Год рождения - СОРОК ПЕРВЫЙ (с иллюстрациями)

Бывшая 153-я стрелковая дивизия, ставшая третьей в списке гвардейских, получила боевое крещение под Витебском 5 июля. Она прибыла сюда с Урала и, разгрузившись, заняла оборонительные позиции. Пять суток дивизия перемалывала здесь живую силу и боевую технику фашистов и отошла только по приказу. Потом ее бойцы, командиры, политработники восемнадцать дней вели тяжелые бои в окружении, отвлекая на себя крупные силы противника. Прорвав кольцо, 153-я вышла к своим, привела себя в порядок, пополнилась — и снова в схватку с врагом.

Соседом Сотой под Минском была 161-я стрелковая дивизия, отныне 4-я гвардейская. Ее полки и прежде всего 603-й рядом с сотовцами стояли против фашистских танков под Острошицким Городком, дрались с оккупантами на Волме, на Березине, на Днепре…

Слава увенчала их по заслугам, а вся армия — за доблесть, мужество и воинское мастерство — поставила на свой правый фланг. На первые четыре гвардейские дивизии равнялись все, все хотели быть на них похожими, у них учились сражаться — стойко, беззаветно, умно, сражаться и побеждать.

2 декабря 1941 года… Железнодорожная станция Волоконовка на линии Валуйки — Старый Оскол… Морозный ледяной ветер неистово кружит мутно клубящиеся волны поземки, гудит в проводах, посвистывает вдоль поданных под погрузку платформ и теплушек. Ушанки, плечи, вещмешки стоящих в строю бойцов и командиров припорошены снегом…

Почти все части Первой гвардейской уже в пути. Боевой приказ поднял их по тревоге, полки погрузились и двинулись на север, в район Ельца. Здесь же, на станции Волоконовка, сейчас только 4-й Воронежский, артиллерийские полки, саперы, связисты. Им-то и выпала высокая честь принять первое в истории наших Вооруженных Сил гвардейское знамя — знамя 1-й гвардейской стрелковой дивизии. Плечом к плечу стоят в одном строю ветераны, подрывавшие железобетонные доты на «линии Маннергейма», и те, кто принял боевое крещение на обочинах Логойского тракта под Острошицким Городком, герои, отважно дравшиеся за Ельню, и добровольцы Воронежского коммунистического…

Струится, трепещет на ветру бархатное полотнище гвардейского стяга. На одной его стороне — вышитый шелком портрет Владимира Ильича Ленина и торжественные слова призыва: «За нашу Советскую Родину!», на другой — золоченая чеканка боевой клятвы советских воинов: «Смерть немецким захватчикам!» — и новое наименование бывшей Сотой — «1-я гвардейская стрелковая дивизия».

Начальник политотдела 21-й армии бригадный комиссар И. И. Михальчук торжественно вручает гвардейское знамя комиссару дивизии К. И. Филяшкину, крепко жмет ему руку, поворачивается к строю:

— Дорогие товарищи красноармейцы, командиры и политработники! От имени военных советов фронта и армии поздравляю вас с вручением вашей славной дивизии боевого гвардейского знамени! Вам первым вручается такое знамя. Вы заслужили эту высокую честь своими подвигами в боях с немецко-фашистскими захватчиками, своим мужеством и отвагой, подлинным воинским мастерством… Мы верим в нашу окончательную победу над врагом. Но она еще далека. Пока мы еще вынуждены обороняться. Но слава и мужество первых советских гвардейцев, их высокий боевой пример — залог наших будущих побед. Командование уверено, что воины вашей дивизии с честью пронесут вперед свое гвардейское знамя, освященное кровью ее лучших бойцов и командиров. Вперед, гвардейцы! За нашу окончательную победу! Ура!..

— Ур-ра! Ур-ра! Ур-ра! — гремит над заснеженной привокзальной площадью, гулким эхом отзывается в окрестных снегах.

Голос комиссара дивизии звучит взволнованно и торжественно:

— Боевые друзья! Дорогие товарищи гвардейцы! С чувством гордости и благоговения принимаем мы от партии и народа нашу боевую святыню. И перед этим знаменем, перед портретом Владимира Ильича мы заверяем нашу Родину, заверяем нашу ленинскую партию, и весь советский народ, что бойцы, командиры и политработники Первой гвардейской ордена Ленина стрелковой дивизии нигде, никогда и ничем не запятнают чистоты его стяга. Мы клянемся, что будем беспощадно громить оккупантов, пока на нашей земле не будут истреблены все захватчики — все до единого! Мы будем сражаться храбро и умело, используя все силы, боевую выучку и военную хитрость, чтобы бить врага с удесятеренной энергией. Мы клянемся сквозь дым и огонь сражений пронести это знамя к Победе, к полному разгрому германского фашизма! Клянемся!

Преклонив колено, строй на одном дыхании повторяет за своим комиссаром;

— Клянемся!

Звучит команда «Смирно! Равнение на знамя!». Под звуки «Интернационала» развеваемый ветром стяг с портретом Ленина плывет вдоль строя на правый фланг. Четок и чеканен шаг знаменосца — лейтенанта Сороковых, суровы и торжественны лица гвардейцев почетного караула — рядовых Кузнецова, Киселева и Новикова…

Люто начиналась первая военная зима. Над колоннами стрелковых батальонов, над тягачами, тащившими по обледенелому насту проселочных дорог артиллерийские орудия, над автомашинами полковых и дивизионных тылов посвистывала декабрьская вьюга. Ветер швырял в лица людей колючую ледяную крупку, трепал полы шинелей и полушубков, заволакивал следы идущих впереди белыми барханами поземки. Утонув в сугробах, стояли по горизонту черные избы деревень, поскрипывали голыми сучьями продрогшие придорожные ветлы.

По приказу командующего фронтом Первая гвардейская была включена в состав оперативной группы генерал-лейтенанта Ф. Я. Костенко, которой предстояло ударить по левому крылу Елецкой группировки вражеских войск. Это должно было укрепить положение левофланговых частей Юго-Западного фронта и закрыть противнику пути на Задонск и Воронеж.

Память бессмертна

Вместо эпилога

Старый солдат, мой дорогой фронтовой товарищ, плакал. Плакал и не стыдился этого, даже не пытался скрыть своих слез. Ему давно перевалило за шестьдесят, два ряда боевых орденов и медалей поблескивали на его праздничном костюме, правый — пустой — рукав пиджака был заправлен в карман и подколот булавкой, непокрытая голова снежно серебрилась сединой. Летнее солнце освещало стоящую на высоком постаменте тридцатьчетверку, у мраморной мемориальной плиты памятника сменялся почетный караул юных следопытов местной школы — торжественно-серьезных мальчиков и девочек в красных галстуках и голубых пилотках, к братской могиле, оставляя на ней венки и цветы, подходили и подходили люди, а он, далекий ото всего сегодняшнего, глядел неотрывно на вызолоченные бронзой слова, на фамилии павших здесь много лет назад боевых товарищей, и слезы текли и текли по его обветренному, словно и не потерявшему фронтового загара лицу. Рядом — так же сурово и молча — стояли его однополчане, те, кому посчастливилось дожить до победы и вернуться с войны, и тоже были сейчас в том трудном и прекрасном прошлом, которое никому из нас вовек не дано забыть.

На этом рубеже!.. Столько лет назад!.. В сорок первом…

Дорога, идущая отсюда, от перекрестка, прямо на север, ведет в Острошицкий Городок (он часто упоминался тогда в боевых документах), шоссе направо — в Усборье и в известные теперь всему спортивному миру Раубичи с их лыжными трамплинами и холмистой трассой биатлона, налево — в Радошковичи и дальше — на Молодечно; где-то там, за синеющим вдоль горизонта лесом, врубился в один из первых дней войны в колонну вражеских войск пылающий бомбардировщик Николая Гастелло и его боевых товарищей. А вон оттуда, со стороны Острошицкого Городка, рвался к белорусской столице враг.

На плитах мемориала немного фамилий тех, кто пал здесь тогда, в последние дни июня:

B. Баранчиков, батальонный комиссар,

C. Гончаренко, младший лейтенант,

М. Бейзаков, красноармеец,

Е. Кузнецов, красноармеец,

Ф. Коркин, курсант,