Убийственная реклама, или Тайна работодателя

— А кто тебя держит? Но ты лишишься всего. К чему такая жертва?

— Я хочу остановить смерть, — ответил Толя.

— Это невозможно. Пока есть жизнь, будет и она, — пространно сказал Олег Викторович, напоминавший кота, забавляющегося с мышкой.

— Но Сергей нашел способ! — возразил Толик, чувствуя, как подрагивают кончики пальцев и снова становится легко в коленях.

— Какой? Ивлев? Если бы не бестолковые санитары, упустившие его, то ты спокойно продолжал работать, не заботясь о пустяках, не мучаясь угрызениями совести…

— Значит, мне на роду написано было узнать!

— Ты веришь в судьбу и в невозможность ее изменить? А разве ты не знаешь, что мог избежать этого сценария?

— Вы говорите о принципе «троицы»? — уточнил Толик.

— Вот видишь, — всплеснул руками толстяк, и его щеки подпрыгнули вверх, — Ты все знаешь. Так зачем спрашиваешь меня, что делать?..

…Она тоже спросила: «Что ты хочешь делать?»

— Мне нужен Толян-друган, вот и все, — прошептал Гена, а это был именно он. Наклонившись так низко, что кровеносные сосуды, просвечивающиеся на веках и в глазных яблоках, показались ей огромными красными ветками сказочных деревьев, он ждал ответа.

— Он сейчас в Москве, — сказала Полина и зажмурилась потому, что он замахнулся на нее.

— Зачем врать! — рявкнул он.

— Я не лгу, он два дня назад уехал по работе, — задыхаясь от давившего на грудь тела, прохрипела женщина.

Гена замолчал, подняв голову вверх, словно волк, готовый завыть. С тропинки послышались голоса, и он зажал рот Полины ладонью, испачканной в пыльце. Когда он убрал руку, то на ее губах остался желто-зеленый налет.

— У него есть телефон? — спросил Гена, пошевелившись, причиняя ей резкую боль.

Она кивнула, тогда он задал следующий вопрос:

— А у тебя есть мобильник?

— Да, — прохрипела женщина. — В сумочке.

— Ты не виновата, — говорил он, пытаясь найти сотовый. — Ты связалась ни с тем мужиком. Но я тебя не трону, — при этом он почти сполз ей на шею, уткнувшись гульфиком в подбородок.

Она непроизвольно дернулась, и дышать стало еще труднее. Тогда она попыталась сказать, чтобы он поднялся выше, но изо рта шел хриплый свист. Ее руки были обездвижены, но она напряглась и выгнула спину.

— Неудобно сижу? Сейчас исправим, — переползая на грудь, произнес мужчина. — Если бы ты знала, как мне было плохо сидеть там, в лечебнице. Чтобы сбежать оттуда, пришлось очень сильно потрудиться, очень сильно. А вернувшись домой, я никого не нашел. Моя мать пропала. А виноват твой хахаль!

— Твоя мать в Москве! — выкрикнула Полина и получила обжигающую пощечину, задевшую губы.

— Не ори, сука! Плевать мне, где моя мать! Мне нужен Толька! — выплюнул он.

Она замолчала, видя небо в искаженном виде из-за выступивших слез. Гена же нашел телефон, разобрался в клавишах, отыскал в записной книжке сотового номер, озаглавленный «Толенька», вызвал его…

…Ему не удавалось получить конкретных ответов. Олег Викторович играл с ним, дразнил, пытаясь заставить думать так, как было выгодно ему. Чувствуя, что может сломаться, наброситься с кулаками на тушу главного редактора и пропасть, Толик засунул руку в карман и перевернул амулет-звезду одним зубцом вверх, в надежде получить поддержку, подпитку для борьбы с этим продавшим душу злу получеловеком.

— Так что ты будешь делать, Анатоль? — настаивал с выбором редактор, не забывая улыбаться.

— А что я могу?!

— Можешь ответить на звонок, — удивил собеседника толстяк. — Это очень важный звонок, решающий.

— В смысле? — не понял Толя, но достал из кожуха телефон, включил его. После короткого приветствия он затрезвонил. На дисплее высветилась надпись: «Полина». Он посмотрел на главного редактора, затем ответил:

— Да, Полин?

— А вот и не угадал, — тут же ответил ему знакомый мужской голос.

— Кто это?! — вставая с места, шаря взглядом по кафе, спросил Анатолий.

— А это Гена, да не один…

Из трубки послышались шорохи, шумное дыхание и хриплый голос, ее голос:

— Толенька, он не врет. Он на…

«Хватит!» — донеслось до Толика, ощущающего, как возвращается тошнота, обильный пот выступает по всему телу. Его глаза встречаются со стеклами очков Олега Викторовича, довольно улыбающегося.

— Слышал! Я с твоей подружкой, — сказал в трубку Гена и тихонько рассмеялся, зажимая правой ладонью рот женщины, замершей под его весом. — Точнее, я на ней…

— Ты! Тварь! — выкрикнул Толик.

Бармен и несколько посетителей посмотрели в его сторону. Олег Викторович разразился смехом. С его губ в разные стороны полетели капельки слюны. Несколько попало на рубашку теряющего надежду мужчины, прижавшего к уху мобильный телефон.

— Спокойнее, друг, — шептал Гена, щурясь от солнечных лучей. — Я хотел видеть тебя, а ты уехал. Как жаль…

— Отпусти Полину, я тебя очень прошу! Я приеду куда скажешь…

— К тому времени со мной опять что-нибудь может приключиться, как в прошлый раз, когда ты оставил меня одного в ванной задыхаться от дыма, мучаться от страха и боли…

— Прости, но я ничего не мог поделать, — не смея уйти из кафе, не желая отходить от Олега Викторовича, потирающего толстые ладони, попросил Толя, почувствовав, как щиплет в глазах от подступающих слез отчаяния.

— Вот Полина сейчас задыхается, судя по всему. Так ведь…

Снова шорох и ее сдавленное дыхание, похожий на скрип несмазанных петель ответ: «Дааа».

— …Вот она тоже не хочет умирать, в больницу не хочет, как и я не хотел, да ты меня бросил одного. Везет же тебе, Толька-кролька, беды обходят тебя стороной. Ты и капусты нарубил и от меня сбежал. Ты не знаешь, как плохо было там. Как меня наказывали. Солнце светит так жарко, а уже вечер. Тупой город. Мои глаза болят от света. Она даже не извивается, лежит молча. У нее нос в пыльце амброзии, надеюсь, у твоей подружки нет аллергии…

— Чего ты хочешь? — прервав сбивчивую речь наркомана, спросил напрягшийся Толик.

Олег Викторович потер мочку левого уха, слез со стула, словно огромная черная медуза плюхнулась на пол. Он протянул руку к подчиненному, привлекая его внимание к себе.

— Ты знаешь, что делать. Выключи телефон — будешь богат и знаменит… — произнес редактор.

— Я хочу, чтобы ты страдал, как я! Я просил тебя прогнать эту ведьму, которую ты же и создал, а ты ушел… — говорил в трубку Гена.

— Просто прерви разговор, и все, — подначивал толстяк, заслоняя Толику путь к выходу из кафе, в котором почти все посетители следили за происходящим действом, в котором огромный лысый мужик что-то шептал побледневшему молодому человеку, разговаривающему по телефону.

— Если бы ты был в городе, то я подкараулил бы тебя и лишил возможности двигаться. Я знаю, как это делать так, чтобы ты жил и все чувствовал… — продолжал рассказывать Гена.

— Она ничего не значит. Все равно ты не развяжешься с нами никогда. Артем хотел обмануть нас, но у него ничего не вышло. Зачем пробовать, проверять теорию ненормального Ивлева. Отключи телефон, и все. Я был, как ты, но я сделал выбор и не пожалел… — нашептывал Олег Викторович, но Толику казалось, что это говорит не он, а что-то плотно-маслянистое, вселившееся в него.

— Меня научили обездвиживать людей. Один из пациентов клиники научил. Он-то и напал на санитара, а потом другие ему помогли. Раньше они били меня, но ради этого помогли… — понизив голос потому, что со стороны тропинки послышались голоса прохожих, затараторил Гена, надавив ладонью на рот женщины. Она попыталась сбрыкнуть, скинуть напавшего, но не сумела даже пошевелиться.

— У тебя будет все. Положи трубку, — не унимался редактор, но Толик поступил по-своему, заставив редактора спросить: — Куда ты, Анатоль?!

Толик обошел его, направляясь к выходу из кафе. Его лицо было уверенным, он знал, как поступить. Несколько девушек, сидящих за столиками заведения, проводили его широкоплечую фигуру восторженными взглядами.

— Не трогай ее, очень прошу, она тоже ничего не знала. Я обманул ее, использовал, как подстилку, и все, — говорил он, лавируя между людьми. — У нее со мной свои счеты, но она не в курсе. Тебе же я нужен?