Боевой клич

Ски бесчувственно лежал на кровати. Рядом с ним сутенер шлюхи пересчитывал деньги. Сама шлюха с бокалом в руке стояла у комода.

— Осторожно! — На голову Энди обрушился стул, и он упал на колени.

Проститутка метнулась к двери, но Дэнни перехватил ее и швырнул в угол. Я молча наступал на сутенера, который в одной руке сжимал нож, а в другой деньги Ски.

— Посмотрите на него, ребята, — сказал я. — Это классический пример человека, который не умеет обращаться с ножом.

С этими словами я в два приема выбил у него нож и, заломив руку, забрал деньги. Энди, придя в себя, поднялся и подошел к проститутке. Она всхлипывала в углу, закрывая руками лицо.

— Ребята, не надо... не трогайте меня.

— Не надо, говоришь? — прошипел Энди.

Его лицо нам не понравилось. В таком состоянии он мог одним ударом убить ее.

— Энди! Все! На сегодня хватит! — скомандовал я и, повернувшись к проститутке, добавил: — Но если я еще раз увижу тебя в городе, то пеняй на себя.

— Патруль! — В комнату ворвался Мэрион.

Энди не мешкая перекинул Ски через плечо, и мы строго по уставу, «четко и организованно» ретировались по пожарной лестнице.

Обучение батальона шло медленно, но зато то, что эти юнцы усваивали, они уже не забывали, и мало-помалу старые волки Корпуса меняли к ним отношение. И однажды до нас наконец дошла новость о первом шаге, сделанном на пути к победе. Это было 7 августа 1942 года. Первая дивизия морской пехоты и приданные ей части высадились на острове под названием Гвадалканал. Что и говорить, мы были горды тем, что из всей американской армии именно морпехам поручили вести первые наступательный действия с начала войны.

В казармах эту новость сначала услышали по радио, а потом пришли газеты...

Дэнни Форрестер медленно отложил газету и уронил голову на руки, сдерживая слезы. Потом резко поднялся и вышел из казармы. Я подобрал упавшую газету. На первой странице был список погибших в боевых действиях:

Аарон Якоб, капрал, Ньюбери, Коннектикут.

Бернс Жозеф, рядовой, Сан-Франциско, Калифорния.

Никс Джеймс, лейтенант, Литл Рок, Арканзас.

Нортон Милтон, капрал, Филадельфия, Пенсильвания.

Я собрал отделение вокруг своей койки.

— Значит, расклад такой, ребята: я только что из штаба, и нам дали четыре отпускных на наше отделение. Вас девять человек. Меня и Бернсайда считать не будем. Две недели отпуска, включая дорогу. По-моему, справедливо, если вы бросите жребий.

— Погоди, Мак, — вмешался Энди. — Меня сразу можно вычеркнуть... Мне, собственно, некуда ехать.

— Меня тоже, — подал голос Ски, и они с Энди отошли в сторону.

— Ладно. Я кладу в каску семь бумажек с номерами от одного до семи. Первые четыре номера едут в отпуск.

По правде говоря, мне не по душе, что кто-то останется за бортом, но другого выхода не было. Они одновременно потянулись к каске.

— Вот здорово! Я возвращаюсь в резервацию! — восторженно заорал Сияющий Маяк.

— Номер один! — торжественно провозгласил Элкью.

— А я повидаю милый сердцу штат Айова, — расчувствовался Эрдэ.

Испанец Джо пожал плечами и выбросил свою бумажку.

— Не очень-то и хотелось.

— Я уже в отпуске, джентльмены! — провозгласил Непоседа Грэй.

— Похоже, нам с тобой не повезло, Мэрион, — сказал Дэнни, и они с Ходкиссом отправились чистить автоматы.

Элкью, послонявшись по казарме, присоединился к ним.

— Эй, Мэри... Дэнни!

— Чего тебе?

— Ребята, может, разыграете мой отпуск? Я ведь живу в Лос-Анджелесе и запросто могу съездить домой на выходные.

Дэнни взглянул на Мэриона. Тот улыбнулся ему.

— Слушай, Дэнни, можешь не верить, но я не хочу возвращаться домой, пока все не закончится.

— Мужики... я... я не знаю, что и сказать... — растерянно выдавил Форрестер.

— А что тут говорить? Собирай вещи и скажи нам, какие мы славные ребята, — хлопнул его по плечу Элкью.

Дэнни прилетел в Филадельфию днем и сразу взял билет на поезд до Балтимора. Потом оставил вещи в камере хранения и вышел на стоянку такси.

— Куда тебе, солдат? — спросил один из таксистов.

— Я морпех, а не солдат.

— Виноват, не разглядел. Чего вы так обижаетесь на это? Все равно одна армия и одна война.

— Колледж-Вэй, триста пятьдесят.

— Нет проблем. Поехали.

И хотя Дэнни с самого начала твердо знал, что приедет сюда, он долго стоял перед дверью с табличкой «Мистер и миссис Милтон Нортон», прежде чем решился позвонить.

«Что я скажу ей? Что я могу сказать?»

Дверь отворилась, и он увидел молодую женщину лет двадцати семи. Она не была красавицей, но он сразу понял, что Милтон наверняка обожал ее. Можно только позавидовать человеку, которого любит такая женщина.

— Миссис Нортон?

— Да.

— Я был другом вашего мужа, Меня зовут Дэнни Форрестер.

— Проходите, пожалуйста.

Она провела его в небольшую, но со вкусом обставленную гостиную. Здесь царил живописный беспорядок, но даже в этом беспорядке ощущалось что-то изящное, аристократическое, словно иначе и быть не могло. Как это похоже на Милтона! И книги... Сотни, а может, тысячи книг. В такой гостиной невозможно чувствовать себя скованно.

— Присаживайтесь.

— Простите, миссис Нортон, я ненадолго. У меня отпуск, и скоро поезд на Балтимор.

— Хорошо, что вы зашли. Зовите меня Гиб. Все друзья Милтона зовут меня так. Я сейчас приготовлю кофе.

Пока она возилась на кухне, Дэнни прошелся вдоль полок с книгами и задержался у фотографии Нортона. Он был в форме и улыбался.

Гиб вернулась с кофе и печеньем.

— Печенье я пекла два дня назад, но говорят что у морпехов каменные зубы и железные желудки.

Дэнни улыбнулся и взял кофе.

— Так, значит, вы и есть Дэнни. Он писал мне о вас. Он очень любил вас.

— Я тоже его любил... да, Господи, его весь взвод любил. Он мог так здорово и просто объяснить любую сложную вещь.

Она зажгла сигарету.

— Могу себе представить. Когда он преподавал в университете, то по вечерам здесь был сумасшедший дом. Столько студентов приходило, столько друзей. Им нравилось здесь, они всегда чувствовали себя хорошо и просто с Милтоном.