Дневник «Норд-Оста» (СИ)

Какие же они вкусные, особенно после того, как их только вынули из духовки. Надо будет обязательно научиться печь. В желудке от этих мыслей заиграла оперная симфония. О еде нельзя думать, нельзя.

Хорошо рассуждать на сытый желудок, но на пустой не очень. Ага, что-то начало происходить, так как чеченцы забегали и засуетились. Сердце начало так сильно стучать, что я невольно положила правую руку на грудь, чтобы успокоить набегающее волнение. Кричат, ругаются, между собой. Это не может не радовать, когда в стане врага паника! Ура!

Плохо когда не знаешь язык и не можешь понять, о чём идёт разговор. Как они понимают друг друга? Чеченский язык шёл вперемешку с грузинским, русским.

Внезапно прозвучали выстрелы, один, второй. Кто-то смог сбежать из театра, услышала я. На душе стало теплей от того, что людям удалось вырваться на свободу, и рассказать о нашей трагедии. От этих мыслей я машинально опустила голову вниз и улыбнулась.

— Ты, что собака русская смеёшься? — сказал один из боевиков, подходя ко мне.

Передёрнув затвор автомата, он направил дуло прямо мне в лицо, и с угрозой в голосе прошипел как змея:

— А ну выходи сюда сука, блядь русская!

Я поднялась, колени подкосились, ноги моментально стали ватными, непослушными. Прощаясь с жизнью, я закрыла лицо дрожащими руками.

— Руки за голову, за голову сука! — крикнул бородатый боевик.

Я подняла руки, и он тут же дулом автомата толкнул меня в солнечное сплетение. Удар оказался сильным, и я от боли прикусила до крови язык. Замерла в ожидании выстрела. Руки были сцеплены на затылке, и от напряжения по ним бежал липкий пот прямо за воротник.

— Мама, мама, мамочка. Прости меня…

Я заскулила как бездомное животное, которому негде укрыться и спастись.

— Зачем такую красавицу убивать? — брось Руслан.

— Давай, уединимся с ней и там поговорим по душам, как мужчина с женщиной.

Он начал с ненавистью в голосе смеяться и с жадностью смотреть на мою грудь и ноги. Его бешеные глаза полностью раздевали меня, и становилось противно и мерзко от этого. От него исходил неприятный запах алкоголя перемешанного с табаком, а суровое в шрамах лицо похотливо улыбалось, в ожидании развлечений.

— Иди, я через пять минут приду.

Я дрожала как осиновый лист от страха, и готовилась к своей дальнейшей участи.

— Ты танцевать умеешь?

Вальяжной походкой подошёл ещё один боевик. Он был не высокого роста, без бороды и усов, и похожим на русского.

— Хорошая тёлка, давай друг тяни её в угол.

Я начала молиться всем богам одновременно.

«Иисус, Аллах, Кришна… Кто-нибудь, спасите меня…».

Слёзы заливали глаза, от гнетущего напряжения я почти ничего не слышала. Чеченец взял меня за руку и потянул за собой. Я вырывалась, сопротивлялась, как могла, только всё было бесполезно. Он был гораздо сильнее меня, а значит шансы мои на спасение, приравнивались к нулю.

И тут произошло самое настоящее чудо. Или мой Ангел хранитель услышал мою мольбу и вступился за меня?

Нас остановила женщина, это я поняла по огромному поясу на её талии и голосу.

— Что ты хочешь Тамара? — спросил боевик женщину, со злостью.

— Мне нужна помощница. Нас мало и трудно очень, управляться с детьми. Отдай её мне, прошу тебя. Развлечения всё равно никуда не денутся.

От ненависти боевик так встряхнул меня, а потом швырнул на пол как мокрую тряпку, что шлёпнувшись, я чуть не поломала руку.

— Повезло тебе, сучка русская, но я ещё вернусь за тобой и трахну. Никуда ты от меня не денешься. Поиграюсь с Русланом с тобой, а потом зарежу как бешеную собаку, мне терять нечего.

И тут же он вытащил огромный кинжал. Острое и отточенное лезвие мгновенно отразило падающий на него мерцающий свет. Эта мразь, оттолкнула меня ногой как собачку, и я растянулась на полу.

— Забирай Тамара, только потом я вернусь за ней, и ты отдашь мне её.

— Хорошо, хорошо, когда мы закончим, ты можешь, прийти и забрать.

— Спасибо вам, — сказала я шёпотом, поднимаясь с трудом с пола. — Вы спасли мою жизнь, и я очень вам благодарна.

— Хватит, трепаться языком, — сказала Тамара, пошли со мной и не вздумай выкинуть какой-то фокус.

Она вытащила внушительных размеров пистолет и пригрозила им.

— Пристрелю сразу, если замечу, что-то подозрительное.

— Нет, нет, не волнуйтесь, всё в порядке, — сказала я ей, согнувшись пополам. Разболелся живот, и я не могла выпрямить спину.

— Ты, что больна? — спросила она более мягким голосом. — Если не здорова, тогда я возьму другую женщину.

— Сейчас всё пройдёт, я абсолютно здорова. Просто испугалась, и уже простилась с жизнью. Да вдобавок ко всему ничего не ела.

— Понятно, идём у нас с тобой много работы. Жратва у нас есть и я накормлю тебя. Превозмогая боль, я выпрямила спину и попыталась дружески улыбнуться своей спасительнице. Шли мы, минут пять по коридору, пока не вошли в небольшой зал, в котором находились дети. Женька тут же подбежал ко мне и обнял.

— Это твоя сестра? — спросила Тамара у мальчика.

— Да, родная сестра.

Женька ещё сильнее обнял меня. Я погладила брата по голове.

— Так сказала Тамара, в ближайшие пару часов мы отпустим часть детей.

Она говорила тихо, стараясь, чтобы нас никто не услышал.

— Твой брат уйдёт домой, если ты будешь добросовестно мне помогать.

— Буду, буду, не переживайте. Говорите, что я должна делать?

— Иди и поговори с детьми и постарайся их успокоить. Пускай не создают лишний шум и сидят смирно. Выводи их в туалет по одному и не задерживайся. Я буду за всем наблюдать и контролировать твои действия. Потом распределишь еду и накормишь тех, кто голоден. И смотри за порядком, ты всё поняла?

— Да, я поняла и постараюсь всё сделать, так как нужно.

— И выяснишь у детей, где работают их родители. И есть среди родителей военные или же депутаты. Я непроизвольно прикусила нижнюю губу, понимая к чему, это всё может привести.

— Дети, у которых родители простые граждане будут освобождены в первую очередь, остальных нам придётся подержать ещё здесь.

— Хорошо, я поговорю с детьми. Скажите Тамара, где продукты?

По лицам детей было заметно, что многие из них уставшие и голодные.

— Сейчас нам принесут еду, и ты начнёшь их кормить. А пока иди к ним знакомиться.

Я повернулась и вместе с Женькой пошла к детям, думая о том, как выйти из этой ситуации, чтобы никто не пострадал.

— Так Женька, будешь слушать меня и помогать. Ты уже знаешь, детей? С кем-то познакомился?

— Да, Оля я знаю некоторых, — сказал Женька по-взрослому, как настоящий мужчина. При этом он сделал серьёзное выражение лица. Я обратила внимание, что он за это время изменился и стал капельку взрослее.

— С некоторыми я давно знаком и мы друзья.

Я лихорадочно соображала, как быть? Нельзя допустить, чтобы пострадала детвора, чьи родители военные или же чиновники. Нужно поговорить со всеми и попытаться объяснить как себя вести и что говорить. В зале стояла невыносимая духота и жара. Окон не было, а вентиляция либо не работала, либо её наглухо закрыли. Детвора вела себя на удивление спокойно. Правда, девочки были психологически подавлены, у многих глаза оставались опухшими от слёз. А мальчики собрались в отдельный круг и как заговорщики о чём-то шептались. Ко мне подошёл мальчик лет тринадцати и сказал, что папа у него работает на правительство.

«Вот так сюрприз», — подумала я.

Усевшись в кресло, я посадила его к себе на колени и погладила.

— Меня зовут Оля, а тебя?

— Олег, — ответил он.

— Так вот Олежка, послушай меня очень внимательно и сделай так, как я тебе скажу. Ты должен мне доверять.

— Я постараюсь, — сказал он, и начал внимательно слушать.

— Ни кому не рассказывай о своём отце.

— Почему? — спросил он, с обидой в голосе, широко открывая от удивления голубые глаза.

— Папа обязательно всех спасёт, честное слово.