Партизанский фронт

На рассвете колонна грузовиков выскочила на широкое поле. Последнее поле Смоленщины. За ней — земля Белоруссии. Оставляя позади клубы серой пыли, грузовики двигались курсом на неприметную деревеньку Косачи. К утру фронт притих, затаился. Слоистое покрывало туманов затянуло низины и кустарник. Остро и пряно пахли росистые травы.

Вот промелькнула на всхолмье ветряная мельница. Каким чудом война не коснулась этого ветхого сооружения?! Вокруг мельницы копошились исхудалые женщины да почерневшие ребятишки. С первого взгляда было видно, что не так просто вдохнуть жизнь в этот источенный временем механизм. Тем более без мужских рук. Но люди трудились, не теряя надежды.

Деревня Косачи приняла отряд гостеприимно. Бойцы разошлись по хатам и тут же уснули крепким сном. А пробуждение принесло интересную новость. Оказалось, что в деревне нашла приют еще одна группа партизан, причем не таких, как мы, будущих, а самых настоящих, только что вернувшихся из вражеского тыла.

Эта небольшая группа была частью прифронтового отряда соединения Шмырева. И вот ранним утром шмыревцы пересекли линию фронта, вышли к деревне и расположились отдохнуть у ручья на живописной лужайке. Вот кто мог наилучшим образом рассказать нам, как перейти фронтовую полосу, научить наладить партизанский быт. Понятно, что вскоре весь наш отряд собрался у костра шмыревцев. Вид у партизан был усталый. Непросохшая, видавшая виды одежда сушилась на солнце. Наше появление заметно оживило шмыревцев. Выяснилось, что мы тоже представляем для них живой интерес. Вопросы о положении на фронтах, о жизни на Большой земле, о москвичах и Москве посыпались со всех сторон. Мы обстоятельно расспрашивали о жизни в тылу противника. Словом, беседа получилась не только дельной, но и живой. Последним, попросив тишины, к нам обратился командир шмыревской группы:

— Всегда помните, друзья, основной закон партизан: никогда и нигде не оставляй товарища в беде. Свято исполняйте этот закон, хотя бы рисковать для этого пришлось и собственной жизнью. Второе: в тылу врага боеприпасы и взрывчатка — это ваш воздух. Без хлеба и соли можно перемочься, а без патронов и тола — смерть. Патрон в лесу не только смерть для врага, но и жизнь для партизана. Вывод — берегите каждый патрон. Ну и наконец налаживайте хорошую разведку, не бойтесь разумного дерзания, не забывая ни на минуту о бдительности и боевой дружбе с населением.

На этом маленький урок лесной школы был закончен. И конечно же, урок пошел нам на пользу. Беседа рассеяла у нашей молодежи подспудно существовавшее представление о том, что будто бы враг вездесущ, а фронт — это сплошная и непроницаемая линия штыков, колючей проволоки, пулеметов, пушек и танков. Такому переосмыслению помогли простые факты, сообщенные нам шмыревцами, и некоторые из этих фактов казались нам прямо-таки поразительными. Группа партизан этой бригады, например, весной 1942 года вывела из немецкого тыла и переправила через вражеские боевые порядка полторы тысячи призывников, которые пополнили ряды Красной Армии. А ведь нужно было не только провести, но и собрать почти на виду у немцев эти полторы тысячи парней. Значит, можно! Бойцы нашего отряда заметно повеселели.

Но нам-то подобный опыт только предстояло набирать. Его отсутствие обнаруживалось во всевозможных мелочах. При распределении по вещмешкам партизан анодных батарей для питания рации возникло такое, к примеру, недоразумение. Радист и его помощница объясняли партизанам тонкости обращения с капризной кладью. Однако те с недоверием косились на тяжелую, да к тому же столь прихотливую ношу. Что от нее проку, если стрелять ею нельзя, поезд этой штуковиной под откос не пустишь.

— Да ведь без электропитания нет рации! Ни Большая земля нас не услышит, ни мы ее, — жарко убеждал Володя помощников, которые готовы были взвалить на плечи пулемет или другой еще более тяжелый любой «стратегический» груз, но отказывались тащить эти сомнительной нужности коробки. Мне пришлось помочь радистам убедить партизан в необходимости связи с Большой землей.

5 июля 1942 года на закате дня отряд был у Витебских (Суражских) ворот и занял исходное перед броском положение. Впереди змеилась изломанная линия еле заметных глубоких окопов, вытянулись замысловатые заграждения из колючей проволоки. Несколько на отшибе от партизан присели трое совсем молодых парней, одетых в непривычную немецкую форму, — наши проводники.

Тревожный час прощания с Большой землей накатывал на отряд. Нервы людей напряжены, не терпелось скорее начать действовать. Но следовало еще дождаться полной темноты, а также последних донесений армейской разведки. Данные эти должен был сообщить нам гвардейский полковник, командир бригады, на участке обороны которого нам предстояло переходить линию фронта.

Вот он, наконец, отозвал в сторону командира, комиссара, начальника штаба и меня. Изложив оперативные разведывательные данные, полковник еще раз коснулся наших тактических, ближайших задач:

— Запомните, по шоссе Полоцк — Витебск наблюдается интенсивное передвижение войск противника. Пересечь эту магистраль днем и не обнаружить себя невозможно. Этот бросок планируйте на ночь. Учтите, немцы в прифронтовой полосе круглосуточно контролируют все важнейшие дороги. К тому же немецкому командованию уже известно о периодической переброске в их тыл партизанских вооруженных групп. Наше преимущество в том, что они не знают троп, по которым просачиваются отряды. А главная задача на той стороне — в темпе углубиться на двадцать — двадцать пять километров от фронта и остаться при этом незамеченными. А там ищи ветра в поле. Вокруг вас будут советские люди. В своей же хате и стены помогают. Но до хаты нужно дойти, а потому во что бы то ни стало избегайте столкновения с противником в прифронтовой полосе…

Стратегический план действий отряда после благополучного углубления на несколько десятков километров оккупированной территории был разработан еще в Ореховце: быстрый и скрытый маневр в Смолевичский район Минской области, организация базы на месте, установление связи с разрозненными партизанскими группами. Затем удары по главным коммуникациям и линиям связи противника, сообщение разведывательных данных, уничтожение живой силы и техники противника.

Пока мы совещались с полковником, наступила ночь — время перехода отряда «Смерть фашизму» через линию фронта. С тихим звоном было вынуто звено в проволочном заграждении. И вот уже глубокий противотанковый ров отделил нас от Большой земли.

Первые шаги по прифронтовой земле делали осторожно, нерешительно. Впереди пробиралась, останавливаясь и прислушиваясь, группа разведчиков. По их сигналам за ночь мы бессчетное число раз плотно прижимались грудью к матушке-земле. Вдали, то справа, то слева, изредка раздавались короткие пулеметные очереди и одиночные выстрелы. Где-то в стороне ночную мглу разрезали ярко-красные вражеские ракеты. Каждый понимал, что пробираемся через запутанный лабиринт вражеской обороны. Подобно привидениям, мы, грязные и мокрые, бесшумно углублялись в полную неизвестности темноту. Нервы были напряжены до предела. Необычно длинными казались медленно преодолеваемые десятки метров.

Коротка летняя ночь в Белоруссии. Шоссе отряд должен был пересечь ночью, но темп движения нарушился с первых же минут. Лишь поздним утром, измученные, исцарапанные и грязные, мы едва добрались до шоссе. Но по нему уже давно непрерывным потоком шли машины. Пришлось залечь в чаще леса. Оставалось одно — выжидать, когда дорога окажется свободной.

Медленно и тревожно тянулись часы ожидания. Но это не был отдых после ночного марша: мы были словно на пороховой бочке. К полудню шоссе все же постепенно опустело. Воспользовавшись этим, отряд быстро поднялся, мгновенно перескочил через дорогу и углубился в сосновый лес. После тридцатикилометрового ночного перехода бойцы валились с ног. Вещевые мешки будто наполнились свинцом. Нужны были отдых и еда. Вскоре отряд остановился на привал. Партизаны поспешно освободились от груза и, разувшись, вповалку залегли спать.