В Маньчжурских степях и дебрях<br />(сборник)

И он провел пальцем вдоль борозды, которую Петька, однако, никак не мог рассмотреть.

— Не видишь?.. Ну, а я вижу. Теперь стой… Теперь нужно дальше.

Он поднялся и пошел, немного согнувшись, опираясь руками около коленей, боком, двигаясь очень медленно и пристально вглядываясь вниз.

— Так… — заговорил он через минуту, — так-так… вот она.

Вдруг он порывисто шагнул и что-то поднял с земли.

— Тут, — сказал он с уверенностью, показывая Петьке какой-то желтый лоскуток. — Видал ты это?.. Должно, от штанов либо от кофты…

Он бросил лоскуток, нагнулся опять и все так же боком стал подвигаться дальше.

Петька шел за ним, покрикивая на медведя:

— Васька, назад! Васька, стой!

Несколько раз Семен останавливался, замахивался на Ваську и кричал вполголоса, иногда понижая голос до шёпота:

— Назад, анафема!

Васька щурил глаза, будто Семен собирался выстегать ему глаза хворостиной, пятился задом, и наконец, пошел рядом с Петькой…

Стали попадаться смятые кусты, поломанные ветки…

В одном месте, в низине отчетливо видны были следы нескольких человеческих ног.

Семен сосчитал следы.

— Четверо, — сказал он Петьке. — Вчетвером тащили.

Еще прошли они около сотни шагов.

Где-то, скрытый за кустами, звенел глухо, как под землей, ручей.

— Стой теперь, — сказал Семен. — Тише, Петька…

Осторожно опустил он винтовку прикладом вниз и оперся о ствол.

Кругом было тихо.

Вдруг где-то внизу, за кустами не было видно, где, отчаянным взвизгивающим лаем залилась собака.

В ту же минуту, прежде чем Петька успел придти в себя от неожиданности, медведь скрылся в кустах…

Потом Петька опять его увидел: глухо ворча, он поднялся на задние ноги.

В кустах что-то блеснуло.

Собака продолжала лаять визгливо, звенящим переливчатым лаем.

Яркая тонкая огненная полоса сверкнула из кустов… громко бухнул выстрел.

С яростным ревом медведь опустился опять на четвереньки и, ломая ветки, как солому, двинулся вперед.

Петьке видна была только его спина. По обе стороны отгибались влево и вправо, смыкаясь опять позади его, тонкие виноградные лозы.

Медведь вдруг как-то сразу всем своим грузным телом подался вперед.

Страшный, почти не человеческий стон донесся из кустов… Что-то хрустнуло, слабо и глухо… Снова послышался стон… Но теперь стон был тише и глуше и пробежал по кустам каким-то умирающим звуком…

Потом все стихло.

— Васька, назад! — крикнул Семен, кидаясь в кусты…

У Петьки мелькнула мысль:

«Вот оно, началось самое страшное».

Он тоже побежал за Семеном.

Семён остановился и повернулся к нему.

— Стой, тут обрыв!

Но Петька все-таки сделал еще несколько шагов вперед.

Перед ним, действительно, был обрыв, крутой, совершенно голый, лишенный какой бы то ни было растительности.

На краю обрыва вниз лицом лежал человек в китайской одежде — бумажных кофте и юбке.

Около валялась длинная черная блестящая коса, забрызганная кровью.

Затылок несчастного представлял одну сплошную рану… Пятна крови проступали и на воротнике кофты и на левом рукаве, разодранном до самого плеча.

Обрыв спускался почти отвесно саженей на пять в узкую долину.

Из-под большего коричневого, почти красного камня посреди обрыва бил фонтаном ключ и водопадом падал вниз, образуя у подошвы обрыва широкий полноводный ручей, катившийся вдоль обрыва…

Какие-то две маленькие человеческие фигурки бежали через долину, перепрыгивая через рытвины и ямы, покрывавшие сплошь берега речки. В их руках Петька заметил ружья.

Он направился к обрыву.

Еще две фигурки стояли поодаль на другой стороне долины, опираясь на лопаты.

Издали сверху они казались совсем маленькими, точно Петька смотрел на них сквозь уменьшительное стекло.

Долина раньше, вероятно, была руслом реки: она сплошь вся краснела и желтела от покрывавшего ее песка и глины.

Ярко, отчетливо вырисовывались на красно-желтом фоне тени от бежавших и стоявших неподвижно фигур в желтых и синих кофтах и юбках.

XVII

— Ложись! Что ж ты стоишь! — крикнул Семен и дернул Петьку за край пиджака.

Петька присел.

— Еще увидят, — шепнул Семен.

Семен лежал на животе, широко расставив ноги.

Он готовился стрелять по бегущим.

В руках была винтовка.

Верхняя часть туловища немного приподнялась.

Поставив левую руку локтем на землю впереди себя, он откинул кисть руки почти под прямым углом. Винтовка свободно лежала у него на ладони; только чуть-чуть придерживал он ее сбоку большим пальцем. Правая рука, поставленная тоже локтем на землю, плотно охватывала шейку приклада…

Указательный палец он держал на спуске и чуть-чуть шевелил им спуск, то прищуривая, то снова открывая левый глаз…

Вдруг весь он как-то съежился и подобрался.

Палец не трогал больше спуска, подведя его к отказу… Левый глаз прищурился, образуя мелкие, расходившиеся к виску морщинки в уголке глаза…

Тррах!..

Маленькая фигурка в желтой кофте выронила ружье, кувыркнулась головой вниз и осталась неподвижна…

Семен даже не шелохнулся, не оглянулся на Петьку, не посмотрел вниз, где на желтом песке еле заметно желтела неподвижная, словно нарисованная, маленькая фигурка…

Крак-крак, — слышится лязгающий звук магазина.

Винтовка опять готова к выстрелу.

Снова он замер.

Петька видит, как другая маленькая фигурка бежит назад.

Снова выстрел…

Словно лопнуло что-то над ухом у Петьки. Первую минуту он ничего не видит, не видит ничего и во вторую минуту…

Только потом различает близко друг от друга две небольших, неподвижных фигуры внизу на песке…

Он оглядывается на Семена.

Семен переставляет прицел.

Переводит глаза опять вниз… Там пусто. Нет никого…

— Пошел назад, — звучит голос Семена, резкий, отрывистый, как лязг его магазинки.

Крак… крак.

Семен снова прицелился.

Что-то треснуло по ту сторону долины — точно раскололся один из красных камней, нагроможденных там по бурожелтому откосу… Странный тонкий писк прорезывает воздух над Петькиной головой.

Писк сейчас же обрывается, словно он впился в воздух позади Петьки и заглох сразу.

Семен опять выстрелил и вместе с выстрелом и с лязганьем затвора и магазина Петька слышит его голос:

— Сторонись, по нас стреляют.

Так вот что это треснуло за рекой. Значит, манзы там на откосе…

— Гляди, вон твой цирюльник еще с одним бегут к лодкам.

— Бей по ним, — опять врывается ему в уши голос Семена.

Где лодки? Кто бежит? Кого нужно бить?..

Петька различает, наконец, две фигуры, бегущие вдоль ручья… Вон и лодки. Одна побольше, другая маленькая.

Петька прицелился…

А над головой опять: «пи-и-и», словно камень пустили рядом с ним из праща.

Громко раздается Петькин выстрел. У него патроны с черным порохом. Клубится белый дым. Из-за дыма пока ничего не видно…

Но вот дым рассеялся.

Петька промахнулся. Фигуры уж близко около берега… Вот одна прыгнула в лодку… Торопливо отпихается веслом от берега.

Другая фигура вскакивает в воду по колени, схватывается руками за борт, тащит лодку.

Петька выстрелил еще раз… Опять промах.

А лодка уже плывет…

Быстро ее уносит течением.

— Дядя Семен!

— Погоди… догоним…

Голос у Семена глухой, словно надорванный.

Он опять целится… Только не по лодке.

Выстрелил и встал.

— Готово!..

Теперь Петьке видно, как с гребня откоса катится какой-то комочек. Он различил на мгновенье кувыркнувшиеся в воздухе ноги… потом опять все слилось, смешалось и спуталось… Комочек затянуло пылью.

— Двое их там было, — говорит Семен. — Обоих… А и хитры ж… Схватись они со мной все разом, может, ни один бы не ушел… А теперь самый-то главный поминай, как звали… Да, небось, и золото унес.