Ветер богов

Эдано и Савада, как и все, ждали, что будет дальше. Сейчас они попали в какой-то другой мир. Даже дорога, которую они изучали несколько дней, теперь выглядела иначе — чужой и незнакомой. Пленные стояли толпой, но все они были, как никогда, далеки друг от друга. Раньше всех их сковывала, объединяла армейская дисциплина. А теперь… Каждый ощущал своё одиночество и незащищенность.

Дверца кабины открылась, и из машины вышел высокий, светловолосый офицер с широкими погонами на плечах. За ним, вытирая потное лицо, следовал капитан Уэда. Все, кто успел присесть на обочину дороги, мгновенно вскочили на ноги.

Советский майор казался особенно высоким и внушительным рядом с низкорослым капитаном. Он расправил складки гимнастерки за широким поясом, распрямил массивные плечи и неожиданно для всех заговорил по-японски:

— О, вас тут порядочно набралось. Это всё ваши? — обратился он к капитану Уэде.

— Нет, господин майор, — поспешил ответить тот, окинув взглядом собравшихся у машины. — Наших мало. Дальше их будет больше.

— Передохнем, аппаратура остынет, и тронемся дальше, — решил майор, достал сигарету, закурил и, улыбнувшись своим мыслям, заметил: — Из вас вышел бы хороший диктор, капитан. Вы кадровый военный?

— Я из запаса, господин майор. Служил инженером.

— Ну, тогда дело проще. За войну столько везде разрушений, что работы для инженера хватит! Да и всем хватит. Строить лучше, чем воевать. А кто этого не умеет, придется переучиваться. С войной покончено!

Эдано, как и все остальные, напряженно прислушивался к разговору офицеров — русского и японского, ещё недавно разделенных стеной огня. Советский офицер удивлял его своим поведением. Он ни разу не повысил голоса, не показал военнопленным высокомерия или пренебрежения. “Странно, — подумал Эдано, — их здесь двое-трое, а чувствуют они себя спокойно. Будь на их месте подполковник Коно, он вел бы себя иначе”. Ещё более удивился Эдано, когда Савада, тщательно одернув китель, направился к офицерам и по-уставному обратился к капитану:

— Господин капитан! Ефрейтор Савада просит разрешения обратиться к вам!

— Слушаю тебя, ефрейтор, — устало ответил Уэда. — Только я ведь ничего не решаю.

— Я просто хотел спросить, — продолжал механик, и шрам на его щеке побелел, выдавая волнение, — как насчет женщин и детей? Им тоже можно выходить из сопок?

— Не знаю, ефрейтор. Моя задача — собрать отряд.

Но тут и разговор вступил советский майор:

— Где находятся беженцы? Можете показать?

— Здесь, за сопкой, человек тридцать…

— Нужно немедленно их выручить. Женщины, дети, — повысил голос майор, — ни в чём не виноваты. Если бы они знали, каковы мы на самом деле, то не бежали бы из Муданьцзяна. Среди ваших офицеров нашлись изуверы, уничтожившие собственные семьи. Дойти до такой дикости… — Майор отбросил окурок и повернулся к пленным. — Подпоручик, постройте своих солдат! — приказал он.

Взвод выстроился, стараясь не ударить лицом в грязь перед чужим офицером.

— Солдаты! — обратился майор к взводу. — Для вас война кончилась. Разговоры о том, что русские плохо обращаются с пленными, — ложь. Сейчас ваш командир отведет вас в город Муданьцзян. Вас никто не тронет. В Советском Союзе гуманно обращаются с пленными…

Когда солдаты зашагали по дороге на Муданьцзян, русский майор сказал Уэде:

— Займемся беженцами, капитан. Вам они больше поверят. Пусть ефрейтор покажет вашим солдатам, где прячутся женщины с детьми… И побыстрее, чтобы я долго здесь не задерживался.

Капитан Уэда и Савада отозвали нескольких солдат и двинулись за сопку. Майор проводил их взглядом, посмотрел на дорогу. Сопки, сжимавшие ее, казались пустынными. Но майор твердо знал, что где-то там сидят обреченные на смерть остатки отряда Такахаси. Они готовы к нападению, стрельбе и убийствам…

— Унтер-офицер! — приказал он Эдано. — Возьмите карабин и смотрите внимательно вокруг. Как бы не выскочил из кустов какой-нибудь идиот-смертник. Пока с ним разберемся — беженцев напугаем!

— Слушаюсь! — автоматически ответил Эдано и поднял с земли первый попавшийся карабин. Он ничего не понимал. Ещё недавно он готов был стрелять по этой машине, а теперь охраняет её от своих… А молодец Савада! Как вовремя напомнил он о женщинах.

“Странный человек — русский майор. Послал спасать женщин, которых бросили свои. Отправил наш взвод в плен без конвоя Что у них за порядки? — удивился он, увидев, как солдат-шофер подошел к майору и попросил закурить. — Солдат подходит к старшему офицеру и запросто разговаривает с ним!” Попробовал бы он, унтер-офицер, вот так же подойти к подполковнику Коно.

Эдано даже поежился при этой мысли.

Советский майор тем временем приказал Адзуме и ещё двум солдатам взять фляги, ведра из машины и принести из ручья воды. Шофер отправился вместе с ними.

Пока Эдано, переминаясь с ноги на ногу, с нетерпением ожидал, чем кончится его роль наблюдателя и “защитника” советской автомашины, вернулись посланные за водой. При виде её Эдано почувствовал мучительную жажду, но не рискнул притронуться к фляге, не зная, как расценит это майор, поставивший его на пост.

А русский офицер сел на подножку машины и похлопывал веткой по голенищам своих сапог. Эдано, вздрогнув, услышал его вопрос:

— Эй, унтер-офицер! Где в Японии рождаются такие рослые парни, как ты?

— Около Кобэ, господин майор!

— И много там таких?

— Никак нет, господин майор!

— А дома кто есть у тебя?

— Только дед, господин майор.

— Твоему деду повезло. Он ещё увидит внука.

— Спасибо, господин майор.

— Конечно, — громче затоварил майор, чтобы слышали и остальные, — хорошо, что среди вас нашлись неглупые люди, вроде капитана Уэды. А то некоторые ваши генералы даже на эдикт своего императора чихали. Из-за них ещё немало поляжет вашего брата…

— Не могу знать, господин майор!

— Вот, вот, “не моту знать” и заставляет нас обращаться к вам через головы ваших генералов. Ведь они-то акают об императорском эдикте, чего же людей губят?

Эдано промолчал, не найдя, что ответить майору. Эдикт императора… генералы… А какое дело русскому офицеру до того, сколько погибнет японских солдат. Или он жалеет своих? Как всё странно!

Майор и не ожидал ответа. Он неожиданно громко крикнул:

— Выходите, Веньков, на воздух. Чего вы там паритесь?

Из кузова машины вылез пожилой, сутуловатый техник-лейтенант — командир МГУ^[21] — и, сощурившись на дневной свет, уселся на подножку рядом с майором.

— Ну как они? Смирные? — спросил он по-русски.

— Теперь они, Веньков, смирные. Умирать-то, по сути дела, и им не хочется.

— Жаль наших, немало их полегло, товарищ майор. У меня был знакомый командир взвода связи. Какой парень! Всю войну на Западе прошел, три раза ранен был, а сложил голову здесь, под Муданьцзяном.

— Да, — с горечью подтвердил майор. — Многих хороших хлопцев не дождутся невесты, много материнских слез прольется. Война… Но зато какую силу сломали. Это же Квантунская армия. Не только сами японцы, но и американцы считали её самой лучшей и боеспособной в Японии.

Эдано слушал непонятную речь русских офицеров и с нетерпением ожидал появления беженцев. Он боялся, что советскому майору надоест их ждать, и тревожился за Саваду.

Но его опасения оказались напрасными. Из зарослей послышались голоса. Первым появился Савада с ребенком на руках. Капитан Уэда шел в конце процессии и тоже нес на руках ребенка. Беженки остановились в стороне, пугливо поглядывая на русских. Капитан Уэда отдал ребенка одной из женщин и подошел к русскому офицеру.

— Господин майор! Вы спасли и мою семью, — дрогнувшим голосом сказал он.

Женщины столпились вокруг ведер с водой, стремясь в первую очередь напоить ребятишек. Эдано старался поймать взгляд Ацуко, но та упорно не смотрела в его сторону.

На дороге показалось несколько грузовиков. Женщины тревожно смотрели на приближающиеся машины. Они ещё не верили в спасение. Передний грузовик резко затормозил, и из кабины выглянул офицер.