Мы не увидимся с тобой...

му.

Лопатин кивнул. Он хорошо понимал внезапную душевную открытость Велихова. Не раз за войну - бывая вот так, наедине с людьми, стоявшими во главе своего большого или небольшого хозяйства, где и первое, и последнее слово за ними, где рядом только подчиненные, которым надо приказывать, а не делиться своими сомнениями, - он уже сталкивался с этим жадным желанием поговорите с тобой просто как с человеком, расстегнуть свою, не по доброй воле, а по должности, застегнутую на все пуговицы душу!

Все было слишком хорошо понятно: и то, почему командир полка Миша Велихов так откровенен с ним, и то, почему захотел ужинать вдвоем. никого не позвав. Поистине нет ничего более изнуряющего человеческую душу, чем предписанная по долгу службы и безвыходная в своей ежедневной необходимости тяжесть власти.

- Все-таки вы не допускайте, Василий Николаевич, чтоб ваша дочь пошла на войну. Здесь надо быть только тем, кому обязательно. А тем, кому необязательно, лучше не быть, - сказал Велихов. И таким внезапным переходом с одного на другое, с себя на нее, протянул ту ниточку, о которой Лопатин до этого только мельком подумал. А теперь она, эта ниточка, стала очевидной. Значит, что-то в ней, еще совсем девчонке, зацепило его. И зацепило так сильно, что, уже понимая, что не нужно больше говорить об этом, он все-таки не выдержал и опять заговорил. Что могло зацепить в ней его - молодого, статного, удачливого и, наверное, не обойденного вниманием женщин? Что? Уж не та ли, самая очевидная, черта ее натуры, которая никому, даже отцу, не позволит за ее спиной поступить так, как уже во второй раз молит Лопатина этот сидящий напротив него человек?

Лопатин расстегнул долевую сумку и вынул карту.

- Хочу проверить, где мы с вами находимся. Этот его крестик правильно стоит ил" нет?

- Правильно, - мельком взглянув да карту, сказал Велихов. - Но давайте по моей. У меня пятисотка, по ней виднее.

Он достал из планшета и положил перед Лопатиным лист карты, на которой наверху стояли номер и литеры и рядом с ними - даты: составления, исправлений, рекогносцировок, а внизу, под линейкой масштаба, было написано красным карандашом через точки - В. Г. Г. 3.15, 17.8.44. И подпись: М. Велихов.

- Сейчас мы здесь. Вот сюда, обогнув высотку, зайдем в батальон, и потом вниз до реки напрямую. А эти строения, показанные на той стороне Шешупы, - коровники. Я сначала по карте думал - дома, а это - коровники, и кругом - выгон для скота.

Он спрятал карту в планшет.

- А что эти у вас там стоит: В. Г. Г.?

- Это я себе для памяти - выход к государственной границе. День и час. И они ее здесь перешли в первый день войны, тоже в три утра, с минутами... Хочу этот лист зажать, не сдавать.

- Правильно, - сказал Лопатин. - Я бы на вашем месте не отдал.

Несмотря на обыденность" с которой Велихов рассказывал, как в боях почти незаметно подошли сюда, к границе, все равно - и его надпись красным карандашом, и нежелание сдавать этот лист карты значили, что он знает цену происшедшему.