ВДВ. С неба — в бой

Это меня вполне устраивало. На дежурной машине меня отправили на автовокзал, а утром уже был в штабе дивизии. Когда я увидел в штабе переодетых для работы в поле офицеров, мое предположение подтвердилось на все сто процентов. Зашел в свой рабочий кабинет, а там полнейший бардак и ни одного подчиненного. Расстроенный вышел в коридор и столкнулся с Петряковым. «Заходи в кабинет. Ну что, думал спрятаться в лесах от Афганистана? — пошутил он. — Ты с собой какие-нибудь записи по нашему бывшему театру военных действий прихватил?» — «Конечно, кое-что имеется», — ответил я начальнику штаба. «Надо для офицеров подготовить и провести занятие по оперативному оборудованию и вооруженным силам Афганистана, они, кроме Западного театра, ни хрена не знают. Дивизия на этот час находится на аэродромах взлета, связь только по аэродромной сети. Твои разведчики тоже на аэродромах, но связи с ними нет. Давай, сам готовься к вылету». — «А где Шеметило и Калашников?» — спросил у Петрякова. «Да где-то в штабе, — ответил он. — Словом, нас ждет возвращение в Среднюю Азию, почти откуда приехали, туда и улетим», — добавил он. Я приступил к подготовке занятия. Стали подходить мои офицеры. «Почему в кабинете бардак?» — спросил у них. «Так ведь улетаем в Афганистан», — ответили они.

Занятие для офицеров было полезным, многие из них впервые узнали о вооруженных силах, о быте афганцев. Через несколько дней дивизия совершила перелет ближе к границе Афганистана и замерла в ожидании броска. Оперативная группа приземлилась на аэродроме Балхаш. Офицеры оружие оставляли в кабине самолета. Начальник особого отдела дивизии подполковник Буйнов со своими нукерами собирал наши автоматы и жаловался Рябченко, тот, естественно, журил нас. Одним словом, особист нас своими доносами заколебал, но мы все равно оружие продолжали оставлять в самолете.

Мы торчали на Балхаше около десяти суток, но времени зря не теряли. Солдаты тренировались в выгрузке боевой техники из самолетов, а заодно и подзаряжали аккумуляторы батарей боевых машин. Погода в это время года была противная, постоянно дул холодный, пронзительный ветер. Однажды после обеда последовала команда: «На взлет». Армада военно-транспортной авиации с десантниками на борту перелетела афганскую границу, но с нашим самолетом произошла какая-то заминка по вине афганского диспетчера. Над Кабулом наш самолет развернули и отправили обратно на Балхаш. Костылев на аэродроме на местное руководство выпустил пар, и только ночью нам разрешили взлет. На аэродроме Кабул самолет приземлился ранним утром.

Вторжение в Кабул началось 25 декабря. Первым ранним утром на аэродром приземлился батальон Алиева из ферганского полка. Утро, как назло, выдалось промозглое и сырое. Самолеты «Ан-12» один за другим совершали посадку на бетонку, не выключая двигателей, освобождались от десантников, боевых машин и тут же взлетали, давая возможность приземляться другим самолетам. В такой ситуации, как правило, обстановка в городе, да и на самом аэродроме, была для десантников совсем неясная, по крайней мере первое время. Да по-другому и быть не должно, десантники же не у себя дома, и, тем более, им высадку никто не обеспечивал. На аэродроме батальон встречали всего несколько офицеров, старшим был начальник разведки ВДВ полковник Кукушкин. У него, как у фронтовика, было свое видение всего происходящего. В тот момент, скорее всего, они выполняли роль наземной диспетчерской службы, показывая комбату место сосредоточения личного состава и направление выдвижения охранения. Афганцы, как и подобает восточным людям, настороженно и подозрительно наблюдали за действиями десантников, молча сидели на корточках, исподлобья поглядывая на нас. Правда, надо отдать должное и десантникам, особой симпатии они к афганцам тоже не испытывали. Тем не менее, по данным разведки, в самом городе было полно войск, а как они могут отреагировать на выгрузку и концентрацию солдат другого государства? Ведь любой чужой солдат для афганца — враг. По замыслу вторжения, кабульский аэродром был основным для приема Витебской дивизии, но перед тем как организовать прием войск, надо организовать охрану и оборону аэродрома хотя бы на главных направлениях выдвижения афганских подразделений. На аэродром Баграм планировалась посадка и выгрузка одного из полков дивизии. На западе Кабула дислоцировались части пехотной дивизии. В районе Пули-Хумри два военных городка танковых бригад. На день высадки эти войска составляли серьезную угрозу десантникам, несмотря на то что во всех частях были наши военные советники, все равно было сомнение, а как поведут себя командиры частей, получив сигнал сверху? Одним словом, у наших военачальников было больше вопросов, чем ответов. По словам Кукушкина, моментов серьезной тревоги было достаточно и при выгрузке батальона Алиева. Самолеты продолжали разгружаться. Десантники были одеты по зимнему варианту, с оружием и полными рюкзаками боеприпасов. Все это, естественно, мешало выполнению работы. На аэродроме сплошной самолетный гул, мешающий подавать команды. В это время из Пагманской долины в сторону аэродрома стал наползать не плотный, но все же туман, который ограничивал наблюдение. Кому-то из офицеров показалось, что в нескольких километрах западнее аэродрома неясно просматриваются силуэты коробок. Рассмотреть все это мешала мерзопакостная погода в Кабульской чаше. Да это же танки, сказал кто-то. Тревожно вглядываемся в туманный горизонт, который надвигается из Пагманской долины. Среди посадок деревьев стали просматриваться какие-то кучи земли. И, правда говорят, у страха глаза велики. На сердце отлегло. Если бы это действительно были танки, нам бы в этот момент пришлось совсем хреново. Ведь все нутро боевых машин было напичкано солдатскими пожитками. С матерком приказываю выбрасывать на полосу из боевых машин свои пожитки и указываю рубежи, на какие нужно выходить для прикрытия аэродрома. Принесли бинокль, пришлось внимательно рассмотреть эти злополучные земляные кучи. Сейчас показалось, что идут танки, а могут и реальные танки появиться. Разумеется, люди понимали ту задачу, которую им предстояло выполнять, и изо всех сил старались. В данной ситуации на высоте оказались Алиев и его офицеры. В рабочей суете незаметно прошел день. Осмотрелся кругом, вроде бы все готово к приему основного десанта. Ну что ж, будем ждать. Время в таком режиме ожидания тянется медленно.

Первые самолеты Витебской дивизии стали приземляться около семи вечера. А здесь еще как назло начался снег, что редко бывает в Кабульской чаше. Афганцы, наверное, радовались, так вам и надо, неверные, Аллах с нами. Снегопад тем временем здорово затруднял прием и разгрузку самолетов. В первой группе прибыло шесть самолетов, а где седьмой, заблудился, что ли? Стали ждать, на связь экипаж не выходит. Стали теряться в догадках. Совсем не хотелось в плохое верить. Тем не менее трагедия произошла. То ли эшелон полета самолета был ниже, то ли во время снегопада он немного изменил курс и на крейсерской скорости врезался в вершину горы. На борту самолета «Ил-76» кроме экипажа находилось тридцать семь десантников из роты материально-технического обеспечения 350-го полка, которым командовал подполковник Шпак. Погибли все. Это были первые потери десантников в необъявленной афганской войне. Мы очень болезненно переживали эту нелепую смерть наших боевых товарищей. Позднее все же провели расследование авиакатастрофы, которое показало, что действительно самолет зацепился за вершину горы в шестидесяти километрах от Кабула и взорвался. Говорили, что на аэродроме якобы даже видели сквозь идущий снег вспышку в горах.

К утру двадцать шестого декабря главные силы дивизии были переброшены в Афганистан на подготовленные ферганскими десантниками аэродромы Кабул и один полк — на Баграм. Операция планировалась на вечер следующего дня по сигналу «Шторм». А пока Кабул жил жизнью большого восточного города со своими заботами и проблемами, даже не подозревая о том, что через сутки шурави изменят их политическую жизнь и уничтожат ненавистный афганскому народу аминовский режим.