То АТО. Дневник добровольца

Обидевшись на такую несправедливость, семь человек, в т. ч. я, пошли спать в класс с буржуйкой. Пробуждение мне не понравилось: пришлось почти бежать за топавшей далеко впереди ротой, внутренние штаны из полиэстера намокли, а каждый офицер из расчетов бронетехники был готов отправить нас в качестве мишеней, чтобы не шлялись под ногами и не мешали рассказывать своим подопечным, что «екіпажу другої машини прийшов пиздорез».

Если даже нам было страшно себе это представить, то каково же экипажу той машины? Сложно было даже нарисовать в своем воображении, как именно танкистам можно провести столь сложную гинекологическую операцию! Я уже склонен думать, что подобные операции и в Генштабе провести не помешает.

Сидя в поезде, сравнил этот реликт пятидесятых с поездами Шри-Ланки и пришел к выводу, что еще не все у нас потеряно (хоть 20-сантиметровых тараканов нет, и то хорошо).

Вечером в увольнительные никого не отпустили: идут распределения. А один дедушка как ушел в загул неделю назад, так и не вернулся, хотя должен быть завтра отправлен в 79-ю аэромобильную, Николаев (лучшая бригада страны, между прочим). Так что на его место оперативно подобрали другого дедушку — Николаев может спать спокойно.

Сны в армии прикольные. Их много, они яркие, и в силу некоторых причин исключительно приятные, просыпаться не хочется.

Если бы в жизни быть таким мегауспешным героем-любовником, было бы не до армии вовсе…

Но в столовой уже третье утро дают рыбу, так что приходится просыпаться.

Домой отпустили только около одиннадцати; надеялись на распределение, но снова тщетно. Дома, как всегда, замечательно, спасибо семье!

Вернувшись через два дня, в середине дня 09.03, видим — еще сидеть дома могли бы без проблем. За два дня тут вообще ничего не случилось: уборка листьев, сон. На 10.03 запланирована отправка 20 человек в Днепропетровск (удивительно, но людей из Днепра не включили!), еще по нескольку — в другие части.

Во время построения перед столовой на обед пообщались с насяльником. Селяне ему хвастаются, какие они положительные: никто не умер, друг друга не порезали и крупных залетов по пьяни не было, а это местная «мишн импасибл» — ведь в других ротах то массовые драки, то самоубийства, то серьезные травмы или смерти из-за алкоголя, — так что если «все буде добре», то насяльник наконец-то «перепочине» (намекают на финальную мегапьянку, что ли?). Насяльник явно был бы рад всех нас поскорее сбагрить, но на панибратство не ведется, ничего нового не говорит, и это мне подсказывает: куковать нам здесь еще неделю, не меньше.

После обеда мне выпадает возможность открыть для себя другую, неведомую Десну, увидеть ее скрытые тайны: трех человек и меня отправляют на мусорку. Их здесь несколько, в разных местах, а ветер и собаки стремятся все это объединить в одно пахучее пространство колышущихся кулечков, бумажек и бутылок. Про такие передовые технологии, как мусорные контейнеры и мусоровозы с манипуляторами, тут отродясь не слыхивали, ведь «два солдата и лопата заменяют экскаватор».

Наша рембатовская мусорка выглядит так: тракторный прицеп стоит на бетонных блоках, подняться на его уровень можно по гниловатым доскам. Еще неделю назад там все было с горкой забито (видел, когда я был дневальным), потому все сваливалось на землю рядом. Вот эту кучу 20x10 м и в метр высотой нужно было закидать в кузов «Урала».

Проблемы: кузов высокий, ветер сильный, с лопаты все летит в морду товарища или ему за шиворот, так что к счастью физического труда на свежем воздухе добавились элементы полосы препятствий. Увернулся от лопаты товарища справа и вил товарища слева — лови липкий кулечек в моську и коричневую бумажку сзади. А тут уже и литровая бутыль из-под водки срывается с лопаты прямо в лоб. Так что действо это, напоминающее скорее ритуальный танец с лопатами, прерывалось сочными матами («заебав це гівно мені хуярить» и далее в том же стиле), и, если бы не примирительные перекуры, закончилось бы чьим-нибудь убийством.

Провозились бы мы там до ужина, закопав самого активного товарища (он был уквашенный в зюзю и махал лопатой, как свихнувшийся робот, создавая вокруг себя мусорные фейерверки), но тут пришла подмога из срочников, явно привычных и не к таким деснянским радостям. Им даже интересно было разгребать завалы из сотен бутылок водки («о! так тут и чекушки есть!») и запасов селян («дивіться — якась падлюка рибину викинула, жлобилася одразу з’їсти»).

Как только кузов заполнился, мы сразу слиняли.

Выпил чаю и сагитировал обоих Ж. на пробежку и зарядку. Теперь уже три «паралитичных бабульки», пробежав километр туда, километр обратно, дружно согласились, что еще один километр — это уже просто марафон какой-то, в следующий раз.

Пришли на полосу препятствий — она лет двадцать не ремонтировалась. Как только мой центнер решил по ней побегать, доски развалились (порчу госимущества мне не припишут, надеюсь?).

Пошли на турник, подергались в предсмертных конвульсиях, подрыгали ногами, повисели сосисками, сошлись на мысли, что бер-цы чересчур тяжелые. Изрядно повеселили парочку легкоатлетов, устроившихся рядом с несколькими двухлитровыми флягами пива и бутылкой водки, — видать, после тяжелой тренировки.

Ничего, у нас еще неделя есть, будут и в Десне свои универсальные солдаты.

Народу, с которым мы тут провели месяц, становится все меньше, причем исчезают люди внезапно (а вдруг это инопланетяне проводят исследование над рембатовцами?). На самом деле некоторых уже перевели в части, но большинство — в затяжных самоволках.

Даже интеллигентные киевляне без всякого спроса срываются домой и сидят там в ожидании звонка о распределении, ведь делать здесь совершенно нечего. Селяне уходят на неделю — один мне сегодня звонил, просил записать у дневального, что приедет вместе с новыми мобилизашками на «Газельке» военкомата. Я пытался так его записать, но оказалось, что таких — десятки, и никто никого не ищет.

У насяльника никто давно не отпрашивается — он ведь все равно никого не отпускает, делая исключение ради нашей компании, регулярно подкидывающей ему циррозные кулечки. Остальные ничего не заносят, а просто появляются, аки приносящие радость весенние цветочки («не чекали — а ми приперлися!»), а потом исчезают: ведь на КПП никого не останавливают и не проверяют.

Остаются здесь самые идейные или просто не желающие ехать к родным. Но все равно наша рота — самая многочисленная при построениях, в остальных (пехота, разведка, зенитки, автобат) — не больше 40-ка человек, что лишний раз говорит о нашей «вое-требованности».

У насяльника новые проблемы: новоприбывших уже десятки, сегодня всех наших «сдувшихся» соседей заменили полтавчане, волыняне и черкасчане. Некоторых до этого еще месяц держали в учебке Яворова, так что они уже по второму кругу «просвещаются» — респект нашему МО: прямо израильские/швейцарские стандарты обучения, многостаночников готовят.

Пока что пользы от толпы синяков никакой — разве что укрепят нас своими штаммами гриппа и порадуют полетами со второго этажа. Пришлось срочно перебазироваться на более безопасные места в казарме: ближе к окну, дальше от шатающейся толпы.

Здесь у компашки подвесной стол был, сдвоенные тумбочки, два удлинителя и другая недоступная простым смертным роскошь (соблазнять всем перечнем не буду, а то еще орава добровольцев как ломанется!). Минусы тоже есть: здешние аватары (это они сами себя так называют, потому что «синие тела») по привычке заворачивают к нам в закуток, ведь раньше здесь устраивались развеселые сабантуи.

Пообщался с киевлянином, которого должны оставить как инструктора в Десне: он механик с СТО, приезжает сюда на своем опеле «кадетт», много раз порывался, оказывается, читать нашим лекции — НЕ разрешают!!! Он отчаялся и уже собирается в АТО, «пробил» для «кадетика» донецкие номера, устанавливает защиту радиатора от осколков…