Беглец (СИ)

– Не, – энергично замотала Она головой. – Мне тебя не хватает.

– Я не игрушка!!! – ответил взбешенный Семеныч. – Вместе мы не будем, уяснила?

– Да, – кивнула Она. – Но…

– Никаких «но»!!! – Семеныч не замечал, что кричит. – Или так, или никак! Я с какой совестью домой вернусь, благодаря тому, что в командировке из-за тебя влип в очередную историю?! Вместо двух дней почти неделю отсутствовал.

Она осеклась на мгновение.

– Все это не обеспечит мне нормальное существование. Происходят странные и необъяснимые вещи, я согласен. Но! Мне нужно платить за квартиру, обеспечивать жену и помогать родителям. И ты не лезь!!!

– Я не лезу! – выкрикнула Она в слезах.

– Лезешь! – возразил он. – Требуешь, просишь, ревешь. Мне все это не нужно, пойми. Совсем не нужно. Я хочу спокойно прийти к логическому концу жизни и все! Все! Не надо мне больше напрягов, чем существующих. И так до отвала наелся с тобой. Хватит с меня. Не устраивают разовые встречи – до свидания. Об этом я предупреждал, если ты помнишь.

– Помню.

– Вопрос решен?

– Нет! – пробормотала Она в отчаянии. – Нет!!!

– До свиданья тогда, – Семеныч открыл Ей дверь.

Четверг

«Надоело! – возмущалась Она, еле сдерживаясь от ярости. Признавать свою зависимость от чувств к Семенычу Она не хотела. Поэтому выстраивала защиту из недовольства его поведением. Она не умела ждать, не умела прерываться ни от любимого человека, ни от любимого дела. Любовь давало одно нестерпимое желание: быть рядом, быть единым с делом или человеком. Все препятствия вызывали только неуемную агрессию. – Поиграли в любовь, и хватит с меня. Ни ухаживаний, ни внимания, ни радости. Одни оскорбления, обвинения и ссоры. Ханжа, зануда и сноб! И нытик! Бессердечный! Толстокожий! Ходи на свою работу! Люби свою жену! Живи своей сложившейся жизнью. Ищи свой смысл существования! Я себе тоже что-нибудь найду!».

– На сколько? – устало кивнул на заявление начальник.

– На месяц.

– Что-то случилось?

– Да, – кивнула Она. – Я.

– А все же?

– Не могу больше. Надоело.

– Жаль, – он поставил подпись.

– Чего?

– Хороших работников.

– Работников чего? Я по дороге зашла в продуктовый магазин. Девяносто процентов продукции вредно и не необходимо. Зачем это производить, перевозить, продавать?! Сколько людей вкалывают всю жизнь, только затем, чтобы сделать ее вреднее. И не только свою! Телевизор, и тот смотреть невозможно!!! И там бочка дегтя! Но ладно бы это, так нет, еще и воюют, грабят. Ну чего людям не хватает? Цивилизация находится в стадии младенчества! – взвилась Она. – Скажите! Честно мне ответьте, кому нужна деятельность нашей компании? В рамках человечества и человека.

– Завелась, – вздохнул пожилой мужчина.

– Ну?!

– Никому.

– А за… – задохнулась Она. – А зачем это все?

– Иди. Я заявление подписал. Две недели в счет отпуска. Две за свой. Иди, – мужчина не желал Ее слушать, чтобы подобные вопросы не полезли ему в голову. – Ты после болезни не восстановилась.

– Я не болела, – непринужденно пожала Она плечами. – Я купила больничный, чтобы съездить к морю!

– Съезди еще, – мужчина отвернулся к окну. Он никогда не отважился бы купить больничный, укатить на отдых и еще признаваться в этом руководству, которое никогда не любит отсутствий сотрудников даже по веским причинам. И он годами, изо дня в день приходил в свой кабинет, включал компьютер, решал текущие вопросы, с которыми на его месте справился бы и любой другой. Но «другому» нельзя отдать это место, ведь нужно обеспечивать себя и свою семью. Жил в ожидании субботы и воскресенья, которые, впрочем, сулили лишь походы с женой в магазины, диванный покой, ужин с рюмочкой коньяка и просмотром какого-нибудь фильма. Мужчина не хотел другой жизни, он понимал, что от добра добра не ищут. А привычный режим, суета и обыденность не давали ему времени думать. Потому что он не позволял себе об этом думать, иначе он сошел бы с ума. – Иди, ты меня отвлекаешь. У меня совещание через полчаса, а я не просмотрел отчеты. Иди, провокатор. Ради бога, уйди отсюда…

Она передвинула пластмассовое окошечко на календаре. Заменила севшую батарейку на настенных часах. С мужем разговаривать не хотелось. С самого расставания Она переписывалась только с дочерью. Но сейчас, стоя на пустой кухне, Она пыталась понять, что является важным в Ее жизни. Вернее, какой из ролей отдать предпочтение, какая из этих социальных стезей является правильной и верной: матери, любимой женщины, сотрудницы компании, жены, подруги, человека. Точнее было бы выразиться, что Она под шум закипающего чайника старательно пыталась осознать себя на этой кухне, в этом доме, городе, стране. Глядя на черные и красные цифры в квадратах, каждый из которых обозначал оборот земли вокруг своей оси, а все вместе – вокруг солнца, Она чувствовала, как кружится голова от того, что каждый день богат лишь набором одних и тех же малоинтересных для Нее действий.

Семеныча после последней перепалки Она из головы вышвырнула и даже не пыталась думать о том, кто был прав или виноват в ссоре.

«Псих», – заключила Она и убрала подальше телефон, чтобы не ждать от Семеныча звонка или сообщения.

За несколько дней мебель и пол в квартире покрылись заметным слоем пыли. Ненужные мысли отлично разгоняются любой физической деятельностью, поэтому Она принялась за уборку.

Когда к вечеру квартира засияла, Она вновь обнаружила себя стоящей у настенного календаря. Переборов себя, все-таки набрала номер мужа. Долго и терпеливо Она выслушивала о походах в лес и прочих деревенских радостях, и даже старалась заинтересованно переспрашивать. В конечном итоге, муж, вероятно, сделал вывод о том, что между ними все в порядке, и Она, побыв одна в пустой квартире, поняла, что семья – есть одна из наипервейших ценностей.

На самом деле, Она хотела узнать в порядке ли дети, и когда они возвращаются домой. Как Ей не было стыдно перед самой собой, но Ей хотелось побыть одной. Она не понимала, что час или неделя не сыграют большой разницы в том, что Она сможет для себя что-то решить за это время. А решение напрашивалось очевидное – жить нужно как все, а то есть: воспитывать детей, уважать мужа, ходить на работу, привечать родственников и друзей, чтобы с честью и спокойной совестью навечно оказаться в дубовой кровати под земляным одеялом.

«Эх, – вздохнула Она, отложив телефон. – Еще неделя. И опять по кругу. Надо перебрать шкафы и приготовить вещи к летнему сезону. Повыкидывать старое и ненужное. Как же надоело все. Какая-то пытка, пытка скукой под названием жизнь. Я для этого родилась? Стирать детские носочки и варить борщ?! А зачем? Любви не хватает. И к человеку, и к действию, составляющему основное бытие, а самое главное, к жизни».

«Моя девочка выросла, может, отвезти вещи Тае? Вещи хорошие – ей пригодятся. Ой, а мы даже не знаем имени! Ночь переночевали, а как зовут хозяйку, не догадались спросить, – Она открыла секретер и достала из коробочки деньги. – Ей отвезу. А заодно и спрошу, что в жизни главное. С ней спокойно. И очень любопытно, как чувствует себя Костя. Неужели чудо все-таки произошло? Необъяснимое, невероятное, волшебное. А потом приеду и уткнусь в компьютер в свое удовольствие на всю оставшуюся неделю. Отключу телефон, и никто меня не побеспокоит. Буду свой курс по программированию учить. А о Семеныче и не вспомню ни разу. Какая же удивительная мать Таи. В таких условиях жить и не просто делать вид, что все в порядке, а жить! Около нее и ее детей вообще все меркнет. В них такая необыкновенная сила…»

Она прошла на кухню, забрала с подоконника ноутбук и распечатанный курс по программированию. В детской взяла цветные маркеры. Разложила все на ковре в зале, приготовившись к недельному затворничеству. Притащила из спальни ночник. Полюбовалась на свое место заточения.

Снова заглянула на кухню.