Мы еще вернемся в Крым

Это был объективный факт, который никак не поддавался осмыслению. Александр Васильевич провел не одну бессонную ночь, рассматривая и обдумывая этот поворот, но найти причину так и не смог. В своем секретном докладе о партизанском движении Крыма, отправленном в Краснодар, в штаб Крымского фронта, Мокроусов, после долгого раздумья, несколько смягчив факты, вынужден был написать:

«В подавляющей своей массе татарское население, особенно в предгорных и горных селениях, настроено профашистски, из числа жителей гестапо создало отряды добровольцев, используемые в настоящее время для борьбы с партизанами, а в дальнейшем, не исключена возможность, и против Красной армии…

Деятельность партизанских отрядов осложняется необходимостью вооруженной борьбы на два фронта: против фашистских оккупантов, с одной стороны, и против вооруженных банд татарских селений».

В ответ из Центра пришел выговор за «грубые промахи в политико-пропагандистской деятельности и разъяснении народным массам на временно оккупированной территории политики партии и правительства в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками», за «потерю прямой связи с народом», особенно за «неумение вести работу с местным татарским населением». А как вести с местным населением разъяснительную работу, если в ответ в тебя стреляют?

Мокроусову оставалось лишь чесать затылок и самому пытаться разгадать запутанный и непростой вопрос. Почему же подавляющая часть татарского народа выступила против советской власти, против народной власти?

А была ли в Крыму власть народной?

Этот вопрос задал Мокроусову его верный друг и ближайший соратник по партизанскому движению в годы Гражданской войны Мустафа Абдувалиев, крымский татарин, отчаянный рубака и лихой кавалерист, его заместитель, правая рука в народной армии, человек, которому он верил, как самому себе. После войны оба они, занимая разные ответственные посты, укрепляли власть Советов в Крыму. Но в тридцатые годы, когда Мокроусов находился не в Крыму, а потом воевал в Испании, не встречались.

Боевые соратники не виделись почти десять лет.

И вот встретились.

Партизанская засада на горном лесистом участке дороги Карасубазар – Старый Крым подорвала легковой автомобиль и расстреляла охрану, немецких мотоциклистов. Три офицера и шофер погибли или были убиты при перестрелке, а один пассажир в гражданской одежде уцелел. Им оказался Мустафа Абдувалиев. Личность хорошо известная в Крыму. Его привели в партизанский лагерь.

Несколько минут Александр Мокроусов и Мустафа Абдувалиев молча смотрели друг на друга. Оба изменились, постарели, в волосах появились седые прядки.

– Как же ты мог предать советскую власть, за которую мы оба с тобой проливали кровь? – откровенно возмутился Мокроусов.

– А была ли та власть в Крыму народной? – спросил Мустафа, отвечая вопросом на вопрос.

В штабной землянке они остались вдвоем. Мокроусову захотелось поговорить с бывшим другом и товарищем по борьбе один на один, по душам, откровенно и без посторонних ушей. На столе появилась закуска – вяленая баранина, колбаса, лепешки и бутыль с настойкой.

– Тогда какую же власть мы с тобой, Мустафа, утверждали, когда сидели в президиуме съезда народных депутатов в Симферополе в октябре 1921 года? Если забыл, напомню. Мы с тобой, вместе с депутатами, проголосовали за образование КАССР, а точнее, за Крымскую Автономную Советскую Социалистическую Республику! И татарский язык, наравне с русским, был утвержден как государственный, хотя татары, как сам знаешь, по численности населения занимали лишь пятое место.

– Первый курултай татарского народа состоялся в ноябре 1917 года, избрал меджлис, Крымское краевое правительство во глава с Челебиевым. Меджлис, выходит, еще раньше объявил русский и татарский государственными языками Крыма.

– Тот меджлис, который мы с тобой разгоняли, а министров пошлепали? – с усмешкой спросил Мокроусов.

– Не всех! Одному удалось скрыться.

– Выходит, это тот самый Джафар Сейдамет, которому тогда удалось избежать твоей пули, ныне прибыл из Турции и снова появился в Симферополе, в созданном немцами Татарском комитете? – спросил Мокроусов.

– Он самый.

– И ты с ним, бывшим своим врагом, якшаешься?

– Если тебе все известно, зачем спрашиваешь? – ответил Мустафа.

– Интересно услышать от тебя.

– Давай лучше выпьем еще по одной, – предложил Мустафа. – Давненько мы с тобой не встречались, много воды утекло, многое за эти годы изменилось.

Мокроусов наполнил стаканы. Выпили.

– Изменилось, это точно! – Мокроусов сунул в рот кусочек вяленой баранины. – Но главное, что ты не только изменился, а стал изменником!

– Ошибаешься, Александр Васильевич! Мустафа Абдувалиев никогда, повторяю, никогда не был и не будет изменником своего народа, ты меня знаешь!

– Знаю! Тебя и твой народ хорошо знаю, – утвердительно произнес Мокроусов и, отставив пустой стакан, уперся ладонью в стол, выдохнул: – Почему?! Хочу знать правду!

– А ты сам не догадываешься?

– Просто в голове не укладывается! – признался Мокроусов.

– У меня многое в голове начало не укладываться еще в те годы, после Гражданской войны, когда утверждали с тобой советскую власть, которую считали своей, народной. Вспомни наши главные лозунги и призывы, которым народ поверил и пошел за нами? «Вся власть Советам, землю – крестьянам, заводы – рабочим!»

– «И мир народам!» – добавил Мокроусов.

– Насчет мира между народами обсуждать не будем, и впереди перспектива туманная.

– Они, эти лозунги, и сейчас верны!

– На словах! А на деле? Не надо народ дурить, он все видит, все понимает и не терпит обмана! – Мустафа тоже оперся ладонью в стол и смотрел Мокроусову в лицо. – Советская власть народной никогда не была! Советы народных депутатов самостоятельными никогда не были, они всегда только исполняли волю партии, а точнее, волю партийных вождей!

– Партию не трожь!

– Хорошо, не буду! А второй лозунг – «землю – крестьянам»? Он был нашей козырной картой! В Крыму, как помнишь, при царизме почти все земли принадлежали русским князьям, баронам, помещикам…

– И татарским тоже!

– Не спорю! Эти земли, как обещали, после окончания Гражданской войны роздали крестьянам и заверили, что на вечные времена. Так? Но эти «вечные времена» очень быстро кончились, – Абдувалиев сделал паузу, молча наполнил стаканы. – Вспомни, как началась коллективизация! Насильно стали отбирать землю и сгонять крестьян в колхозы.

– Так коллективные хозяйства лучше единоличных!

– В Крыму эта самая коллективизация превратилась в насильственное выселение татар из Крыма!

– Не перегибай, Мустафа! Выселяли кулацкие семьи, как и по всей стране.

– В Крыму с лучших земель татар выселяли поголовно! Не перебивай меня, если хочешь знать правду, почему татары стали поддерживать немцев! – Мустафа Абдувалиев сделал паузу, отглотнул из стакана, вытер губы ладонью. – Ты, Александр, в те годы все еще командовал, служил в армии и многого не знал. А я находился в самой гуще событий, в правительстве, заместителем председателя КрымЦИКа. Так вот, еще в ноябре 1924 года на строго секретном совещании выступили прибывшие из Москвы член советского правительства Юрий Ларин, он же настырный Михаил Лурье из Симферополя, ты знал его, и Абрам Брагин, руководитель еврейской секции ЦК РКП(б). Они нас проинформировали, что планируется создание на севере Крыма Еврейской Автономной ССР, а Лурье сообщил, что Президиум ЦИК СССР образовал «Общественный комитет по земельному устройству еврейских трудящихся», коротко ОЗЕТ, который он, Лурье, возглавляет, что с этой целью ОЗЕТ намечает переселить в Крым из местечек Украины, Белоруссии и России пятьсот – шестьсот тысяч человек. Финансовую поддержку осуществляет американская организация «Джойнт», она в Джанкое обосновала филиал банка «Агро-Джойнт».

– Не знал этого, – признался Мокроусов.

– Все делалось в строгой секретности. Главным противником массового переселения еврейских семей в Крым стал председатель КрымЦИКа Вели Ибраимов. Он выступил со статьей в крымско-татарской газете «Ени-Дунья» с критикой. Его поддержала татарская интеллигенция. Ибраимова вызвали в Москву, обвинили в возбуждении «недовольства политикой советской власти в полутемных татарских массах», добавили обвинения в уголовных преступлениях в годы Гражданской войны и расстреляли. Более двухсот видных татарских деятелей, писателей, ученых, были арестованы и высланы в северные края за Урал. Меня резко понизили в должности. Новый председатель КрымЦИКа Мамет Исмаил Кубаев на партконференции едва только скромно заявил, что такая политика «разоряет трудовые массы Крыма, прежде всего татар», как его тут же осудили за «контрреволюционное выступление» и сняли с поста.