Чужой для всех. Книга вторая (СИ)

— Доченька, моя любимая, ягодка, моя сладкая, солнышко, сейчас, — шептала Вера, целуя Златовласку. — Больше мы с тобой никогда не расстанемся, я тебе обещаю. — Вера медленно опустила на пол Златовласку и посмотрела счастливыми мокрыми глазами на офицера. — Спасибо, товарищ капитан, — ее голос дрожал от волнения. — Что я должна сделать для вас?

— Для меня? — удивился капитан и переглянулся с сотрудницей. — Ничего. Вы будете просто жить в этой квартире.

— Просто жить? Это все?

— Да. Пока все. Но есть еще особые условия. С вами будет находиться Аделаида Герасимовна. Она будет вам помогать справляться с домашними делами. Вы должны выполнять ее указания. Они просты и касаются только бытовых вопросов. Без ее разрешения выходить из квартиры запрещается. Все что вам положено и не положено делать оговорено в инструкции. Ее вам покажет Аделаида Герасимовна. Изучите ее и строго выполняйте. Ваш паспорт, продуктовая карточка также будут находиться у нее.

— Вопрос разрешите, гражданин начальник?

— Я для вас уже товарищ капитан. Капитан Володин.

— Насколько я вас поняла, — смутилась Вера, — в лагере я была заключенной за колючей проволокой, а здесь я заключенная в красивой клетке за четырьмя стенами. Это так?

— Не совсем так. Вам будут разрешены ежедневные прогулки с дочерью в сквере, походы в театры, в кино, посещения магазинов. Но…

— Под присмотром Аделаиды Герасимовны? Вы это хотели сказать?

— Подружитесь с ней, Вера Ефимовна, — уклонился от прямого ответа офицер, — и вы не будите себя чувствовать скованными в своих действиях. Идет война, это вынужденные меры предосторожности. — Офицер осмотрелся кругом. — Квартира большая. Всем места хватит. Где что находится, как пользоваться бытовым приборами вам покажут. Сегодня уж поздно, вам надо отдохнуть. Отдыхайте, Вера Ефимовна. Не думайте о плохом. Завтра вас осмотрит врач. Если понадобится — назначит лечение. Подойдет фотограф. На память сфотографирует вас с дочерью. Если вы пожелаете со мной поговорить, то можете позвонить по телефону. Номер имеется в той же инструкции. Какие есть еще вопросы ко мне.

— Больше нет вопросов, гражданин… товарищ капитан.

— Меня устроил ваш ответ. До свидания, Вера Ефимовна, — капитана приложил руку к фуражке и, уходя, многозначительно кивнул головой сотруднице…

Лаврентий Павлович Берия был приятно взволнован. Он выполнил поручение товарища Сталина. Он разобрался с «Арийцем» — этим хитрым и опасным врагом. Он знает о нем почти все и мало того — тот завербован. Подтверждение тому он держал в руках. Берия доброжелательно посмотрел на сидящего напротив заместителя и вновь прочел текст шифровки:

Глаза Берия сверкнули, он с любопытством посмотрел на генерала Юхимовича, отвечавшего за проведение операции, иронично заметил: — А стратегическую информацию о планах немцев он не хочет рассказать?

— Такой информации нет, товарищ народный комиссар. Если будут поставлены конкретные задачи, то мы заставим его выполнить.

— Конкретные, говоришь? Садись, — Берия махнул рукой, на вскочившего с места Юхимовича. — Пусть Генштаб думает об этом. Нас это в меньшей степени волнует. Нас беспокоит больше Англия. Оплеуху получили — хуже некуда. Этот, шпик, завербованный военспец Гнедич, — Берия скривился, — одна фамилия чего стоит — гнида — еще живой?

— Живой, товарищ народный комиссар, но может помереть. Генерал Абакумов очень старается.

— Передай, чтобы не добивали. Я сам буду на допросе. У меня пока нет полной ясности, зачем британской разведке понадобилась информация об операции «Ольбрихт». Кроме того не пойму, как его проглядела военная контрразведка? Внутри сидел враг, а они не увидели, не почувствовали. Быть чекистом — это не пирожки лепить. Это полная самоотдача, это напряжение всех сил во блага нашей великой Родины. — С этими словами Берия въедливо, пристально посмотрел в глаза генерала Юхимовича, что у того подскочило кровяное давление, заколотилось сердце, как будто его в чем-то обвинили и сейчас должна поступить команда: — Арестовать! — Заместитель, теряя хладнокровие, дрожащей рукой достал носовой платок, промокнул капли пота, выступившие на лбу, неуверенно заговорил:

— Гнедича уволили перед войной, товарищ народный комиссар…. в звании подполковника… с должности начальника телефонно-телеграфного отдела. Но он был оставлен на центральном узле связи, в качестве служащего техника-инженера. Не хватало специалистов. Вы же знаете…. Ежов подчистил всех врагов народа. А этот, по всем характеристикам — орден давай.

— Да знаю я об этом, — в сердцах негодующе хлопнул рукой по столу Берия и поднялся с кресла. Забегал по кабинету. — С ним понятно. Но как проморгали его сообщницу, телеграфистку «зас» (засекреченная связь)? Туда по комсомольским путевкам берут, трижды проверяют.

— Не доглядели вражину, товарищ комиссар, — Юхимович также поднялся и вытянулся в струну, подобрав выступающий живот.

— Новые показания выбили из них?

— Живого места нет, кусок мяса. Присутствовал на допросе, но больше чем в докладной записке добавить не могу. Этот, Гнедич, занимался ремонтом аппаратуры и был вхож во все отделения и центры узла. Пообещав жениться на Серафиме Журкиной, раскрутил бабу на передок, та и сливала секретную информацию, что попадала в руки. Позже сведения обрабатывал и передавал в Лондон. Его засекли и схватили во время сеанса на чердаке одного заброшенного дома. Завербован перед войной, когда отдыхал на курорте в Ессентуках. Сидел тихо, пока не понадобился заморским хозяевам.

— Ладно, — глубоко вздохнул Берия, закрывая папку с документами, — нет времени мусолить этого Гнедича. Меня Иосиф Виссарионович ждет. — Нарком распрямил плечи, приподнял голову. — Председатель Государственного Комитета Обороны не любит когда опаздывают, а Гнедич, — Берия скривил губы, — пусть Абакумов разбирается дальше. Это его прорехи. То-то он не спешит к «первому». Обосрался жутко и сидит, как сыч, видимо, коньяк пьет. — Берия снял пенсне, помассировал пальцами глаза: — Совсем забыл. Эту, Дедушкину, устроили? Она довольна?

— На седьмом небе от счастья, товарищ народный комиссар. И дочка при ней. Фотографию вы видели.

— Не убежит, охрана надежная?

— Не убежит. Контроль постоянный. Сотрудник находится рядом. Кроме того, консьерж посажен из наших людей. Все схвачено, товарищ комиссар.

— Что я вам говорил? — глаза Берия вновь загорелись, он повеселел. — Я был прав! Немцы не те уже. Один душок остался. Война подходит к концу. За свою бабу, за семью, а тем более за свою жизнь они любой секрет сдадут, — взгляд первого лица «Лубянки» был наполнен самолюбованием и превосходством. — Это хорошо, генерал. Поздравляю. Представишь мне наградной список. Отметим всех отличившихся в операции, никого не забудем. Группа выполнила основную работу. Товарищ Сталин будет доволен. Список согласуй с армейским «Смерш», с генералом Селивановским. Награждение приурочим к 27 годовщине Великого Октября.

— Слушаюсь, товарищ народный комиссар 2-го ранга.

— Наши гарантии передали немцу?

— Ждем подтверждение, Лаврентий Павлович. Старший группы майор Киселев благополучно добрался до Берлина.

— Тогда последний вопрос, — Берия приподнялся над столом и подался вперед, его глаза впились в одутловатое лицо комиссара 3 — го ранга. — Генерал Абакумов получил эту шифровку?

— Через два часа после вас.

«Получил, значит. К Сталину не побежал и мне не позвонил. Это хорошо. Боится», — подумал Берия. — Все, Сэмен Петрович, ты свободен. Не убегай далеко. Вернусь от Верховного — вызову.