Богатство

о, а нам хоть перепрыгивай через них. Нигде нет даже лодок для переправы.

- А где я вам их возьму? - отвечал Соломин.

Стражники поднялись с лавки, оперлись на ружья.

- Мы ведь не отказываемся. Пойдем. Может, даст бог, японцы в каком-либо месте и послушаются - уйдут с сетями...

Под вечер пришел старый зверобой Егоршин, тактично опростал ноздри не на пол, а под печку. Он рассказал, что на Шумшу был занесен сильным штормом. Японцы приняли его хорошо, накормили и обсушили, но старались спроводить обратно на Камчатку. Бродить же по острову в одиночку не разрешали.

- Там и солдаты имеются, - поведал он Соломину.

- Ты не спутал ли солдат с кем-либо?

- Или я солдат не видывал? Да ставь передо мной тыщу людишек вразнобой - я тебе сразу скажу: вот это солдат, а этот просто так выперся... житель. Мы уже грамотные!

На груди зверобоя распахнулась замызганная куртка из серой парусинки, и Соломин увидел погнутый крест солдатского "Георгия" на засаленной гвардейской ленте (оранжевое с черным - цвет огня и дыма былых сражений).

- О-о, да ты, оказывается, кавалер.

- Кавалерствую, - загордился старик.

- Чего же крест погнут?

- А никогда на материк не езживал. На старости лет решился. Приехал во Владивосток, чин чином зашел в пивную. Ну а тут драка начнись. Меня и помяли.

- За что же крест получил?

- За англичанку...

Оказывается, Егоршин еще в 1854 году отражал нападение англо-французской эскадры на Петропавловск. С тех пор прошло полвека, и сейчас старику приятно вспоминалась младость.

- Пальба была такая, - рассказывал он, - что, помню, у нас сука раньше срока ощенилась. А я смолоду был страсть какой любопытный. Выперся на редут и гляжу. Интересно же! Такое нечасто бывает... Сам адмирал Завойко, царствие ему небесное, увидел меня и кричит: "Что, мол, ты, дурак такой, пули ноздрями ловишь? Ежели делать нечего, так бери ружье и лупи!" Я так и сделал. Потом наши в штыки пошли. Сбросили мы врагов с горушки. Удирают они к берегу... эвон к тому самому, - показал Егоршин в окошко. - Вдруг вижу: впереди меня баба лататы задает. Юбка - один срам: коротенька! А ноги-то у ей, стервы, длиннющие. Так и сыпет, так и сыпет... Не наша баба - вражья сила! А я озорной тогдась был. Бегу за ней, и хохотно мне. Вот, думаю, догоню и оженюсь на ней. То-то смеху всем будет! Догнал и кулаком по шее сразу посватался. Она у меня - кувырк. Тут я разглядел, что это не невеста, а жених... Офицер аглицкий! Я в моську ему насовал, чтобы не шибко брыкался. Притащил его прямо к Завойке. "Вот, говорю, ежели надобен, так берите, пока теплый. А не нужен - за ноги размотаю и в бухту пущу". За энтого офицера в юбке "Георгия" и удостоился, - закончил свою новеллу Егоршин.

Соломин, проявив уважение к зверобою, пожал ему руку и спросил, что примечательного он видел на острове Шумшу за время своего краткого пребывания у японцев.

- Такого у них не водится. Даже бани нету. Сядут в бочки и парятся. Водка опять же ихняя слабая. Мне давали.