Шизофрения

Та сидела с чуть приоткрытым ртом, слегка наклонив голову, и внимательно наблюдала за движениями руки Николя.

«А у Клариссы чувственный рот, — с удивлением поймала себя на мысли Александра. — Красивые плечи… и шея… и тонкий, едва уловимый аромат пачули… — встряхнула головой. — Надо же, как расслабляет «Земля Исиды»! — почти развеселилась она. — Обостряется чувственное восприятие, из подсознания вылезают странные фантазии и ожидание чего-то романтического, волнующего и необычного. Интересно, Николя с ней спит? — поспешила вернуть себя в мир привычных отношений и… отодвинула ногу.

У столика появились официанты с бутылкой белого вина и блюдом устриц, покорно ожидавших своей участи в тарелочках раковин под наркозом мелко наколотого льда. Александра, вытянув шею, наклонилась вперед и вдохнула воздух, предвкушая настоящую, правильную еду. Устриц она полюбила не так давно. Виноват в этом был Кузя…

…— Ну, вот и готово! — Николя отложил карандаш, еще раз посмотрел на рисунок и с довольным видом развернул к Александре, которая только что закончила пиршество и теперь сидела, откинувшись на спинку стула, и благодушно размышляла, не выпить ли еще белого вина.

Александра с любопытством взглянула на рисунок и удивленно замерла. На рисунке была она… и не она. Удивительно похожа и… незнакома. Изнутри словно выглядывала другая женщина: притягательная и неприступная, настороженная и приветливая, в ее глазах была тайна и обещание разгадки, которая и не разгадка вовсе, а новая тайна… А на шее… скарабей?! Александра непроизвольно провела рукой по шее и груди. Нет. Золотой жук остался в Москве. Откуда же он знает?

«Ну, как?» — прочитала безмолвный вопрос в глазах Николя.

— Портрет с пряным восточным привкусом тайны, — сказала вполголоса, краем глаза заметив, что Кларисса неотрывно смотрит на художника.

— С ароматом того, что было, есть и… будет… Не нравится? — спросил тот, чуть наморщив нос в ожидании ответа.

Александра помедлила, снова вглядываясь в рисунок.

— Как неожиданно вы меня видите, Николя, — сказала задумчиво.

Поймала на себе быстрый взгляд Клариссы, которая, отодвинувшись от стола, закинула ногу на ногу и достала сигарету.

— Невероятно, Николя! — воскликнула Кларисса. — Только посмотрите, как мадам Александра похожа на графиню!

— И не только на графиню… — загадочно сказал он…

…После возвращения из ресторана в отель «Лувр», куда, по настоянию Кузи, Александра все же переехала из милой гостиницы «Опера Кадэ», оплаченной французскими организаторами конференции, она сразу пошла наполнять ванну. Пока вода наливалась, сбросила платье и покрутилась перед зеркалом. Настроение было чудесным. Притушила свет и забралась в розовую мраморную ванну, наполненную пенными облаками. Лежала, почти бездумно поглядывая в огромное до пола окно на темное здание Лувра. Остатки мыслей были теплыми, ароматными и лениво-расслабленными. «И как Дэну Брауну могла прийти в голову идея начинать „Код да Винчи“ с убийства в Лувре? Здесь, в Париже хочется улыбаться и любить весь мир, — думала она. — … Чудесный вечер, — начала медленно водить губкой по плечам и груди. — Николя такой забавный… но так и не рассказал ничего про Черную Мадонну… А Кларисса… Тоже очень милая и сексуальная…»

Звонок местного телефона разорвал ткань размышлений. Не вылезая из ванны, она протянула руку к трубке.

— Мадам Александра, извините, что так поздно, — голос Клариссы чуть подрагивал от волнения. — Я должна вам передать небольшой сувенир от графа. Мне оставить у портье или… можно зайти? — спросила двусмысленно, как умеют спрашивать женщины.

«А почему бы и нет? … — неожиданно для себя самой подумала Александра. — Достаточно произнести „или…“» — мысли заметались в голове. — Оставьте на ресепшн, Клэр, — чуть помедлив, сказала она.

«Какой необычный перстень, — думала Александра, лежа в постели и рассматривая «небольшой сувенир от графа», только что принесенный снизу ночным портье. В коробочке оказался серебряный перстень в виде книги, украшенной светлыми камешками, похожими на микроскопическую звездную россыпь. — Мечта астролога, который точно бы увидел в их расположении небесный знак. Интересно, какой? Прощания или обещания встречи? Надо будет показать Онуфриенко. А перстень, похоже, старинный, — надела на безымянный палец. — Размер точно мой, — отставила руку. — И смотрится красиво. Пожалуй, не буду снимать», — решила она и погасила ночник.

Лучик осеннего солнца заглянул в окно, отскочил от зеркала трюмо, перепрыгнул на край подушки и замер, чуть подрагивая, будто раздумывал, стоит ли резвиться дальше, или можно понежиться на мягком ложе.

Александра уже проснулась, но решила пока не вставать. Лежала в постели и наслаждалась утром. И не потому, что утро было какое-то особенное, а потому что можно было никуда не спешить. Конференция вчера закончилась. Ее выступление прошло нормально. Не было фурора и моря восторгов, ну так она на это и не рассчитывала — исследование еще не завершено, а промежуточные наблюдения всего лишь фундамент для идей и выводов. Но обмен визитными карточками после выступления шел активно, что означало — с ней хотят познакомиться. Не мудрено, когда мужчин-участников больше, чем женщин. И все они задавали вопрос о том, будет ли мадам доктор на вечернем банкете?

«Придется пойти, — Александра потянулась. — Кайф! Надо бы заказать завтрак в номер, — она села на кровати, подложив подушки под спину, и взяла меню. — Кофе без молока, тосты и джем, — выбор после вчерашнего ужина был очевиден. — Итак, впереди три свободных дня наедине с Парижем. Впрочем, почему наедине? После знакомства с Николя, ужина с рисунком, устрицами и невыполненным обещанием рассказать про «некоторые тайны Парижа и Черную Мадонну», которая, вроде бы, на самом деле — богиня Исида, у меня есть верный спутник, — бросив взгляд на часы, поняла, что пора возвращаться во внешний мир и включила мобильник, который немедленно взорвался звонком.

— Александра Юрьевна? — женский голос показался знакомым. — Это секретарь Алексея Викторовича. Он просил срочно соединить его с вами. Переключаю.

Трубка молчала дольше, чем обычно.

— В посольстве есть только один Николай Николаевич, и он — в отпуске, — Кузин голос напоминал прощальную речь на похоронах.

— Кузенька, привет! — она чуть не спросила, какой Николай Николаевич? — Спасибо за отель, — сделала вид, что не услышала начало траурной речи. — Чудесный вид из окон! Прямо на Лувр!

Кузя молчал.

— И номер — супер! В коралловых тонах от штор до ванной.

Кузя никак не реагировал.

— И погода чудесная, солнечная! — продолжила изливать восторги, но уже чуть сдержаннее.

Похоже, что метеоусловия во французской столице Кузю тоже не интересовали.

— А что это вы молчите, Алексей Викторович? — она чуть увеличила дистанцию. — Это ведь не я, а вы мне позвонили. Вот и говорите, что хотели.

— Я спросил про Николая Николаевича, — надгробно произнес Кузя.

— А-а… Николай Николаевич! — Александра оживилась. — Прелестный старичок, граф из старинного русского рода, который вчера любезно согласился потратить время и показать мне, — чуть не сказала «Париж», — Собор Парижской Богоматери.

— Эмигрант что ли? — у Кузи прорезался обычный голос, в котором звучали две ноты: облегчения из-за того, что старичок, и легкое пренебрежение потому что, возможно, эмигрант.

— И он, кстати, хорошо тебя знает, —решила чуть-чуть польстить Кузиному самолюбию.

— Откуда? — в голосе Кузи прозвучали довольные нотки.

— Продвинутый очень. Следит в Интернете за русской прессой. Читал твои статьи. Кстати, хорошо отзывался.

— А-а, тогда ладно. — немного расслабившись, пробасил Кузя.— Слушай, Сашенька, может, мне прилететь к тебе на пару дней?

«Глупая мысль, но отговаривать нельзя, — мгновенно сообразила Александра. — Чтобы похоронить идею, надо ее активно поддержать».