Сунг

Игорь, вспомнив раскуроченную «семидесятидвойку» на одной из застав, кивнул головой.

— Он недалеко от нас подорвался, прошлой весной, — начал рассказывать Валерка, — Тогда еще мы на другом месте стояли. Место, скажу тебе, еще более кошмарное, чем это. За спиной — гора, на горе — площадка, на площадке — застава, впереди — ущелье с Пянджем и «духи»…

…Мы у них как на ладони были. Тогда начальником заставы Олежка Воронов был. Отмороженный парень! Про таких говорят: «Нам женщин не надо — патронов давай!» В общем, зажали нас тогда крепко, и «кулябцы» колонну сформировали, чтоб помочь. В танковом батальоне тогда бойцов вообще не было, одни офицеры. И за командира головного танка комбат сел, за наводчика — замполит, а вместо механика-водителя мой тезка, лейтенант Оловаренко…

Уфимцев, уставившись неподвижным взглядом в стену, слушал. Перед его глазами вновь и вновь всплывала картинка: Т-72, с уже снятыми кубиками активной брони [22] стоял, опустив долу длинный ствол пушки. Траков на нем не было — только один кусок гусеницы, словно последний след танка на этой земле, тянулся за кормой. Люки на башне, как уши слона, были нелепо откинуты.

— До заставы они не дошли, — продолжал говорить Валера, — Наскочили на радиоуправляемый фугас…

От мощного взрыва под катком многотонную тушу танка развернуло на вторую мину. И взрыв прогремел под днищем…

Башенные люки открылись не скоро — лишь тогда, когда контуженные комбат со своим заместителем смогли осознать, что с ними произошло. Выбрались наверх, скатились под прикрытие катков, ожидая обстрела.

Но обстрела не было. Была тишина, которую они, размазывая кровь из ушей, уже не слышали. Офицеры сидели на обочине, видя как в тумане бегущих к ним контрактников мотострелкового батальона. И только сейчас осознали, что их должно было быть больше. На одного. На лейтенанта Валеру Оловаренко.

«Духи» рассчитали правильно: фугас, расположенный под днищем танка, должен был заставить сдетонировать боекомплект. И тогда от бронированного слона остался бы закопченный корпус и отброшенная на тридцать метров башня. Экипаж же в полном составе превратился бы в пыль. Но лейтенант сумел остановить подорванный танк на полметра раньше. И принял фугас, направленный под башню с БК, на нос танка, на себя…

Офицеры так и не смогли его достать через люк механика-водителя, который намертво заклинило взрывом. Разобрав боеукладку, танкисты вытащили тело лейтенанта через башню. Вернее, его верхнюю часть. Нижняя, размолотая в кашу, так и осталась в танке…

Валерий Оловаренко получил посмертно звание Героя России — одним из первых в новой стране, оставив одинокую старуху-мать. Впрочем, ей выплатили единовременное пособие…

И Уфимцев, вспомнив, что его месячная зарплата в том 1993-м году была больше того пособия, хлобыстнул вторую чарку, не чокаясь, И тут же налил по — новой.

— Давай третий тост… — выдавил он.

…Ушедший за закуской Валера вернулся не скоро. Он посмотрел на ополовиненную бутылку водки и предложил:

— Может, Игорь, перерывчик сделаем, а? Свежим воздухом подышим…

Уфимцев снова прислушался к вою ветра за стенами вагончика и произнес:

— Погода, вообще-то, не подходящая для прогулки.

— А ля герр комм а ля герр, — ответил лейтенант, — Надо посты проверить. Если пойдешь, бери автомат.

Натянув поверх бушлата «лифчик» с магазинами и гранатами, припасенный старшиной, и закинув на плечо АК-74, Уфимцев нырнул в непроглядную темноту вслед за лейтенантом. Спустившись в черноту траншеи, он не видел перед собой ничего, пару раз оступился и измазал колено липкой глиной. После чего приноровился ориентироваться по огоньку сигареты впереди идущего Валеры. Вот красная точка поползла вверх — значит, впереди бугор со ступеньками, влево — траншея будет заворачивать…

Точка остановилась, и Уфимцев налетел на спину лейтенанта. Тот уже распекал часового.

— Опять, урод, спишь на посту?! — послышался звук смачной затрещины, — Хочешь, чтобы из-за тебя вся застава пропала!

Солдат, невидимый в ночи, что-то бубнил в свое оправдание.

— Что ты мне рассказываешь! — повысил голос Витьковский, — Если бы нас заметил, то остановил бы и пароль спросил! Давай сюда автомат! Дай, я сказал!!! Опять нечищеный — затвор не передернешь!

Валерка поставил автомат прикладом на землю и несколько раз ударил по затвору ногой. Нагнулся, подобрал вылетевший патрон. После чего произнес:

— Вот тебе, бача, наказание. Принять положение лежа!

Боец, что-то буркнув себе под нос, шлепнулся на дно грязной траншеи.

Лейтенант, размахнувшись, швырнул патрон вперед:

— Даю тебе ровно две минуты, чтобы нашел его. Время пошло!

Солдат, прерывисто сопя, пополз по извилистому ходу траншеи, обшаривая ее грязное дно.

— «Неуставняком» развлекаешься? — проговорил Игорь, наблюдая за представлением.

Валера повернулся к нему:

— У меня, Гоша, «кичи» здесь нет. И народа, который будет заменять этого урода, пока он картошку чистит на кухне в нарядах — тоже! Поэтому воспитываю, не отходя от рабочего места!

Из-за поворота послышалось сопение и позвякивание каски о стенки траншеи.

— Обратно ползет, — изрек лейтенант и посмотрел на светящийся циферблат командирских часов, — Смотри-ка, успевает. Успехи делает: в прошлый раз в норматив он только с третьего раза уложился!

Лейтенант Витьковский сунул автомат в руки вытянувшемуся по стойке «смирно» бойцу (на измазанном грязью его лице поблескивали одни глаза) и, обращаясь к солдату, заключил:

— Автомат почистить и о выполнении доложить сержанту Рязанову! Еще раз поймаю — отправлю в Хорог. Там тебе быстро ум через задний проход вправят!

И офицер с корреспондентом двинулись дальше.

Через десяток метров ход сообщения расширился до размеров довольно обширной площадки, на середине которой воинственно задрал нос к небу 82-миллиметровый миномет. В тот же момент навстречу им шагнула фигура. Щелчок снимаемого предохранителя слился с окриком:

— Стой, пароль!

— Сто двадцать шесть! — ответил лейтенант.

— Сто шесть, — помедлив, ответил часовой и добавил, — Проходите, товарищ лейтенант!

— Здесь у меня минометчики — контрактники, — вполголоса пояснил Уфимцеву Витьковский, — Эти ребята взрослые, знают: если службу тащишь — выживешь. Стреляют, кстати, хорошо. С первого залпа на Трехглавую гору мины кладут.

Он повысил голос:

— Кухмарев, ты?

— Я, — ответил фигура, приближаясь. — Наши все в блинде, отдыхают по третьей форме одежды, как положено…

— Объявляй боевую тревогу! — тут же скомандовал лейтенант. И добавил уже тише, обращаясь уже к корреспонденту, — За три минуты будут здесь и готовы к стрельбе. Первым же залпом Трехглавую накроют.

— Так по сопределке же стрелять нельзя! — хмыкнул Уфимцев.

— А Трехглавая на нашей стороне находится, — невозмутимо ответил Велерка, — Просто здесь Пяндж сильно петляет, поэтому кажется, что она на той стороне…

Игорь скептически хмыкнул и засек время. За спиной раздался дружный топот и лязг оружия. Лейтенант крикнул в темноту:

— Цель: Трехглавая! Два залпа из обоих стволов! Беглым…

В темноте вокруг минометов суетились фигуры, щелкая замками зарядных ящиков и вполголоса перекидываясь словами:

— Стели брезент у станины. Димка, тащи сразу две мины, чтобы не бегать. И усиленный заряд неси. Обычным не достанешь — до нее три километра.

…Первое орудие к стрельбе готово!.. Второе…. - донеслось из другого капонира, — …тово…!

— Огонь! — скомандовал Витьковский.

Ночь перечеркнули полосы огня, вырвавшиеся из невидимых глазу стволов. Игорь успел вытащить из пачки сигарету, прикурить — и только после этого в далеких горах несколько раз блеснуло пламя разрывов. Минометчики дали еще один залп.

— Отбой! — скомандовал начальник заставы и повернулся к военному корреспонденту, — Видал?

— Чего я видал? — удивленно переспросил Уфимцев, — То, что твои ребята куда-то пальнули. Где-то что-то рвануло. Почем я знаю, что они на Трехглавую попали? Не видно же ни черта!