Партизанский фронт

— Листовки — хорошо. А насчет старосты — запомни, ты не судья. В следующий раз выполняй только то, что приказывают. Понял?

— Понять понял, но староста — шкура, предатель! Сам видел, как он помогал полицаям наших красноармейцев отвозить в Смолевичи. Таких гадов нужно немедля истреблять…

— Об этом позже, а теперь прогуляйся, пока я поговорю с сестрой.

— Мальцева, — несмело протянула руку молодая женщина среднего роста. Из-под платка в свете луны блестели кольца вьющихся черных волос, а через плечо до пояса спускалась аккуратно заплетенная коса. Строгий взгляд больших глаз и бледное строгое лицо.

На предложение установить связь с братом, работающим на водокачке в Смолевичах, Катя, как бы извиняясь, тихо ответила:

— Договориться с ним будет нелегко, но я сделаю все, чтобы выполнить приказ.

Проинструктировав ее, как лучше установить связь с братом, я назвал время и место следующей встречи. А на прощанье сказал, что с сегодняшнего дня Катя — партизанка нашего отряда, и выразил уверенность, что она оправдает высокое звание народного мстителя.

За неделю взрывчатки добыли гораздо больше, чем можно было ожидать. Николай Лущик по пути к Борисовскому полигону совершенно случайно встретил несколько крестьянских подвод, везущих снаряды от эшелона, прибывшего с боеприпасами на станцию. Для перевозки оккупационные немецкие власти мобилизовали из ближайших деревень все подводы. Снаряды возили на склады, расположенные в сосновом лесу около большака Борисов — Логойск.

Узнав это, Николай, невзирая на опасность, поспешил на станцию и в общем потоке нагрузил на телегу десяток тяжелых артиллерийских снарядов. Выехав за город, Лущик остановился и пропустил следовавшие за ним подводы. Когда те скрылись за поворотом, он прикрыл снаряды сеном и свернул на проселочную дорогу. Объезжая гарнизоны врага, Лущик благополучно прибыл на Кормшу. Наутро с красными от бессонницы глазами «он мобилизовал» из Росошно для перевозки снарядов еще четыре подводы. Они тоже благополучно доставили нам драгоценный груз. Лущик с Павлом Кирильчиком еще по три раза съездили за снарядами.

Итак, у нас образовался немалый запас снарядов. Подрывники чуть не плясали от радости. Частью взрывчатки решили поделиться с северным соседом — отрядом «Дяди Коли». Соседи не остались в долгу и прислали взамен из своих запасов несколько десятков двухсотграммовых шашек прессованного тола для детонации и пятьдесят взрывателей.

Большую помощь оказали нам и жители деревни Бабий Лес. По нашему заданию они разыскали в лесу и передали в отряд около пяти пудов динамита и несколько сот капсюлей, применявшихся до войны для подрыва больших сосновых пней. Колхозник Силич вместе с динамитом передал Чуянову припрятанные им две винтовки с патронами.

За это же время на автостраде партизанские группы сумели добыть значительное количество патронов и около сотни гранат. Группы и отделения подрывников спешно готовились к диверсиям.

Едва мы стали обладателями взрывчатки, как радио передало долгожданную весть о победоносном наступлении советских войск на Волге и окружении там более чем 300-тысячной фашистской армии.

В честь этого мы решили нанести по гитлеровцам два мощных удара одновременно — на железной и шоссейной дорогах Минск — Москва. С чьей-то легкой руки операцию окрестили «Дуплетом». Целые сутки тщательно подготавливали план операции.

Основной удар было намечено нанести на шоссе. Цель — уничтожение крупной автоколонны. Согласно нашим наблюдениям, каждую ночь по автомагистрали проходили две-три колонны по 15—20 тяжелых грузовиков. Часто такие колонны возглавляли и замыкали легкие танки. Минирование и засаду намечалось осуществить на одной из излучин дороги, имевших довольно высокую насыпь. Замысел состоял в том, чтобы примерно в полночь, когда движение прекращается, быстро уложить в ровики на автостраде через равные промежутки двенадцать снарядов крупного калибра с прикрепленными натяжными взрывателями. Расчет делался на то, чтобы сразу подорвать все снаряды, как только колонна втянется в их зону. Для стрельбы по танкам был подготовлен расчет противотанкового ружья. Главные силы первой роты должны были рассредоточенно укрыться по обе стороны шоссе. Они были разбиты на огневые, нападающие и прикрывающие группы. Несколько групп получили задачу — быстрый сбор трофеев. Небольшая группа должна была после поджечь машины противника.

Второй удар этой же ночью как можно дальше в стороне от лагеря должны были одновременно нанести по вражескому эшелону две группы подрывников, подорвав заряды под паровозом и в центре состава. Для облегчения и быстроты действий группам на первые две трети пути были выделены носильщики толовых зарядов.

Наконец все было подготовлено. Первыми после обеда ушли подрывники. Отряд выступил перед вечером. Шел густой мокрый снег, завывал пронзительный ветер. На этот раз мы были рады такой погоде, она помогала маскировке. К вечеру добрались до Острова. Здесь взяли несколько подвод для перевозки снарядов. С наступлением темноты направились в совхоз «Бадагово», а оттуда кружным путем — к автомагистрали. Колонну вел наш верный помощник — дед Остапкевич. В хвосте шел обоз. Когда до шоссе оставалось с полкилометра, остановились в роще. С магистрали доносился беспрерывный рев моторов. Маскируясь в обледенелых зарослях и складках местности, отряд вслед за разведкой бесшумно развернулся в боевой порядок и стал подтягиваться к дороге. Внизу все еще стремительно проносились отдельные запоздавшие машины. Как только наступило затишье, подрывники как бы растворились в белой дрожащей мгле со своей партизанской «артиллерией» — немецкими снарядами.

Наступил самый ответственный момент, от которого, в сущности, зависел успех всей операции. Выдалбливать в спрессованном снегу поперечные ровики для укладки снарядов было не так легко. А ведь в любую минуту могла появиться крупная вражеская колонна. Одиночных машин мы не боялись: их тотчас бы расстреляли, оттащили на 200—300 метров вниз и столкнули в овраг. Все партизаны, наблюдая за работой на автостраде, сильно переживали, но не имели возможности ничем помочь. Минуты ожидания превратились в вечность. Однако страхи были напрасными. Через каких-нибудь 15 минут снаряды на шоссе были уложены. Все облегченно вздохнули — главное было сделано.

Теперь все стали напряженно вглядываться в беловато-мутную ленту шоссе. Вдруг вдали за поворотом мелькнули узкие снопы света, а потом показались желтоватые глаза фар идущих машин. Все прижались к земле. Подрывники крепко сжали подрывные шнуры. Но… шло только три машины, и мы беспрепятственно их пропустили. Так повторялось не раз.

Около двух десятков одиночно следовавших грузовиков пропустили мы. Трудно было подрывникам удержаться, чтобы не дернуть за шнур. Но они понимали, что отряд вышел на охоту не за одной машиной.

Было очень холодно.

— Ну и холодище, черт возьми! — не выдержал Мазур.

— Тебе-то не к лицу прибедняться. Посчитай, сколько на тебе одежек? — ответил кто-то из партизан.

— Лук в семи одежках и то мерзнет, — оправдывался тот.

— Эх ты! А что же говорить тем, кто в одних штанишках?

— Ладно считаться, ветер всех насквозь продувает… Вот не мешало бы нам пропустить фронтовую чарочку, — не унимался Мазур.

— Ложись! — пронеслась по цепи команда Демина.

Партизаны дружно бросились на землю. Со стороны Минска приближалось множество огоньков. Тяжелый гул моторов с каждой минутой нарастал. Вот колонна скрылась за холм, потом машина за машиной снова стали выныривать, пронизывая ярким светом прозрачную толщу падающих снежинок. Сквозь шум моторов автомашин слышался басистый рев танков и скрежет их стальных гусениц. Было ясно, что в колонне не менее 20 машин.

— Колонну сопровождают танки! — прокричал Демин командиру отряда.

— Значит, важный груз следует. Старайтесь подорвать головной. И пусть противотанковое ружье бьет без промаха.

Тарунов снова впился глазами в приближавшуюся колонну. Наступал самый решительный момент. Сквозь пелену снега все отчетливее начали вырисовываться темные силуэты машин с горящими фарами. Один танк громыхал впереди, второй замыкал колонну.