Боцман с «Тумана»

Когда Фролов с вершины Чайкина Клюва увидел наши корабли, на одном из этих кораблей был капитан Людов со своими бойцами. Но разведчики шли не на эсминце — они толпились на палубах двух катеровохотников. Маленькие корабли плыли мористее, почти застопорив ход. Обстрел берега не входил в их задачу.

Между ними и береговыми высотами скользила грозная линия эсминцев, вздымающих белоснежные буруны. Широкие военно-морские флаги и змейки вымпелов вились на их мачтах. А над «Громовым» — флагманским кораблем — алый флаг командующего флотом: три белые звездочки возле краснозвездного поля. И на высоком мостике стоял сам вице-адмирал, не отводя от ястребиных глаз черные окуляры бинокля.

— Есть позывные с Чайкина Клюва?

— Нет позывных, товарищ командующий…

Корабли сближались с берегом. Все яснее были видны зубчатые отвесные скалы.

Гудел ветер, бился в брезент ветроотводов. Мерно вибрировал турбинами корабль.

Комендоры, направив на берег длинноствольные пушки, тоже всматривались в молчаливые скалы. Сигнальщики, опершись на холодные поручни, не отрывали биноклей от глаз.

— Есть позывные корректировочной группы?

— Нет, товарищ командующий…

Уже ясно виден был Чайкин Клюв: раздвоенная, уходящая в бледное небо вершина. Дымовая нить ракеты взлетела над ней — вспыхнул в небе красный дымок.

— Ракету! — приказал вице-адмирал.

С мостика «Громового» взвилась ракета.

— Вижу человека на Чайкином Клюве! — взволнованно крикнул сигнальщик. — Пишет по нашему семафорному коду: «Готов к началу корректировки».

Офицеры смотрели. Крошечная фигура на обрыве огромной скалы неустанно махала флажками.

— Дайте ответный, — приказал адмирал: — «Начинаю обстрел берега».

Развернув сигнальные флажки, писал ответ сигнальщик «Громового».

И первые громовые раскаты послышались с моря, первые снаряды разорвались около тайных береговых батарей.

— Заметили нас! — крикнул в восторге Фролов. — Приняли семафор, товарищ командир!

Медведев склонялся над картой берега, распластанной на камнях. Смотрел, как перестраивались корабли, как первые бледные вспышки рванулись от их бортов, первые снаряды прочертили воздух.

— Объект номер первый — перенести огонь на полкабельтова вправо… Объект номер второй — недолет… Объект номер третий — накрытие… — диктовал Медведев.

И флажки молниеносно летали в руках Фролова.

И вот рявкнул берег: из-под маскировочных щитов, из-под камней, с окрестных высот заговорили вражеские батареи — и первые пули чиркнули по граниту Чайкина Клюва. Пулеметная очередь лязгнула о камни…

Товарищ командир, — Фролов кричал, не прекращая сигнализации, — если подстрелят меня, как бы мне вниз не свалиться!.. Нехорошо будет…

Я тебя удержу! — крикнул Медведев в ответ. — А ты не стой на одном месте! Дал корректировку — и прячься… И перебегай на другой край…

Он сам вытянулся над камнями, не берегся пуль. Это был бой — стихия военного моряка! То чувство, что захватывало целиком, вытесняло все посторонние мысли.

— Дают шквал огня! — кричал старший лейтенант сквозь ветер и грохот орудий. — Прямое попадание в первую батарею… А ну, перенесем огонь глубже!

Вновь свистнула пулеметная очередь над самыми их головами.

— Перейди на ту сторону площадки: там тебя не достанет!

Фролов бесстрашно стоял над обрывом. И непонятно было, ветер ли режет лицо или пули свистят возле самых ушей. Вдруг споткнулся, взял флажки в одну руку, провел пальцами по лицу.

— Ранен, Фролов? — рванулся к нему Медведев.

— Ничего, пуля погладила по щеке…

Все скалы пылали огнем, клубились дымовыми волнами.

Водяные черные всплески взлетали вокруг маневрирующих кораблей.

Наступал вечер — дымный, неверный свет мерцал в темнеющем небе. И неустанно сигналил еще четко видимый с кораблей и с берега Фролов.

Но вот он схватился за грудь, шагнул к обрыву. Флажок упал на камни. Медведев успел подбежать, подхватил тяжело обвисшего моряка.

Ранен, брат? Куда?

Угадали, дьяволы! Как будто в плечо, осколком… Рука онемела, не могу сигналить…

Кругом свистели трассы, лопались на камнях мины.

Фролов бледнел, голова откинулась на камни. Набухала кровью тельняшка под бушлатом.

Медведев вспомнил: «Маруся!» Бросился ко входу в ущелье.

Маруся стояла, прислонившись к скале, опустив автомат. Молча глядела на Медведева.

— Фролов ранен! — крикнул Медведев. — Вам здесь больше стоять не нужно… Помогите ему!.. Идите в кубрик. Принесу его туда.

Кинулся обратно. Маруся бежала следом, бледная, держа в руках ненужный теперь автомат.

— Идите в кубрик! — повторил Медведев. — Видите, здесь стреляют. Подождите там…

Фролов старался приподняться на локте:

Эх, обидно: сигналить больше не могу…

Ничего, ты уже свое сделал. Теперь они сами могут бой вести. Засекли все точки…

Опять лопнула мина вблизи. Медведев припал к камням. Оглянулся — Маруся стояла на коленях рядом с Фроловым.

— Уйдите, здесь вас подстрелят! — крикнул Медведев.

Она будто не слышала. Ее густые волосы рассыпались по плечам, лицо тонуло в полумраке. Она вынула из ножен финку Фролова, разрезала тельняшку, разорвала индивидуальный пакет.

— Это ничего… — Она стирала ватой кровь. — У него плечо прострелено, мякоть… Сейчас остановлю кровь… Так… Так… Нужно его в землянку отнести…

Медведев подхватил раненого.

В скрежете и чавканье мин пронес в кубрик, положил на койку: здесь, под защитой козырька скалы, безопасно.

Стер с лица пот, взглянул на ладонь — она была в горячей, липкой крови.

— Вот кончите с Фроловым, и я к вам записываюсь на прием! — бодро сказал он через плечо. И тут только заметил: Маруси нет в кубрике.

Выбежал наружу. На камнях темнело распростертое тело.

— Вы ранены?

Она чуть шевельнулась. Лежала ничком, фланелевка была разорвана на спине, кровь капала на камни.

— Да, немножко, в спину… Это ничего, это хорошо, мне не больно. Только трудно дышать… — Замолчала, чуть слышно заговорила снова: — Очень я устала от той жизни… Ваша жена… Настя… была права — лучше смерть…