Неисторический материализм, или ананасы для врага народа

Катюша ждала ребят дома и обеспечивала им благополучное отбытие назад.

Сегодня Сергей должен был обнаружить свое присутствие в городе.

Дома он посмотрел на часы, вынул из печки портал, передвинул ручку на одно деление вправо и отошел подальше.

– Привет, Саша! – сказал он светлому парню, одетому в серые мешковатые брюки и клетчатую рубашку – он должен был слиться с местным пейзажем.

– Сейчас Валера прибудет, – сообщил он и чихнул.

Валера действительно появился через пару секунд. Сейчас оба парня нисколько не напоминали тех вышколенных продавцов, которые орудовали в «Супермаркете». Валера держал в руках диск.

– Андрей передал, – сообщил он. – С записью вчерашних событий.

Накануне на городском пляже загорали отдыхающие горожане, наслаждаясь жарким воскресным днем. К виду потных людей в форме, которые сновали по пляжу, высматривая что-то в туманной дали, все уже привыкли и принимали их за досадную, но неотъемлемую часть пейзажа.

Люди в форме не могли позволить себе расслабиться. За это лето им приходилось ходить с обысками и изымать у населения купленные у непонятно откуда взявшихся торговцев телевизоры с непроверенными цензурой видеокассетами. Они охотились за несанкционированными ораторами, прочесывали радиостанцию, сами не зная, что они там должны найти, ждали в засадах, патрулировали город. В патрулировании они не видели особого смысла, потому что им лишь дважды удалось кого-то задержать: первый раз – продавцов в «Супермаркете», а второй – раздающую листовки длинноногую девицу. Прохожие недоуменно вчитывались в строки, предлагающие посетить магазин современных моющих средств, цены которых «вас приятно удивят». Где находится этот магазин, девица охотно показала: это была захудалая будочка, в которой продавался зубной порошок и стиральное мыло и никаких современных моющих средств не наблюдалось. Унылая тощая продавщица ни о каких возможных переменах в жизни магазина не слышала, страшно перепугалась и твердила, что трудовую дисциплину не нарушала и что у нее дома двое маленьких детей. В последнее было трудно поверить, поскольку до рождения детей было необходимо пройти через некий романтический этап, который редко подразумевает пористую серую кожу и длинный сморщенный нос.

Тем не менее продавщицу трогать не стали, а девицу сразу повели на допрос в самому председателю КГБ. Девица не запиралась, а объяснила, что ночью должны были магазин обить ярким оранжевым пластиком и завезти товар. Пластик, пояснила она, это такая тонкая пластмасса. А кто организатор – это она сказать точно не может. Ее наняли на работу и заплатили ей деньги. Адреса работодателя она, конечно, не знает. А заплатил он ей долларами, которые и были обнаружены в кармане ее джинсового комбинезона с диковинными застежками на плечах.

Девицу заперли в камере, к которой приставили сразу двух охранников. На всякий случай у нее отняли комбинезон, полагая, что в трусах она далеко не убежит. Однако, когда надзиратель в очередной раз заглянул в камеру и не обнаружил ее, он не очень удивился. Было только непонятно, зачем она прихватила с собой тощий матрас и умывальник.

Итак, теплым августовским днем жители Средневолжска тихо загорали под ласковым солнышком, жмурясь и не обращая внимания на людей в черном. Кроме людей в черном, им еще приходилось не обращать внимания на людей в форме.

Как вдруг на пологом высоком холме над берегом Волги появился человек, устанавливающий микрофон.

«Раз, два, три, – сказал он. – Проверка».

Отдыхающие на пляже моментально проснулись и оживились. Люди в форме напряглись. Про проверку им никто не сообщал. Вот же они, исправно несут службу. Что их без конца проверять-то? Или это все же очередная провокация?

Рабочий сцены проверил микрофон, который ни к чему не был подсоединен, но тем не менее работал исправно, и удалился. Вместо него появился вихляющий задом глумливого вида конферансье.

– Дорогие горожане, – начал он и подмигнул командиру милицейского отряда, который положил руку на кобуру и раздумывал, то ли стрелять сейчас, то ли подождать. – В этот замечательный воскресный день вас приветствует городской центр досуга.

Люди в черном наморщили лбы, припоминая, есть ли у них в городе таковой. Они переглянулись и дружно сделали шаг вперед.

– К нам сегодня пожаловали высокие гости, – заявил конферансье, изогнувшись. – Первый из них, правда, не слишком высок, но он тоже желает поприветствовать вас.

С другой стороны холма на вершину стал подниматься человек. Сначала появилась кепка, которая всем показалась смутно знакомой. Потом – небольшая бородка, и на вершину собственной персоной вышел Владимир Ильич Ленин. На его груди алел красный бант. Он подошел к микрофону и заложил большие пальцы за жилетку. Слегка картавя, он выкрикнул:

– Зд’авствуйте, това’ищи!

Сзади него из-за холма появились девушки в купальниках, которые, танцуя, протягивали к нему руки, изображая любовное томление.

Конферансье фамильярно наклонился поближе к вождю мирового пролетариата.

– Вы тоже хотите отдохнуть в такой прекрасный день? Будьте осторожней, Владимир Ильич. Впереди – опасная река, бездна, можно сказать.

Вождь немного покачался на пятках, не обращая внимания на хлынувшую снизу на холм толпу милиционеров, потом вытянул вперед ладошку и заявил:

– П’авильной до’огой идете, това’ищи!

После чего счел за благо поспешно удалиться. Девицы, не забывая вилять туго обтянутыми попками, стали удаляться следом, напоследок послав милиции воздушный поцелуй. Командир милицейского отряда выстрелил первым. Поднялась пальба. Милиционеры стреляли из положения лежа, то припадая на одно колено, то приставляя руку с пистолетом на левую, согнутую баранкой. Целились сначала тщательно, потом палили отчаянно «в белый свет». По какой-то мистической причине пули не причиняли девицами ни малейшего вреда. Когда милиция достигла вершины, холм был пуст.

Зрелище Сергею не понравилось.

– Ленина и поинтереснее изображали, – заявил он. – А почему иллюзион так быстро выключили? Этот двойник и сказать ничего не успел толком.

– У Барсова своя задумка, – туманно ответил Саша.

Валера поставил другой диск – запись из кабинета нового Первого. Он сидел за столом лицом к камерам. Несколько человек сидело перед ним, внимательно его слушая.

Первый был встрепан, красен лицом и очень сердит.

– Нужно несколько человек расстрелять! – кричал он. – Устроить показательный процесс. Чтобы неповадно было. Иначе этому конца не будет.

Все остальные согласно кивали. Начальник милиции – несколько неуверенно, а председатель КГБ – с энтузиазмом.

– Так некого расстреливать пока, – робко сказал главный милиционер.

Председатель КГБ так не считал.

– Глупости, – заявил он. – Всегда есть кого расстрелять. Да любого можно расстрелять, – разгорячился он. – Что мы, не придумаем оснований, что ли…

Первый секретарь устремил глаза в потолок:

– Хорошо, если мы изъяли все теле… телеаппараты, в общем. А если они подпольные просмотры устраивать будут? Мало ли, какие у них там пленки остались? Через магазины они не проходили, никем не санкционировались…

Проверяющий из Москвы – судя по всему, их уже было двое – постучал карандашиком по столу. Темноволосый человек в военной форме, который сидел рядом, ему ободряюще кивнул:

– Боюсь, вы не понимаете всей серьезности ситуации, – тихо начал

он. – Дело не только в телевизорах и просмотрах. Хотя это, конечно, очень серьезно. Дело в последовательном и изощренном развращении. Вчера у них оказались журнальчики с картинками буржуазной жизни – кстати, наверняка американского производства. Сегодня они смотрят стриптиз, завтра они у неизвестных торговцев покупают ананасы…

– И я покупал, – признался милиционер. – Я думал, через торговую сеть…

– Какая политическая близорукость! – воскликнули проверяющие хором.

– Вкусные, – оправдывался милиционер.