Генерал «красной армии»

Тони О'Нил

Генерал «красной армии»

ПРОЛОГ

Современный киберхулиган, упакованный в «Стоун-Айленд», должен кое-что понять: 70-е годы и большая часть 80-х — наше время. Все мы были детьми «красной армии» — самой большой массы болельщиков британского футбола, которую когда-либо видел или увидит мир. Мы взрослели в драках, грабежах и разрушениях. «Будь что будет!» — такова была наша философия. Нас ничем нельзя было удивить и уж тем более испугать.

Разные люди в течение нескольких лет просили меня создать книгу, но я не собирался этого делать. И до тех пор, пока не сел за участие в потасовках, связанных с матчем Англия-Греция, даже не помышлял о ней. Да и как можно писать о том, что наносит серьезный удар по тебе самому и твоим друзьям?! Лично мне такое никогда бы раньше не пришло в голову.

Однако, пока я отбывал срок, к моему адвокату Мэтью Клафтону из компании «Ольерс» в Манчестере обратились с предложением, чтобы он уговорил меня оформить воспоминания. В издательстве были уверены: мне есть что рассказать. Я подумал над предложением — и согласился. Я варился в этом соку три десятка лет, и во всем мире вряд ли найдется еще один человек, который смог бы сказать о себе то же самое. Так что данная книга была подготовлена мной преимущественно в то время, когда я наслаждался всеми прелестями тюрьмы открытого типа «Садбери»  [1], хотя окончание работы было отложено в связи с моим переводом в тюрьму «Стрейн-джуэйз»  [2] после ложного доноса стукача. Мне пришлось ждать до июня 2004 года, когда освобождение позволило завершить начатое.

В ходе работы я получил помощь из нескольких источников и хотел бы поблагодарить людей за это, однако изложенная в книге история большей частью основана на моих собственных наблюдениях. Я не вел дневника, поэтому если вы заметите какую-то ошибочную дату или деталь, то не обращайте на подобное внимания. Я гарантирую вам, что в основном тут все изложено точно. Ничего не придумано.

А теперь о названии книги — «Генерал “красной армии”». Представители полиции в ходе суда утверждали, что я был «главным»  [3] хулиганом «Юнайтед». Само это слово никто из наших парней никогда не употреблял ни в отношении меня, ни в отношении кого бы то ни было. Но его очень любит применять в ходе судебного разбирательства полиция, когда пытается выставить кого-то в десять раз хуже, чем он является на самом деле. Этот ярлык вешают, чтобы добиться обвинения в отсутствие каких-либо конкретных улик. Поэтому я и решил использовать слово генерал как издевку над копами.

Иногда меня спрашивают: как я могу оправдывать то, что мы делали? А почему бы и нет? Я занимался тем, что бил по лицу тех, кто этого хотел. Если же люди не испытывали такой потребности, то и проблем не было. Футбол привнес в нашу жизнь возбуждение, которое мы больше нигде не могли получить. Если вы хотели сбежать от рутины существования в районе, заселенном бедняками, живущими на пособие, — это был выход. Поэтому, положа руку на сердце, я могу сказать, что провел неплохую жизнь, невзирая на несколько швов на голове и тюремное заключение. Я объездил весь мир, побывал почти во всех странах Европы. Я жил на полную катушку.

Тони О’Нил,

ноябрь 2004 г.

Глава 1

Уизеншо Редз

Уизеншо — моя малая родина — раскинулся на огромной территории на юге Манчестера. Отрезанный от города рекой Мерси и упирающийся в манчестерский аэропорт и населенные пункты, входящие в состав графства Чешир, он планировался как «садовое предместье» (около каждого дома располагался свой сад) с массой деревьев и свободным пространством. Пусть даже в нем не было отвратительных «высоток», которые так испортили внешний вид некоторых центральных районов, но все равно это было собесовское жилье, где сводили концы с концами семьи без особых надежд на лучшее. Уизеншо впитывал в себя людей из перенаселенного центра, а многие переехали сюда из неблагополучных трущоб.

Кроме всего прочего, власти забыли еще одну вещь — сделать здесь хоть что-нибудь, чтобы занять молодежь. Ребятам из Уизеншо абсолютно нечем было заняться. В каждом квартале действовала своя банда, и некоторые из них являлись чрезвычайно опасными. В общем, возможностей для неприятностей было предостаточно. Банды обладали притягательной силой, и я инстинктивно тянулся к ним в тинейджерском возрасте.

Я родился в 1958 году, и нас было четверо братьев, населявших квартиру с тремя спальнями в угловом собесовском доме. Мой отец умер, когда мне было семь лет от роду. Он служил в армии, а потом работал на заводе Данлоп, где и заполучил рак, вызванный последствиями переплавки каучука при изготовлении шин: в то время о здоровье мало кто заботился. Моя старушка-мать воспитывала четверых и пахала до гробовой доски — когда ей нужна была помощь от властей, она никогда ее не получала. В те времена, если дети нарушали закон, их сразу отправляли в приют. Моя старушка была сильно озабочена тем, чтобы нас не забрали, и единственным средством ее воспитания была порка.

После смерти отца мне пришлось довольно быстро повзрослеть. В 10-летнем возрасте я уже задавал самому себе вопрос о смысле жизни. Впереди было 50 лет работы, но ради чего? Чтобы жить вот так? Никакой роскоши. Мать вкалывала как каторжная. В школу мы ходили опрятными, но выглядели бедно. Я донашивал дырявую обувь старших братьев, да и все остальное тоже являлось обносками. При этом мы были не самыми худшими! Мать надрывалась с утра до ночи за гроши, постоянно пребывая в страхе, что нас могут у нее отобрать за малейшую провинность.

Район, в котором мы жили, назывался Крое-сэйкре. Сначала я пошел в местную начальную школу, но потом мама перевела меня в Паундсвик Аппер — большую общеобразовательную в Вудхауз-парке. В том районе, где я жил, все ходили в школу Шарстон, а мне приходилось переться в Паундсвик, потому что мать послала туда всех нас. И шарстоновские дружки частенько поджидали, когда я отправлюсь в школу, чтобы навалять мне по старой дружбе. После этих уличных «дружеских» стычек мои учебники выглядели весьма жалким образом. В самой школе мне тоже приходилось драться. Один придурок возомнил себя крутым и распустил язык, поэтому я врезал ему как следует. Вместе с моим приятелем Дэйвом Скэнлоном, довольно крепким парнем, мы считались самыми крутыми, но силой друг с другом не мерились, ибо это было глупо.

Мне нравились многие виды спорта. Любимым, конечно, был футбол, хотя я упивался регби, потому что в нем присутствовало насилие, но только до тех пор, пока мы не сыграли с «модными» ребятами из Стокпорт Граммар и какой-то громила не показал мне, что к чему. Некоторые из этих регбистов — выходцев из «среднего класса» — были настоящими монстрами на поле, и парень просто вырубил меня.

Уизеншо был своего рода городом. Мы постоянно зависали около местных магазинов, что было немного рискованно, потому что полицейский участок располагался совсем рядом, а копы всегда знали, где и что происходит. Они также имели довольно четкое представление о том, кто есть кто. Мы ничего не разрисовывали и не ломали — это было не в наших правилах. Нельзя гадить на собственной территории, к тому же мы знали всех владельцев магазинов, и все они были к нам очень добры.

Как я уже сказал, повсюду ошивались банды. Самой крутой из них я считал банду из Бенчила. Она постоянно враждовала с «Багьюли Бойз» — другой крепкой командой, — и дело доходило до бросания друг в друга бутылок с зажигательной смесью. Мы были обычными веселыми балбесами в отличие от ребят из Бенчила — злобных психов. Да и сам Бенчил все презирали, потому что он считался одним из наибеднейших кварталов. Даже сегодня там едва ли не худшие жилищные условия и самые низкие доходы в стране.