Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.

27.05.

В газете “Известия” сотрудница Умиша, узнав, что у меня нет средств на проезд до института, долго рылась в своем кошельке, а потом дала мне 30 р.! Я отнекивалась, но взяла.

Последний раз, когда ездила сдавать контрольные работы, опять убегала, не заплатив в автобусе. Водитель меня поймал как зайца и стал выговаривать. А я ему ответила, что не грех бедных подвезти бесплатно, особенно в четверг, когда нужно давать подаяние ради Аллаха. Он изумленно замолчал, но все равно неудобно как-то получилось.

31.05.

На Северном базаре Ибрагим купил у меня книгу рецептов Авиценны. Мы говорили об астрологии. Он, как и я, Рыба. Мечтатель! Говорит, закончит учебу и будет работать в правительстве. Я отношусь к нему как к брату. Ибрагим заявил, что, если бы я не была такая упорная в учебе, он бы официально посватался ко мне. Его родные не против. Я им понравилась. А это главное – чтобы невесту одобрили старшие в семье.

Я рассказала Ибрагиму о жизни Сократа, о последних часах его жизни и о Золотом цветке. Ибрагим считает, что жена не должна быть грамотной:

– Умная женщина в кавказском доме не нужна. Слушаться не будет! Женщине удел – огород и дети!

Этим все сказано.

С понедельника у меня сессия.

Вчера в Октябрьском и Заводском районах были взорваны автобусы с мирными людьми. Очень опасно – можно погибнуть в любой момент.

Если в городе прекращаются теракты, военным не платят боевые. Война – единственное средство для многих из России подработать.

Джамалай, пожилой сосед, что возит нас на Северный базар, рассказал, как перед его старенькой “Волгой”, метрах в десяти, взорвалась легковая машина. Погибли водитель и женщина с ребенком в салоне. На дороге среди белого дня неизвестные подложили фугас! После этого военные похватали людей: была зачистка.

Однако, Дневник, есть и приятные новости: я шла по улице, и вдруг ко мне кинулся мужчина с фотоаппаратом. Он сказал мне:

– Можно, ради Аллаха, я тебя сфотографирую?

Я спросила:

– Зачем это?!

Ему пришлось меня уговаривать. Оказалось, он местный фотограф и украшает свою студию в центре города. Он прямо на улице сделал несколько фотографий. Сказал:

– Здорово получилось!

Я была в желтом костюме и небольшом платке – шла в редакцию журнала.

02.06.

Видела в институте Ибрагима. Мы вместе перебегали открытое пространство между корпусами – непонятно, откуда раздавались автоматные очереди. Гремела перестрелка.

В журнале “Вай” меня достал сотрудник по имени Инал. Инал заигрывал, пытаясь обратить на себя внимание. Этот чеченец в почтенном возрасте. Получил по лапам, начал злиться. Но Инал интересуется мистикой. Поэтому мы общаемся, даже когда я захожу в редакцию совсем в другой отдел.

Еще я подружилась с чеченским поэтом У. Яричевым. Его стихи я любила с детства. Часто рассказывала в школе, на внеклассном чтении. Теперь, когда я прочитала ему свои строки, он сказал, что восхищается мной.

03.06.

Мама видела Зарган и больного мальчика Тиму. Они переселились в пустой разрушенный дом. Печку топят дровами и покупают мутную воду в ведрах.

Зарган подала документы в правительство на оказание помощи ей и ребенку, но ей устно разъяснили, что помочь не могут и что таких же несчастных много. Зарган подрабатывает на еду тем, что разбирает с другими людьми большие пятиэтажные дома на кирпичи. Скупщики платят копейки.

Она рассказала, что под Грозным нашли огромное захоронение трупов. Многие тела без внутренних органов. Вырезаны были даже глаза.

У нас часты случаи, когда люди выходят из дома и пропадают бесследно.

04.06.

Я забегала в журнал “Вай”. Инал упросил меня “посмотреть на расстоянии”. Эксперимент из индийских практик. Я обещала.

Мама помогает мне нянчить девочку Тамилу. Гуляет с ней, пока я занята на сессии.

06.06.

Сегодня попала с однокурсницей в переделку. Из института в центр решили добираться вместе. Подъехала маршрутка, а я смотрю: у нее номер 666! Говорю:

– Не поедем!

Однокурсница стала возражать – мол, ничего страшного не случится, я слишком большой мистик. Но тревога усилилась, когда мы сели на два пустых места внутри салона. Рядом с водителем уместилась бабуля с сумками. Коллектив был преимущественно женским, только один парень-чеченец составлял мужскую компанию водителю. Людей в салоне отделяла железная панель с окошком от водителя – для передачи денежных средств. Окна были сплошные и не открывались, словно в клетке. Маршрутка ехала, не превышая скорости, но вдруг раздался хлопок. Удар! “Авария”, – мелькнуло в сознании.

– Ну, что я говорила?! – вырвалось у меня.

Из “москвича”, который в нас врезался, выскочили вооруженные люди и на водителя направили автомат. Вытащили водителя из кабины.

– Ты власть пропускать должен! – кричали чеченцы в военной форме. – Давай тысячу рублей. Слышишь?!

В ответ водитель поделился с ними большим количеством чеченского и русского мата и показал увесистую дулю.

– Я сейчас тебя… – сказал человек с мужественным лицом и снял автомат с предохранителя.

Наш водитель стоял спиной к лобовому стеклу. Грянет очередь – достанется всем! Мы забились в машине. Бабуля с переднего сиденья выскочила с двумя огромными сумками и побежала по улице. Это все происходило у моста, где пост с российскими солдатами. Кто-то из них подскочил и стал кричать:

– С ума сошли?! Вы же чеченцы! Нохчи! Ну-ка перестаньте!

Солдаты развели враждующие стороны. Слава богу! Несмотря на сегодняшнее число “6” и номер маршрутки “666”, все остались живы.

Мы доехали до центра, и тут выяснилось следующее: дверь-задвижка заблокировалась. Никто не мог выйти из салона. Отчаявшись, водитель бил дверь маленьким ломиком. Собрались вокруг любопытные. Многие нас жалели. Наш будущий спаситель, молодой милиционер, аккуратно взяв нож, поддел резину на окне маршрутки, пояснив, что именно так они с братом всегда открывают чужие машины!

Стекло он аккуратно отодвинул в сторону, и мы стали вылезать. Первым выскочил, оттолкнув всех остальных, единственный парень, который был в нашей компании. За ним вылезли из “плена” пожилые женщины. Я вышла последней.

Обязательно напишу по этому поводу фельетон в газету!

09.06.

В институте общаюсь с девушкой Габи: крашеная блондинка, худая и симпатичная, старше меня на семь лет.

Габи – чеченка, не была замужем. Переживает из-за этого страшно. Пошла в институт, чтобы не сидеть дома. Мы дружим. Есть еще пара хороших девчонок, все старше меня.

К сожалению, многие студенты учатся за взятки и подачки и ничего из себя не представляют. Взятки составляют основу учебного процесса. Это мерзко. Но это никак не касается меня.

На Северном базаре в субботу я устроила скандал незнакомому чеченцу, который подошел к нашему торговому месту и стал громко кричать, что я – чистокровная русская и мне следует убираться из “великой” Чечни в “поганую” Россию. Само слово “русская” – это по здешним меркам величайшее клеймо позора!

Я очень разозлилась! Но после того, как я в ответ обозвала его паскудной сволочью и прибавила несколько ругательств на чеченском, он струсил, извинился и пояснил, что его настроили наши бывшие соседи по улице Заветы Ильича. Те самые, отличающиеся мародерством и нападениями на стариков. Они его попросили устроить конфликт и нас припугнуть! Мы с мамой громко ответили, что не боимся, а о хищениях, происходящих на наших глазах, будем и дальше рассказывать.

Еще мне снились ужасные сны. Мне снились бои, зима и много мирных людей. Военные стреляли в детей и женщин. Я видела, как убивали старика-чеченца лишь потому, что у него с собой не оказалось паспорта. Мы же обязаны носить с собой паспорта, как на территории тюрьмы. И это – реальность. Я так кричала, что сорвала голос. Но ничем не могла помочь несчастным и тоже была среди них. Проснулась в холодном поту.