Мы не увидимся с тобой...

сли чем и расстроен - тем, что еще не понял, каким буду начальником политотдела. Быть хуже других не привык. А буду ли лучше других - не знаю. Издали считал, что не так трудно. А попробовал на своей шкуре пока зашиваюсь.

- Понял. Поговорим в другой раз, - сказал Лопатин.

- Смотря о чем. Если о том, как зашиваюсь, найду время - объясню. А если о прошлом, к нему возвращаться не будем. Командир полка, к которому едешь, знает тебя по госпиталю, в шахматы с тобой там играл. И Гурского у тебя один раз видел, сказал мне об этом.

- А что еще до этого меня знал, не сказал?

- Где и когда?

- В сорок первом, в Крыму. Он у Пантелеева адъютантом был.

- У Пантелеева? Это школа хорошая. Не знал про него этого.

Матвей пошел к своему "виллису" и, уже сев, высунулся и крикнул:

- За мной не пристраивайтесь, сразу развернитесь и - до конца улицы, до указателя.

"Виллис" рванул с места и, подпрыгивая, понесся по мощенной булыжником улице.

- А мы куда? Туда, на Шешупу, что ли? - спросил Василий Иванович, когда Лопатин сел рядом с ним.

- Туда, куда ж еще. - Лопатин вспомнил то, что давно бы уже следовало сказать Василию Ивановичу. - Вашу записку жене я передал через завгара, сам не попал к ней. Так что ответа не привез.

- Чего об этом говорить. - Василий Иванович разворачивал машину на узкой улице, поглядывая назад, чтобы не зацепить за тумбу. - Какие записки, когда - был человек, и нету!

24

Разное занимает и душу, и внимание, пока подъезжаешь все ближе к передовой.

Иногда прислушиваешься к звукам боя, особенно если в них что-то вдруг меняется. А если они долго не слышны, думаешь о тем, когда же прервется тишина. Хочешь не хочешь, а все равно помнишь, что и ты смертей, и как раз в тишине трудней от этого отвязаться.

А бывает, что ждешь этой новой, предстоящей тебе встречи с передовой больше не слухом, а зрением. Глядя по сторонам дороги, прикидываешь, во что обошлось и нам, и немцам то расстояние, по которому ты продолжаешь еще беспрепятственно ехать. Считаешь - и вблизи, и вдали - брошенные пушки и горелые танки - и их, и наши, и хочешь, чтобы наших было меньше, а их больше.

Но сегодня было чувство, чем-то непохожее на все, что испытывал обычно. Потому что обычно ехал туда, вперед, к уже знакомым или к еще незнакомым людям, но к живым или считавшимся живыми. А сейчас заведомо ехал к мертвому, не к человеку, а к могиле. Думал при этом и о встрече с Велиховым, но все-таки ехал к могиле.

Может, от того так и бросались в глаза то здесь, то там попадавшиеся братские могилы - то сразу видные вблизи дороги, то угадывавшиеся вдалеке. Да, много могил, и почти все - братские, издавна окрещенные этим словом, так сближавшим всех, кто там, под землей, - что куда уж ближе. Ближе некуда.

Война не кладбище, а дорога, на которой почти всегда и всем некогда. Но и свои штатные могильщики есть на Этой дороге - похоронные команды; и свои похоронные книги - ведомости потерь, которые пишут в каждом полку ПНШ-4 - четвертые