«Жизнь моя, иль ты приснилась мне...»(Роман в документах)

4.07. Всю ночь носились как угорелые, русские бомбардировщики постоянно пролетали над нами и клали свои яйца. Жара, грязь, ужасные дороги. Наша артиллерия стреляет как бешеная, но и русская стреляет неплохо. Минск ужасно разрушен, все горит. Население бегало среди развалин и разыскивало свои пожитки. Но — вперед, вперед!

6.07. Едва держимся на ногах, расположились в деревне. Наутро едем вдоль бесконечных колонн — это хуже всего. Попадаем в канаву, солдаты с мрачным видом вытащили машину, сломана левая задняя рессора.

7.07. Наконец-то после 8 дней постоянной езды и боев — отдых. Остановились и заняли позицию возле деревни. Деревня почти выгорела. Впервые пишу дневник в одной из сохранившихся хат за столом. Искупались в пруду, зарезали свинью, хорошо покушали с водкой. Ура! Жить можно и ничто нас не трогает — ни пожары, ни обезлюденность, ко всему привыкаешь. Вечером построение. Раздавали Железные кресты. Спал на сене между машиной и забором. Артиллерия поет колыбельную песню. Но заснуть невозможно из-за комаров, эта проклятая тварь не дает покоя: полночи их отгоняешь и бодрствуешь. Натянул одеяло на голову, так лучше, и уснул.

10.07. Всякая мука имеет конец, так и в этот день. Рано утром, когда мы были в чистом поле, на нас сверху напали 2 русских истребителя, а в поле со стороны деревни откуда ни возьмись появилось 150 русских. Они нам устроили изрядную баню, думал, что конец пришел. Мы выжимали из своих пушек и пулеметов все, что могли, это была тяжелая работа. Вовремя подоспел дивизион и помог нам разделаться с ними и выкурить из деревни. Там были солдаты и «кукушки». Такая скверная сволочь! С ними мы разделались, деревню сожгли дотла. У нас потери: Шульце и Дитрих погибли, адъютант командира дивизиона был смертельно ранен и тут же умер, много раненых.

13.07. Прошли через несколько деревень, отутюжив их танками как следует. Маленькие стычки с отдельными малочисленными группами русских. На высоте нас обстреляли, потом выяснилось, что это были свои, пришедшие с другой стороны. Идиоты! Русские благословляют нас сверху, только что 18 самолетов были здесь, бомбили дорогу совсем близко от нас.

15.07. Нужно было выручать мотоциклистов из беды: ночью русские напали и окружили их. Мы ударили по ним из гранатометов. Тогда эти собаки стали удирать, но многие еще сидели в кустах. Русский крепко защищался, но ничего не помогло. Выкурили из кустов, пленных русских поставили к стенке и всех расстреляли. Деревню сожгли, хороший был фейерверк!

16.07. В половине второго нас разбудили и мы тронулись в разведку. Увидели русских, собиравшихся наступать. После жаркой перестрелки подбили их бронемашину и несколько грузовиков. Вернулись в деревню, где в одном из домов засело несколько русских. Разнесли их в клочья. Вдруг свист, треск, дым, мы лежим на земле, оглохнув на несколько часов: это разорвалась граната в трех метрах. И тут началось, один разрыв за другим, мы места себе не находим, прямо песок из жопы сыпался, это русские снова попытались атаковать. Через два часа наступило затишье. Отошли на окраину деревни. Вечером зарезали и изжарили 2 курицы. Сумасшедший денек, целые сутки не ели и не спали, полубольные, валимся с ног от усталости, но нужно двигаться вперед, пока совсем не свалишься.

17.07. Русский все еще стреляет, как сумасшедший. Где-то сидит штатская «кукушка» и корректирует огонь. Они допекают больше всех. СС вылавливают эту банду и расстреливают. Привели двоих детей и мужчину, они подавали сигналы русской батарее. Они были вооружены бритвами. После краткого допроса и их уложили. «Кукушки» — банда свиней, они хуже солдат. Вечером сидели на бронемашине и разговаривали о войне и доме, у каждого в голове одна мысль: становится горячо и как долго будет продолжаться этот спектакль? Хоть бы вернуться домой невредимым. Патефон играет старинные грустные русские песни.

18.07. Русская артиллерия все время обстреливает дорогу перед нашими колоннами. Как могли наши связаться с такой русской сволочью? Это стоит нам многих убитых и раненых. В дивизии смерти СС тоже большие потери. Но мы еще отплатим за это.

20.07. Проснулся от ужасного грохота. Русские перебросили сюда большие силы. Выехали за деревню, чтобы помочь мотоциклистам. Мы гнали русских до опушки леса, хотели принудить их к сдаче, но ничего не вышло. Затем снова стреляли, русские уматывали. Мы вернулись назад. Началась стрельба по деревне, сплошь тяжелое оружие. Все перемешалось, сумасшедшая сутолока, грохотало здорово. У нас трое убитых и несколько раненых, одна машина провалилась и торчит в болоте. Вокруг ушей все время жужжит. Едем в следующую деревню. Только приехали, а уже артиллерия и сюда стреляет. Адская свистопляска, прямо задница зачесалась. Русские вновь атаковали, но были оттеснены к дороге. Вчера и сегодня мы позволяли себе безумные вещи, научились у расположенной рядом дивизии СС.

23.07. В три подъем и подготовка к боевому заданию. Впервые за этот поход идем в атаку с пехотой. Некоторое время вели наблюдение за деревней, затем въехали в нее, из противотанковых пушек обстреляли прекрасно оборудованные позиции с окопами. Русские не выходили, они стреляли, как дураки. Эту банду просто приходилось выковыривать оттуда. На левом фланге продвижение замедлилось, там были полевые укрепления и землянки, оттуда все еще стреляли. Эти лешие никак не сдавались, бросали в нас ручные гранаты и всякую дрянь. Такого идиотского народа я еще никогда не видел: окружены, уходить им некуда и все-таки не сдаются. Этакое нечасто встретишь. Когда оглядываешься мысленно на борьбу, которая ведется с этой бандой, то видишь, что здесь многому можно научиться. Фельдфебель Шайнзен напоролся двумя машинами на мины, установленные русскими в деревне. Это впервые, обе машины придется записать в расход, один экипаж погиб, во втором — тяжелые ранения. В отместку расстреляли в деревне все, что двигалось, и подожгли дома.

24.07. Около 2 часов разбужены бомбами. Русские самолеты сбросили 18 яиц, стреляли зенитки, но ни разу не попали. День отдыха. Лежали до полудня на лугу, спали, читали газеты и целый день ели. Завтрак: молоко, масло, яйца, варили пудинг, в обед — зарезали свинью и ели котлеты, на ужин — печеный картофель, зеленый лук и утки. Утки были хороши! Русскому, верно, плохо придется этой ночью. Наша артиллерия постоянно посылает в их сторону свои чемоданы. Наша химчасть впереди: у нее сумасшедшее оружие! Вот русские где удивляться будут! Такой поход нечасто случается.

27.07. Ночью русский снова появился, но был отброшен. В некоторых деревнях эти бестии еще сидели. Один батальон с командиром нашего дивизиона был отрезан. Мы должны были к ним прорваться во что бы то ни стало. Ну и приказик! Выехали из деревни, а перед нами 200 стрелков русских. Вернулись в деревню и обстреляли их из пушек. К нашему ужасу на краю деревни появились танки, нас пытались окружить. Дело табак. Мы послали связного к пехоте за помощью, но они не пришли: окопались и не высовывались. Ст. ефрейтор Визе был послан в дивизион с донесением, вернулся с противотанковой пушкой. Открыли огонь, стреляли и дымовыми снарядами. Русских стали теснить, часть их отступила, других окружили и взяли в плен, деревня была взята. Пленных расстреляли. На двух машинах мы поехали в следующую деревню, чтобы догнать остатки отступавших русских. Там началась настоящая чертовщина. Мы поспешили назад, наше счастье, что нас там не сцапали. Так бесцельно надо было гнать людей на смерть! Но кто на это смотрит? Кое-кто должен повесить себе на грудь Железный крест первого класса, а другие должны за это голову положить. Когда мы наконец устроились на привал, сам сатана стал править бал: нас обстреляли свои же, лишь через некоторое время разобрались.

Мы получили новый приказ. Саперы делали последние приготовления к взрыву мостов. Мы стояли на высоте и наблюдали. Вот первый мост взлетел в воздух, затем второй, потом все двинулись. На дороге образовалась пробка. Русские должны были быть начеку и пойти вслед за нами или обстрелять артогнем дорогу. Вот была бы кутерьма! Но все было тихо. Мы шли последними. Всегда эдакое чувство во время отступления! Медленно двигались и кое-как прибыли к месту нашего старого привала. Последний мост был полит смолой и зажжен. Улепетывали еще несколько километров и остановились в час ночи в своем дивизионе. Такой позор! Мучались, мучались, и все зря. Такая отвага! По дороге мы потеряли свой броневой щит, много убитых. Мы отошли, почти спасаясь бегством. Это был самый жаркий и тяжелый день, слава Богу, что он закончился. Улегся спать с хорошим настроением, усталыми костями и радостной мыслью, что снова остался цел.