверхности, они будут вынуждены преодолеть открытое пространство, чтобы добраться до него. И здесь он их перестреляет, как стаю волков, бегущих к уснувшему у потухшего костра ямщику.

Выход из оврага все ближе и ближе. На всякий случай на бегу Никита заменил почти отстрелянную обойму. В ней оставался еще один патрон, и это опаснее, чем пустая обойма. Небольшая обманчивая отсрочка в серьезной перестрелке.

Выскочив из оврага, Никита упал набок, держа пистолет нацеленным в сторону кладбища. Ему было хорошо видно за листвой кустарников, как две маленькие фигурки бежали, пригнувшись и одна держала пистолет двумя руками перед собой, а вторая старалась спрятаться за его спину. Попались.

— Оглянись, придурок. — Железо затвора хищно клацнуло за спиной Никиты. — Поворачивайся медленно и отбрось ствол в сторону.

Холодная сталь уперлась в затылок, подтверждая слова не просчитанного противника. Никита отбросил пистолет подальше от себя и повернулся. Наклонившись над ним с дробовиком в руках, улыбался давно знакомый член команды господина Балашоффа.

— Ты что, водитель? — наобум бросил Никита.

— Угадал, — ответил обладатель крупнокалиберного средства устрашения и пребольно ткнул им Никиту в лоб. — Поднимайся. Пацаны! — крикнул он за голову Никиты, — Птичка в кле…

Удар страшной силы сбил шофера с ног. Он начал падать на Никиту, но тот вовремя откатился. Позади рушащегося тела стоял старый, согбенный, но чрезвычайно довольный собой Аркадий Васильевич Лавочкин с двустволкой в руках. Стволы дымились. Прапорщик Лавочкин переломил двустволку, выкинул отстрелянные патроны и вставил новые. Защелкнув затвор, он с удовлетворением стукнул по ружью:

— Картечь. Убийственная штука. Ни один гад не уйдет. А ты думал, я тебя брошу?

Спина упавшего шофера была изорвана в клочья. Никита встал, схватил ствол дедовского ружья и резко опустил его вниз. У деда даже не хватило сил удержать ружье, оно выпало у него из рук.

— Вы что творите, дедушка?! Вы что, в девяносто семь лет сесть хотите?! Этот труп теперь на вас!!! — Никита ткнул ногой бездыханное тело.

— Беги к их машине, она за домом прямо и наискосок, черная здоровая такая, на «уазик» похожа. Сейчас не до ругани. И наклонись, возьми двустволку и отдай мне ее назад. У меня спина уже лет двадцать не разгибается.

Тон Аркадия Васильевича не терпел никаких возражений. Через столько лет он снова был на поле боя, и собирался уйти с него только победителем.

— Давай, беги, я тебя прикрою, — крикнул Аркадий Васильевич и дал показательный залп одновременно из двух стволов. — Хватай машину, ко мне, и двигаем отсюда.

Никита услышал последние слова, уже перебегая широкую дорогу между домом, за которым стояла водительская машина, и деревьями, под которыми стоял прапорщик Лавочкин. Автомат. Маленькие фонтанчики пулевых разрывов побежали рядом с Никитой. Громкое «боп, боп, боп» разнеслось над деревней. Пистолета с глушителем им мало.

Джип стоял именно там, где указал дед. Дверь открыта, ключ в замке. Водитель хотел заработать дополнительные очки в гангстерской карьере и бросил машину ради перестрелки, но в виде бонуса получил разрывной заряд в спину. Никита запрыгнул на водительское сиденье и ударил по педали газа. Машина тут же вырвалась на поле боя. Дед перестал стрелять от бедра из своей двустволки. Из-за дома, рядом с которым он стоял, высовывались головы любопытных жителей деревни. Те, кто не решался это сделать, толпились сзади и дергали наблюдателей за штаны, требуя новых подробностей. Автоматные струйки тут же застучали по борту джипа. Боковые стекла рассыпались в стеклянную пыль. Никита поднял руку с пистолетом и выпустил всю обойму на ходу через разбитое боковое стекло.

— Прапорщик, прапорщик, залазь в БТР, чтоб тебя, пока всех не положили, — кричал он, перепутав времена, людей, события и местность. Перед ним был уже не прапорщик Третьего Марковского полка, а прапорщик зажатой на перевале под Ведено мотострелковой роты. Никита распахнул расстрелянную дверь. Дед никогда не видел подобных машин изнутри и потому не знал, как в нее забраться.

— Руку, — крикнул Никита и выбросил свою руку в сторону топчущегося в растерянности деда. Аркадий Васильевич схватил ее, и Никита рывком втащил его в салон.

Очередная автоматная строчка прошлась поверх их голов, разбивая недобитые стекла. Никита дал задний ход. Они неслись назад, не разбирая дороги.

— Что ж ты делаешь?! — кричал старик. — Я ж с Федором Михайловичем в МТС сорок лет проработал!