Испытание. По зову сердца

«Штаб!» — подумала Вера, еще раз пролетела по кругу, выбрала площадку и села. Не заглушив мотор, вылезла из самолета и побежала к перекрестку дорог.

Чем дальше она уходила от самолета, тем отчетливее слышала частую стрельбу. «Неужели так близко фронт?» — встрепенулась Вера и дотронулась до кармана гимнастерки, проверяя, на месте ли пакет, отстегнула кобуру и, нащупав пистолет, прибавила шагу. Когда услышала окрик «Стой!» — обрадовалась. «Свои!» — промелькнуло в голове. От чрезмерного напряжения сразу почувствовала усталость.

— Проводите меня к начальнику штаба армии, — попросила она солдата, преградившего ей путь.

— А зачем к начальнику штаба? — спросил боец, опуская к ноге винтовку. — Я позову ОД. — И, заложив в рот соединенные в кольцо два пальца, свистнул.

Из-за кустов показался другой боец, который пошел за дежурным. Оперативный дежурный взял пакет, провел Веру к кустам молодого орешника, где был стол ОД, сказал: «Подождите здесь» — и куда-то исчез.

Взад и вперед мимо Веры сновали люди, беспрерывно гудели и трещали телефоны. Кто-то, хрустя валежником, пробежал близко за кустами. Вера прислушалась. Бежавший остановился и, тяжело дыша от быстрого бега, доложил:

— Товарищ полковник, со стороны Московского шоссе идут фашистские танки.

— Много? — спросил хриплый голос.

— Много. Обходят рощу...

— Обходят, говоришь? Савин! Карту!

Вера сквозь листву увидела, как полковник взял у подбежавшего молодого командира планшет с картой, развернул его и стал рассматривать.

— А как эта дорога? — спросил он.

— Захвачена.

— И эта дорога захвачена? Значит, друг мой, нам здесь выход закрыт.

У Веры как будто что-то внутри оборвалось.

«Чего же медлят!» — недоумевала она. Хотелось крикнуть: «Да уходите же!» Но сама подумала: «А куда?» Вспомнив, что оставила на поляне самолет без охраны, двинулась, чтобы бежать к нему, но удержалась: надо ведь получить обратный пакет. Тогда она подошла к солдату, намеревалась сказать ему: «Передайте дежурному, я жду ответа» — но вдруг ей стало за себя стыдно, и она вернулась к столу.

Из-за кустов донесся все тот же хриплый голос полковника:

— Весь батальон охраны на опушку леса! Закрыть все дороги!.. Сейчас же вызовите ко мне начальников отделов!.. Собрать по тревоге личный состав штаба! Поняли?

— Понял, товарищ полковник!

— Исполняйте!

Грохочущий гул моторов и стрельба становились все слышнее. Мимо Веры в сторону, откуда приближался этот гул по лесной дороге, прошли броневики, за ними пробежала рота охраны. У бойцов были в руках винтовки.

Не успел еще стихнуть топот бойцов, как за кустами снова послышались шаги. Вера обернулась. Отбрасывая по пути раскидистые ветви орешника, на дорогу вышел полковник в сопровождении молодого командира.

— Как вы думаете лететь обратно? — спросил он у Веры, передавая ей пакет.

Вера раскрыла свой планшет и показала прежний маршрут.

— Нет, так нельзя!

Вера вытащила карту и положила на стол. Полковник провел карандашом зигзагообразную красную линию — новый маршрут:

— Немедленно вылетайте, а то еще, чего доброго, подстрелят. — И пожал ей руку.

— Есть немедленно вылетать! — Вера козырнула и быстро побежала на лужайку.

Увидев свой самолет, она облегченно вздохнула. Глотая широко открытым ртом воздух и рассчитывая на «второе дыхание», она побежала еще быстрее. Достигнув самолета, крепко схватилась за борт и в один миг оказалась на его плоскости.

— Товарищ!.. Товарищ летчик!.. Стой! — сквозь шум мотора услышала Вера.

От леса, с той стороны, где грохотала артиллерия, бежал военный.

— Товарищ летчица! — подбежав к самолету, кричал он. — Возьмите раненого комиссара! Ведь иначе погибнет!.. Видите, какая заваруха!..

Понимая, что раненый очень свяжет ее, Вера все же решительно махнула рукой:

— Несите! Только быстрее!..

Ожидать было мучительно: Вере казалось, что ее вот-вот окружат танки. Наконец из-за кустов показались люди с носилками.

Раненый лежал, сжав челюсти, стараясь не стонать.

— Вот тебе, девушка, документы, — фельдшер передал измятую бумагу. — Помни, его фамилия Хватов... А твоя как?

— Железнова.

— Железнова?.. — чуть слышно прошептал раненый. Он закашлялся, изо рта хлынула кровь.

— Летите скорее! — умоляюще глядя на Веру, крикнул фельдшер. — Видите? — он показал глазами на Хватова.

Вера дала мотору газ, и послушный У-2, подпрыгивая, побежал по неровному полю.

Пролетая над Московским шоссе, Вера видела два встречных потока машин: к Москве беспрерывно шли санитарные автобусы и грузовики, большинство из них было загружено ранеными. К фронту двигалось много танков и каких-то высоких, ранее никогда Верой не виданных автомобилей с широкой, как стол, накрытой брезентом доской.

Вспомнив рассказы Кости Урванцева, Вера решила, что это и есть «катюши».

Она оглянулась. Хватов полулежал, запрокинув голову, и не двигался, глаза были закрыты. Фуражка свалилась, ветер пропеллера трепал его светлые волосы.

Взяв курс на север, Вера вскоре приземлилась у дома отдыха, где разместился эвакогоспиталь.

Когда Хватова сняли с самолета и положили на носилки, он неожиданно открыл глаза.

— Ваша фамилия Железнова? — облизывая сухие, запекшиеся губы, едва выговорил он.

— Железнова, — ответила Вера.

— Я воевал с полковником Же-лез-но-вым... — с трудом произнес Хватов и потерял сознание.

— Полковник Железнов — мой отец!.. Что с ним? — идя вслед за носилками, говорила Вера. — Пожалуйста, скажите, что с ним?..

— Товарищ летчица, — остановил ее дежурный врач, — об отце спросите в следующий раз. Видите, ему плохо.

Вера попросила медсестру, чтобы та написала ей о здоровье Хватова, а если его эвакуируют, сообщила адрес госпиталя.

— Куда его сейчас везти?!. Ведь он нетранспортабельный. У нас останется, — сказала медсестра и побежала к подошедшему автобусу: с фронта привезли раненых.

Когда Вера приземлилась на своем аэродроме, к ней подбежал Урванцев. Он шел за самолетом, пока она не подрулила к березам.

«Чего это он за мной ходит?» — досадливо подумала Вера. Сейчас ей было не до его шуток. Она заглушила мотор и соскочила на землю. Нога ее вдруг подвернулась, и Вера оказалась в широких объятиях Урванцева.

— Ходуля, что ль, поломалась? — спросил он.

Вместо ответа Вера оттолкнула Костю. Он не рассердился, а, сведя зрачки глаз к носу, состроил рожу и сказал:

— Вот что, пучеглазая...

— А без фамильярностей нельзя?

— Почему же, товарищ Железнова, можно и без фамильярностей, — ответил Урванцев и вдруг сразу стал серьезным. — Так вот, товарищ Железнова, мне дается задание... — Но не выдержал этого тона и, улыбнувшись, затараторил: — Сейчас мне говорил Владик Федоров, что он поддержал мою и твою кандидатуры. Только взял с меня честное комсомольское, что я по-серьезному отнесусь к заданию командира... С тобой он будет говорить отдельно. Так что нам работать вместе. Ну, что ты так на меня смотришь? Думаешь: «Несерьезный, ветропрах. Какой, мол, из него инструктор?..» Но теперь, Вера, все пойдет по-другому!.. — Он сделал короткую паузу и добавил: — И потом Федоров еще говорил, что нужно серьезно тобой заняться...

Вера нахмурилась и готова была ответить на это колкостью. Но Костя добродушно улыбнулся, и она тут же остыла.

— Ты не ерепенься!.. Со мной еще говорили Рыжов и Кулешов... Рыжов больше напирал на мое сознание, а Кулешов прямо сказал: «Брось ты свое ребячество!» И тому подобное... И приказал, как только ты появишься, сразу тебя к нему привести.

— Ты сказал, что утвердили мою кандидатуру. Значит, меня посылают в школу? — спросила Вера.

— Нет, не в школу... На мое место — ночником летать, туда, — Костя махнул рукой в сторону фронта.

— А ты?

— В летную школу!

Вера сорвала с головы шлем и с горечью проговорила:

— Устала я... Ох, как устала!.. — и пошла рядом с Костей.