Неисторический материализм, или ананасы для врага народа

Кирюшины Сергею очень обрадовались. Первый вопрос, разумеется, был, каким образом ему удалось пробраться в город. Григорий Иванович был очень смущен – его пылкие убеждения о торжестве коммунистической идеи были здорово поколеблены видом суровых вооруженных солдат. Маргарита Николаевна была нешуточно напугана.

– Ходят слухи о комендантском часе, – сказала она.

– Да Бог с ним, – беззаботно сказал Сергей. – Поехали в Сосновку. Там никакого комендантского часа, я вам обещаю. Только шашлык, река и полная свобода.

– Но как… – растеряно начал Григорий Иванович, но Сергей уже подхватил нераспакованные сумки.

Когда они вышли во двор, рабочие, которые вторые сутки копали яму для телеграфного столба – к этому времени в ней можно было бы похоронить слона, – встрепенулись и побросали лопаты. Некоторое время они смотрели на Сергея, не веря своим глазам. Они не могли понять, как они оба могли пропустить тот момент, когда Бахметьев в дом входил. Хорошо еще, что они заметили, как он выходил. Один из них вытащил черную эбонитовую трубку и стал в нее что-то взволнованно говорить.

– Не валяй дурака, – услышал он раздраженный голос. – Мне пять минут назад докладывали, что Бахметьев на даче.

– Да вот же он, – растеряно говорил «рабочий». – С соседями в свою машину садится. С теми, которые делали попытку к нему сегодня уехать.

Человек на другом конце провода чертыхнулся и положил трубку. Сергей не торопился. Он предложил Маргарите Николаевне проверить, выключен ли в коридоре свет, потом Григорий Иванович захотел подняться за книгой. Затем он с ними немного поболтал, прежде чем сесть в машину, и повернулся к «рабочим». Те поспешно схватили лопаты и чуть не провалились в яму, выбраться из которой им было бы довольно сложно.

– Я говорю, – медленно и четко произнес Сергей, – надо бы в магазин по дороге заехать. Тот, что на улице Коминтерна. На углу улицы Красноармейской. Надо к шашлыкам вина купить. И хлеба. И колбасы.

После чего все сели в машину.

Выходя из магазина, нагруженный покупками, он с удовлетворением увидел, что издалека подъезжает черная тупорылая машина – точь-в-точь немецкий фольксваген «жук». Сергей поболтал с Кирюшиными, держа машину в поле зрения.

– Какой теплый август, – жмурясь в предвкушении дачного вечера, говорила Маргарита Николаевна. – Наверное, вода еще теплая.

Машина уже тормозила, и два человека, которые с трудом умещались на заднем сиденье, стали на ходу открывать двери.

– Сейчас мы проверим, – весело сказал Сергей и запрыгнул в машину. – Ну что, – он обернулся и подмигнул Григорию Ивановичу. – Посмотрим, на что он способен?

Он похлопал по рулю и резко рванул с места.

– Как же мы проедем? – озабоченно сказал Григорий Иванович, на минуту вернувшись в суровую реальность. – Там ведь посты.

– Разберемся, – крикнул Сергей и включил музыку.

Маргарита Николаевне вздрогнула, услышав за своей спиной разухабистые звуки русской народной песни «Казачок», почему-то на немецком языке. Она обернулась и стала рассматривать колонки, позабыв о сложной морально-политической ситуации.

Черный «жук» сразу и безнадежно отстал. В зеркале заднего вида Сергей видел, что из-за угла, с улицы Первомайской, вылетела машина, в простонародье называемая «козел». Сергей порадовался за хорошую радиосвязь во внутренних войсках. Народу в ней умещалось побольше, и Сергей опасался, что по ним начнут стрелять. Втягивать милейших Кирюшиных в перестрелку он совершенно не хотел и выжал из машины сто пятьдесят километров. Влетев на мост через Волгу, который вел в Заречный район, он успел предупредить:

– В этой машине от скорости иногда голова кружится.

После этой поездки у Кирюшиных осталось смутное впечатление, что машина Сергея развила такую сумасшедшую скорость, что в одно мгновение выехала за городскую черту, сразу попав в какой-то другой незнакомый им город, миновав все посты. Просто удивительно, сколько высоких домов было в этом новом неизвестном городе. Правда, он как-то уж слишком быстро промелькнул. Постовые, вероятно, просто не знали тех дорог, по которым их вез Сергей, поэтому их никто не остановил, и они за десять минут лихо добрались до Сосновки.

– Замечательная машина, – похвалил Григорий Иванович, немного неуверенно выбираясь из нее.

Пока на даче наслаждались природой и умело приготовленными шашлыками, в МВД проводилось очередное заседание.

– Посты говорят, что он не проезжал, – нервно доказывал человек в военной форме. – Мои люди не могли ошибиться.

Все присутствующие в кабинете очень нервничали из-за человека в штатском со зловещей фамилией Воронов. Потому что ГРУ – организация вспыльчивая и приговоры исполняющая моментально и неукоснительно. Причем разводить такую канитель, как суды и адвокаты, в условиях отстаивания социалистического образа жизни ГРУ считало излишним. С КГБ и прочими структурами ГРУ разбиралось особенно строго, не упуская случая лишний раз показать, кто в стране хозяин.

– Ваши люди не заметили, как он обратно на дачу приехал, – веско сказал человек в штатском. – Однако Бахметьев уже там.

– Не может быть, – потрясенно воскликнуло местное руководство хором. – До Сосновки полчаса с лишним езды. Это если на очень хорошей машине.

Однако начальник милиции грустно покивал головой.

– И Кирюшины с ним, – доложил он.

Воронов презрительно усмехнулся и потребовал карту.

– Тоже мне, – буркнул он. – Вот смотрите.

Через минуту все откинулись и посмотрели друг на друга.

– Ничего не понимаю, – вынужден был признать человек в штатском. – Тут даже по прямой шестьдесят километров. Даже если ехать со скоростью сто пятьдесят, это как минимум полчаса. Но прямой дороги нет. Самая короткая дорога – восемьдесят километров. Чтобы за пятнадцать минут… – он задумался. Потом просиял:

– Ну точно американский шпион, – сказал он.

Теперь все стало понятно. И как его не заметили постовые, и как он преодолел восемьдесят километров за пятнадцать минут. Американский шпион, что тут удивительного! И, совершенно счастливые, участники специального секретного совещания стали разрабатывать план действий.

Марина сидела в шезлонге, углубившись в «Доктора Живаго». Такая мелочь, как то, что книга будет издана несколькими годами позже, – пока Пастернак, наверное, и не подозревал, что он ее напишет, – Сергея нисколько не смущала.

Григорий Иванович успел бегло просмотреть эту книгу утром и был в легком недоумении.

– Вот видите, – поучительно говорил он Сергею, – как советская власть откровенно признается в своих ошибках. Не боятся печатать такие книги у нас. А вы говорите!..

Он все больше убеждал себя в том, что все в порядке у них с властью, и такая свобода мысли радовала его все больше, по мере того как он убеждал в ней себя и окружающих. Большей частью, конечно, себя.

Из дома вышла Маргарита Николаевна с еще одной книгой в руках. Сергей обрадовался: он специально оставил «Страх» Анатолия Рыбакова на столе в кухне, рассчитывая, что кто-нибудь из гостей ее найдет.

– Потрясающе! – сказала она. – Там такое про Сталина! Я открыла как раз на той страничке, где про смерть Орджоникидзе…

Она уселась на скамеечку в беседке и раскрыла книгу.

Сергей усмехнулся. Представить себе, что на даче из всех возможных занятий выберут именно чтение…

– Григорий Иванович, – позвал он. – Погоняем мячик?

Не успели они пристроиться за теннисным столом, как из дома выбежала Катюша.

– Так нечестно! – закричала она. – Сами играете, а мы, несчастные женщины, должны скучать? Поедем все на острова!

«Несчастные женщины» приподняли головы, явно не желая, чтобы их трогали и куда-то тащили от захватывающего чтения.

Катюша улучила момент и шепнула Сергею, что звонил Барсов. Товарищ Воронов распорядился установить в их доме подслушивающие устройства, и надо было предоставить им такую возможность, хотя бы на часок оставив дом.

Вообще, насчет распространения «диссидентской» литературы среди местного населения Сергей очень возражал. Насколько он знал тех людей, которым он эти книжки подсовывал, они начнут широкие дискуссии. Преподаватели, например, запросто могут устроить диспут среди студентов и навлекут на себя гнев партийных бонз. Однако указания Барсова выполнял, надеясь, что он не забудет потом оградить людей от неприятностей.