И снова через фронт

«Ведем бои с карателями».

Вскоре Домбровский радировал: «После боя 1.11 с. г. в четырех километрах севернее деревни Стобница на место сбора не прибыли два бойца отряда…»

4 ноября Центр радировал Островскому:

«Проявляйте максимальную бдительность… Срочно перейдите в другой район… Сообщите, где сможете принять груз с боеприпасами…»

Константин Островский приказал готовиться к переходу в район деревни Тучно.

Разведчики вытянулись в небольшую цепочку и по лесной тропинке пошли в глубь леса. В середине группы шли старший радист Киселев и его помощница. У всех воспаленные от постоянного недосыпания глаза, серые лица.

Когда разведгруппа оторвалась от карателей, «Кулик» доложил в штаб фронта, что обосновался в лесу, в районе деревни Тучно, в двадцати километрах северо-восточнее Познани.

Штаб фронта вновь предостерег разведчиков:

«В лесах в районе Познани будьте осторожны. Примите меры к тщательной маскировке своей базы…»

Бойцы в одиночку и парами уходили для сбора сведений о войсках противника.

Трое разведчиков во главе с Константином Молодцовым, контролировавшие железнодорожные перевозки по магистрали Познань — Конин, в течение нескольких дней подряд замечали эшелоны, в середине которых было по нескольку платформ с сеном. Эшелоны шли на восток.

«Зачем туда гитлеровцы везут столько сена? — ломал голову Молодцов. — Неужели у фашистов много лошадей во фронтовой полосе?»

Как-то после обсуждения с Островским результатов наблюдения за «железкой» Молодцов предложил:

— А давай-ка, командир, мы посмотрим, какое сенцо фашисты везут на фронт.

— Давай! — согласился Константин Александрович. — Сколотим боевую группу и…

— Взрывчатка есть?

— Пока еще есть немножко. Тебе хватит.

— Вот это дело. Люблю, когда вражеские эшелоны валяются под откосом. Значит, сегодня ночью?

— Не возражаю. Подбирай ребят в группу.

В полночь разведчики пустили под откос железнодорожный эшелон противника. В его составе было десять платформ с сеном. Выяснилось, что сеном гитлеровцы маскировали танки.

В штаб фронта летели радиограммы. Островский докладывал о движении воинских эшелонов, об объектах и гарнизонах немецко-фашистских войск, о переправах через Варту, о мобилизации польских крестьян на рытье окопов в районе Познани.

6 декабря в первой половине дня разведчики обнаружили, что по лесной дороге в район их базы движется отряд карателей. Островский приказал готовиться к отходу. Проскочить Тучно незамеченными не сумели. У окраины деревни разгорелся бой.

— Рассредоточиться и отходить в лес! Сбор у оврага! — приказал Островский.

К нему подбежал старшина Молодцов.

— Я прикрою! — крикнул он.

В руках Кости Молодцова бешеной дрожью затрясся автомат ППШ. Когда друзья-разведчики были уже в безопасности, Молодцов вскочил с земли и зигзагами помчался к лесу. Вокруг него тотчас осиным роем завизжали вражеские пули. Пришлось залечь. Потом Константин вновь устремился к лесу. Но не успел старшина сделать и десятка прыжков, как, словно споткнувшись, свалился на сырую холодную землю. Вражеские пули настигли его. Он полз к своим товарищам, обливаясь кровью. Константин Молодцов израсходовал все диски автомата. Умолк и его пистолет.

Каратели ринулись к разведчику. Они стреляли очередями над головой истекающего кровью Молодцова. Пули сбили с него шапку. На ветру развевались темно-русые кудри. Эсэсовцы шли деловито, нагловато. Они хотели взять разведчика живым.

— Рано торжествуете, гады! — крикнул Константин. Собрав последние силы, он достал из карманов брюк две «лимонки». Каратели, увидев в руках разведчика гранаты, в замешательстве остановились в двух-трех шагах от него. Кто-то из них уже подался назад. Но было поздно. Почти одновременно раздались два взрыва…

Жители крайних домов деревни Тучно стали свидетелями геройской гибели советского воина. Так погиб воспитанник Ленинского комсомола старшина Константин Алексеевич Молодцов, бывший помощник мастера Ногинской фабрики «Красный шелковщик».

Разведчики долго не могли даже поверить, что перестало биться сердце красавца Кости Молодцова. В двадцать лет он стал красноармейцем. С первых дней войны защищал Родину с оружием в руках. В 1941 году принимал участие в боях за Москву в составе подразделения воздушно-десантных войск. Позднее участвовал в организации крушений двенадцати вражеских железнодорожных эшелонов, вел разведку войск противника в районе Калинковичи — Овруч. В августе 1944 года награжден орденом Отечественной войны I степени. И вот его не стало…

В группе переживали гибель Молодцова. Никому не верилось, что смелый, находчивый старшина больше никогда не пройдется неторопливой походкой по лагерю, не развеселит шуткой товарищей.

Вскоре штаб фронта приказал: «Примите меры к изучению обороны немецко-фашистских войск по реке Варта и выявлению оборонительных сооружений в районе Познани… Продолжайте следить за перебросками войск противника…»

Разведчики незамедлительно приступили к выполнению задания. Группа сразу же активизировала свою деятельность. Но вскоре радист Киселев доложил, что батареи садятся, и поэтому разведчики могут оказаться без связи с Большой землей. А тут, как назло, ввиду тяжелой обстановки группа была вынуждена опять передислоцироваться. Через две недели Константин Александрович доложил командованию, что преследование карателями не прекращается…

За два месяца разведгруппа Островского обошла Познань с востока. На этом длинном пути пришлось вести бои с противником в районе населенных пунктов Борушин, Студзинец, Скоки, Домбровка, Сважедз, Кернико, Жеркув…

Наконец-то, маневрируя, им удалось оторваться от карателей и обосноваться в лесном массиве восточнее Познани. Успеху в передислокации, вероятно, способствовало и преднамеренное распространение разведчиками среди населения слуха о том, что якобы все партизаны из района Познани уходят на север.

Нелегким был этот путь. С новой базы командир доложил в штаб фронта:

«Радиопитание кончается. Практически могу работать только на прием. Вас слышу пока хорошо… Срочно направьте нам несколько комплектов батарей для рации…»

А на следующий день Константин Александрович был вынужден дать отбой, не зная, сумеет ли штаб принять слабые сигналы. Но радисты Центра поймали тревожную радиограмму «Кулика»:

«Обстановка резко изменилась. Вновь ведем бои с карателями. Груз принять не могу. Двигаемся в юго-восточном направлении…»

Командование беспокоилось за судьбу разведчиков. Полетел запрос:

«Передайте свои координаты. В ближайшие дни направим вам четырех разведчиков для усиления группы. С ними пришлем батареи для рации. Срочно радируйте, где можете принять десантников и груз…»

Но ответить «Кулик» уже был не в состоянии.

В начале декабря штаб фронта сообщил «Кулику» координаты другой разведгруппы, действовавшей под Познанью. Принять это сообщение радист смог, но подтвердить полученные радиограммы было невозможно: батареи разрядились.

Обычно жизнерадостный радист стал неразговорчив, угрюм. Связь «Кулика» с Центром прекратилась. С тревогой радисты штаба фронта прощупывали эфир. Они упорно искали хотя бы еле слышные позывные «Кулика», но их усилия оказались бесполезными. Словно назло, усилились помехи в эфире, погода стояла отвратительная. Начальник радиоузла штаба фронта, стоя у окна, провел ладонью по запотевшему стеклу и, посмотрев на улицу, тяжело вздохнул. Озабоченные радисты хлопотали у аппаратуры, проклиная бесконечный треск в наушниках. Им стало ясно, что группа «Кулика» умолкла окончательно. Что с разведчиками?

И вдруг от командира другой разведгруппы поступило донесение: «„Кулик“ прибыл к нему и будет ждать груз, в том числе и жизненно необходимые батареи для рации, в тринадцати километрах юго-восточнее Познани».

Штаб фронта срочно принял меры для оказания помощи группе Островского.

Со дня выброски группы Островского в тыл врага Горчаков жил в польском городе Мендзыжец и ждал приказа, чтобы присоединиться к ней. К концу декабря его рана на ноге полностью зажила… Но доктора долго колебались, можно ли ему разрешить прыгать с парашютом.