Молчащий

Анико передёрнула плечами, но, увидев насмешливые глаза Павла, ответила:

— Сейчас нет.

асса с Себеруем решили уйти в горы пораньше, не так, как всегда. Кочевать в июне будет трудно. Нужно будет запрягать не по два, а по три быка, а если вскроются речки, придётся ещё трудней. Лучше сейчас потихоньку двинуться, а продукты на лето закупить в Хальмер-ю.

В посёлок решили не ездить, а через встречающиеся на пути стада передать сельскому совету, что олени недавно ушедшего в другую жизнь Яка

находятся в стойбище у Себеруя, осенью будут доставлены в целости и сохранности.

Сосчитав, сколько важенок с малышами, сколько быков и хоров годовалых, Пасса с Себеруем написали бумагу, чтобы передать её тому, кто понесёт весть в посёлок.

К концу мая снялись чумы и тронулись. Аргиши возглавлял Пасса, а Себеруй с Буро подгоняли стадо. Работу с маленькими оленятами в последнее время доверяли только Буро, потому что знали: одного его боится Хромой Дьявол.

Себеруй с тоской посматривал назад. Там остались маленькая дочь и жена. Придёт осень, он вернётся постаревший, уставший.

Ещё раз оглянувшись на лесок, за которым чуть виднелось кладбище, Себеруй заметил бегущую точку. Она была далеко, и поэтому он не мог точно сказать, что это. Остановив нарту, посмотрел из-под ладони. Бинокль был в стойбище один и всё время находился у Пассы.

Точка приближалась, и Себеруй узнал Тэмуйко.

«Где же он был? И как я не заметил, что его нет?»

Тэмуйко подбежал к нарте, тяжело дыша, несколько секунд стоял против Себеруя, словно что-то хотел передать, да в спешке забыл, потом отвёл взгляд и спокойно пошёл в гущу стада.

Себеруя словно кто толкнул: «Неужели у неё был? А если и до этого ходил? Пасса и Алёшка не раз говорили, что Тэмуйко куда-то исчезает».

Взволнованно опустился на нарту и тронул передового. Достал табакерку и тут же забыл о ней, уронив на колени.

— Буро, подгони Тэмуйко. Не видишь, он отстал, — обманул Себеруй собаку. Тэмуйко шёл уже в самой голове стада, а ему хотелось видеть оленя рядом с собой, сказать что-нибудь и дать хлеба.

Но Буро на этот раз не понял хозяина. Поискал глазами и, не увидев Тэмуйко сзади, возмущённо посмотрел на Себеруя.

Оленей в упряжке Себеруй не погонял. Они шли сами, чувствуя опытную спокойную руку. Мягкий майский ветер доносил давно знакомые, волнующие звуки: добродушные голоса людей, скрип полозьев, лай собак, беспокойный зов важенок. Вдали, за много километров, виднелись белые вершины гор. Они приветливо поблёскивали под солнцем и звали к себе...

Сосед, Рваное Ухо, обзавёлся семьёй, стал злой, забыл, что искал примирения. Хромой Дьявол на охоте часто встречает его торопливые следы и, испуганно поджав хвост, убегает подальше от этих мест. Неизвестно, чем может закончиться встреча счастливого и несчастного на одной тропе.

Всё время приходится быть начеку, проявлять осторожность и даже отказывать себе во многом. Сначала это раздражало Хромого Дьявола, потом привык, а однажды вечером он подошёл совсем близко к логову и долго смотрел, как Рваное Ухо, довольный, важный и какой-то осторожно-нежный, играл с маленькими волчатами.

На другой день Хромой Дьявол выбрал место, густо заросшее высокими кустами ольхи и пахучего багульника, и весь вечер наблюдал за семьёй Рваного Уха. Хромой Дьявол чувствовал, как тоска, густая, точно кровь молодой оленихи, одолевает его, заставляет выть в белые ночи, — вспомнилось, что и он когда-то лежал у норы, а по нему ползали живые тёплые комочки, за каждый из которых он перегрыз бы глотки целой стае.

От боли и тоски Хромой Дьявол ещё больше похудел, часто шатался по знакомым местам своей юности, не помня, где он и что с ним. Несколько раз, наблюдая за Рваным Ухом, он осторожно поднимался, чтобы спуститься к логову и разделить с вожаком отцовское счастье, и, взвизгнув, ложился опять, потому что идти к логову — смерть. Отец семейства зол. А зло — это уже много в волчьей драке. Оно может заменить силу и даже поднять истекающего кровью. Один раз Хромой Дьявол чуть не попался. Уже совсем устроившись, он хрустнул сухой веткой ольхи и со страхом увидел, как вскочил и злобно зарычал Рваное Ухо. Хромой Дьявол мчался от логова, как никогда не бегал даже в юности, догоняя оленя.

От усталости и напряжения в голове шумело, но всё время стояли перед глазами копошащиеся неуклюжие комочки — волчата, а в ушах звенело от их восторженного писка.

И он не вытерпел, но теперь сделал умней: ступал тихо, мягко, так, что и сам не слышал собственных шагов. Потом лёг на живот и передними лапами стал осторожно подтягивать тело. Устроившись поудобней, Хромой Дьявол не мигая смотрел на волчат.

На этот раз ему повезло. Он увидел волчицу, худую, но красивую, с гладкой короткой шерстью и по-особому ласковой мордой молодой матери. Хромой Дьявол бесшумно

вскочил, чувствуя, как твердеет тело. Он хотел любви, как хочет её всякий. И уже приготовился прыгнуть к этой красивой и счастливой самке, но страх смерти взял верх, и Хромой Дьявол, жалобно повизгивая и поскуливая, медленно опустился на землю; только глаза, набухшие, кровавые, всё ещё жили желанием.

Волк и волчица играли. Слегка покусывая друг друга, довольные тишиной, солнцем и жизнью, они низко припадали на передние лапы, потом волчица отпрыгивала и весёлым скоком носилась вокруг Рваного Уха. Тот ласково рычал и всё норовил лизнуть её в оскаленную морду.

Волчата, их было четверо, ползали около отца, и волчица, схватив зубами то одного, то другого, клала их на спину Рваного Уха, а тех, кто падал, осторожно возвращала обратно.

Уже вечерело, но семейство и не думало идти на покой. Волки — отец и мать — всё ещё сохраняли игриво-весёлое настроение, а малыши, сбившись в кучу, уже спали. Волчица, заметив это, утащила каждого по отдельности ко входу в логово и мордой втолкнула их в нору.

Когда сонный писк стих, волчица легла рядом с волком и повела носом. Хорошо, что ветер был северный, прямо на Хромого Дьявола, поэтому ни волк, ни она не могли обнаружить его. Хромой Дьявол не шевелился, хотя лапы отекли, а глаза от напряжения начало покалывать.

Волки встали и разом, как по команде, втянули в себя воздух. Закатное солнце освещало их стройные, сильные тела. Рваное Ухо, постояв в нершительности, подтолкнул носом волчицу и лениво пошёл под заходящее солнце.

Волчица тревожно поглядела на логово, но там было тихо, и она, ещё с минуту поколебавшись, пошла за волком. Рваное Ухо обернулся, но глаза его ничего не запрещали, и она смело прибавила шагу. Скоро они сравнялись и, принюхиваясь, скрылись за ближайшим холмом.

Хромой Дьявол шумно вздохнул, поднял высоко морду, но тело не подчинялось ему, и он оставался неподвижным, только когти мягко вонзились в податливую землю.

Когда волки скрылись, подождал ещё немного: вдруг вернутся, и тихо, крадучись, подошёл к месту, где только что нежилась семья.

Бешенство охватило его. Он задыхался от запаха волчицы, скулил, останавливался и смотрел вслед ушедшим. И будь сейчас рядом с ним хоть целая стая волков, он

дрался бы с удовольствием. Он доказал бы, что урод имеет такое же право на счастье, как все. И уже приготовился к прыжку, готовый драться, как совсем рядом раздался странный писк.

Из логова, истошно визжа, вылезал кто-то задом. Хромой Дьявол подошёл и насколько мог осторожно вытащил пищавшего, положил перед собой.

В нос снова ударил возбуждающий запах волчицы, её молока и забот.

Хромой Дьявол прилёг, осмотрел малыша. У него была остренькая, но полненькая в щеках мордочка и коренастые лапки. Глазки глядели обиженно и жалобно — видно, щенки в норе повздорили.

Волчонок быстро перестал визжать и барахтаться. Подозрительно уставился на волка.

Они смотрели друг на друга. Хромой Дьявол притих, словно боялся вспугнуть волчонка. А тот вдруг ожил, вскочил и дружелюбно оскалился. Хромому Дьяволу это понравилось. Он подполз к нему вплотную и, не зная, что делать дальше, неловко пошевелил огромной лапой. Волчонок удивлённо уставился на лапу и положил на неё свою махонькую, дрожащую. Убедившись, что большой незнакомец неопасен, он весело лизнул его в кончик носа. Прикосновение это было так легко и нежно, что Хромой Дьявол, потерявший жалость к себе и ко всему, вздрогнул и замер. Почувствовав безнаказанность, волчонок лизнул ещё несколько раз и стал барахтаться на огромных лапах Хромого Дьявола, потом лёг на них, греясь и нежась под горячим дыханием волка. Скоро он уснул.