Незнакомец в черной сутане

— Нет Луиджи…

— Ждать не будем. Итак, несколько слов о положении в Риме. Кессельринг со своими войсками собирается оккупировать город. Штаб Сопротивления поэтому ставит перед нами задачу: создать как можно больше мелких боевых групп, чтобы активизировать действия против гитлеровцев. Для этого нужны люди. Есть ли они? Есть! На окраине, как раз в конце улицы Номентана, боши разбили новый концлагерь для военнопленных. Нами получены данные о том, что среди них шестьдесят человек русских. Офицеры и солдаты, понимаете! Люди, имеющие большой боевой опыт и желающие — в этом нет сомнения — как можно быстрее взяться за оружие. Необходимо срочно организовать их побег и подготовить конспиративные квартиры. Операцию поручаю тебе, падре Стефано. Людей подберешь по своему усмотрению. Кроме того, надо усилить боевые действия в окрестностях Рима. По дорогам двигаются подкрепления генералу Кессельрингу и автотранспорты с оружием. Нужно не давать немцам покоя ни днем ни ночью. Налеты, диверсии, засады, минные поля. Ты, Андреа, и ты, Микеле, как командиры своих отрядов будете отвечать за это задание. Связь поддерживайте лично со мной и с Серебряным. Наконец, последнее — конспирация. Товарищи, наше подполье разрослось, увеличилось число конспиративных квартир, появилось много новых людей, порой не очень тщательно проверенных. Необходима предельная осторожность.

Новые боевые группы должны знать в лицо только своего связного. Встречи вроде сегодняшней сократим до минимума. Оперативные вопросы будем решать через связных. Не забывайте, в городе активно работает гестапо. Недавно прибыл специальный уполномоченный Гиммлера майор Отто Хенке. Фашистская тюрьма на улице Тассо опять полна. Вчера вывешено объявление о расстреле десятерых «врагов фашистского режима». Погибли заложники. Их расстреляли за двух абверовцев, убитых тобою, Стефано, на Тибуртине. Приговор заложникам подписал майор Хенке. Видите, как активно взялся за дело этот мерзавец. Ему, это нам стало известно, поручено нащупать и уничтожить подполье. И, видимо, он будет лезть из кожи, чтобы выполнить задание. Поэтому надо опасаться засылки провокаторов в нашу сеть. И еще одно, друзья. Нужно больше советоваться перед проведением любой, даже мелкой операции. Я никоим образом не хочу ограничивать инициативу бойцов, но была ли целесообразной ликвидация заезжих офицеров? За этих двух фашистов поплатились жизнью десять жителей Тибуртины.

Стефан поднялся с кресла и, вынув сигарету, сказал хрипловатым голосом:

— Я с тобой не согласен, товарищ Молинари. В сумке одного из офицеров было важное письмо к Роммелю, ты же знаешь…

— Да, верно. Письмо было важное. Но его можно было получить и без стрельбы. Ведь ты же говорил, что абверовцы были пьяны… Но не в этом дело. Я говорю о том, что все мы должны быть собраннее и все время советоваться, чтобы не допускать ошибок… Так, теперь вернемся к вопросу об освобождении советских военнопленных из лагеря на Номентане. У тебя есть какие-нибудь соображения, Владимиро?

— Да, есть. Я тоже получил сведения о том, что шестьдесят наших находятся в этом лагере, и мы уже кое-что обдумали со Стефано. Действительно, надо спешить, так как немцы в этой ситуации могут или уничтожить пленных, или перебросить их в другое место. Конечно, вырвать их из лагеря путем вооруженного налета, как предлагал Стефано, дело нереальное. По Номентане такую большую группу не проведешь. Остается еще один выход — подземные галереи. Правда, в непосредственной близости от лагеря галереи не проходят. Но к берегу реки Аньене ведет довольно широкая канализационная труба. Из нее можно попасть в главный коллектор и оттуда через катакомбы прямо в подвал нашей виллы.

— Есть одна очень немаловажная деталь, — вставил слово Стефан, — которая весьма усложняет этот, на первый взгляд, блестящий проект нашего друга Владимиро. Дело в том, что на карте, которую нам дал инженер Пизантини, все эти галереи запутаны так, что в них даже святая дева Мария не разберется.

Серебряков достал сигарету, закурил.

— Да, падре прав. Я могу к этому добавить еще и то, что около канализационной трубы, которая находится, в общем-то, в двадцати шагах от ограждения лагеря, день и ночь стоит эсэсовский пост с овчарками. Мало того, немецкий пост находится и под землей на пересечении двух галерей, проходящих под улицами Номентана и Реджина Маргерита. Но у нас нет иного выхода. Мы должны разобраться в галереях или с помощью святой Марии, к которой так привержен Стефано, или, если это потребуется, самого дьявола…

— А почему бы вам не взять с собой инженера Пизантини, — подумав, предложил Молинари. — Да, да, Владимиро, ты мне говорил, что он еще не совсем проверен. Но в данном случае риск оправдан. Вы же будете вместе с ним… Так будем считать, что и этот вопрос решен. Теперь дело к вам, Андреа и Микеле. Главный штаб доволен действиями ваших отрядов и просил объявить вам благодарность за два немецких транспорта с оружием. Оно нам всем пригодилось. Подробные инструкции о дальнейших действиях вы получите от меня несколько поз…

…Молинари не успел закончить фразу. Трин-трин… — прозвучал звонок как-то на этот раз очень тревожно. Зеркало-дверь открылась. Луиджи Бокка, бледный и запыхавшийся от бега, быстро проговорил:

— Товарищи, беда! Я только что встретился с Марио Мольтони, слугой барона Помпили из ОВРА, вы о нем слыхали, чудный парень. Он предупредил, что его барон через свою агентуру раскопал для подполковника Капплера из гестапо адрес подпольной типографии. Марио сказал так: «Я не знаю точно, какой это адрес, но подслушал, как Помпили объяснял Капплеру, что типография находится в районе собора Санта Мария Маджоре». Потом Марио сказал, что, как он понял из того же подслушанного разговора, операция по захвату типографии намечается завтра на пять утра.

Полковник Молинари потер рукою лоб, начал говорить медленно, растягивая слова:

— Да, действительно, в районе Санта Мария Маджоре была типография. Но мы ее перевели в другое, более безопасное место четыре дня назад. Кто мог знать, что она там была? Не сунул ли нам герр Капплер или майор Хенке своих агентов? Надо заняться этим делом. Человек, который знал о типографии, был там, следовательно, четыре дня назад и не в курсе, что ее перевели. Кто был четыре дня назад в типографии? Владимиро, ты должен знать…

— Четыре дня назад никто не был… А вот неделю назад Луиджи посылал двоих с тележкой зеленщика, чтобы отвезти им запас бумаги для очередного номера. Кто это был, Луиджи?

— Джино и Паскуале. Джино сразу же после этого уехал к партизанам в Дженцано и до сих пор там, а Паскуале, в общем-то, надежный парень и малоинформированный о наших делах…

— Сейчас нет времени с ним разбираться, займешься этим парнем позже. — Молинари начал нервно ходить по комнате. Пушистый персидский ковер глушил шум его шагов. — Надо что-то предпринимать немедленно. Ведь в помещении типографии находятся трое русских. Их вчера только освободили мои ребята, и они ждут переброски в Палестрину, в партизанский отряд.

— У меня есть план. — Стефан встал, одернул свою длинную рясу. — Правда, мне нужно заехать к Людмиле Южиной.

— А при чем тут Людмила? — Полковник остановил свой стремительный бег из угла в угол. — Зачем ты втягиваешь в эту историю нашу связную?

— Я не втягиваю. Просто у Людмилы находится комплект моего эсэсовского обмундирования, а в гараже ее отца вполне приличный «мерседес», который я получил в подарок от самого заместителя начальника гестапо майора Петера Коха…

— Опять очередная авантюра?

— Никакой авантюры. Насчет Петера Коха я расскажу вам позже, а насчет предлагаемой мной операции достаточно двух слов, чтобы вы дали согласие, мой дорогой полковник Молинари.

Стефан подошел к полковнику и минуты три шептал ему что-то на ухо.

— Ну как?

Полковник подумал, помолчал.

— Очень большой риск, друг мой. Причем рискуешь ты один.

— Конечно, один! В этом-то и весь смысл. А риск — святое дело… Итак?