Выбор Донбасса

На экране текст:

Горбенко Юрий Сергеевич. Позывной «Анри».

Поэт, драматург.

Окончил театральный и литературный институты.

В 1990 году выехал в Европу.

Окончил аспирантуру в Сорбонне. 

Лауреат Международных театральных и литературных премий.

Имеет российское и французское гражданство.

Жена — французская актриса Дани Менар.

Славянск. Двор базы ополченцев — ночь

В открытые ворота из двора выезжает колонна — КамАЗы, Мерседесы, грузовые «Газели» и прочая разношерстная техника, ощерившаяся пулеметными и автоматными стволами…

В одну из машин садится Юрий, оглядывается…

На фоне половинки лунного диска отчетливо вырисовывается силуэт грача, сидящего на свисающей над окном штаба ветке дерева.

Донецк. Площадь Ленина — день

Над заполненной народом площадью Ленина колышутся флаги Новороссии и России.

На одной стороне площади возвышается сцена, собранная из металлических конструкций.

На сцене — пожилой ополченец в камуфляже.

Пожилой ополченец. Мужчины Донбасса! Укрофашисты жгут нашу землю! Не ждите, что кто-то за вас защитит ваших дочерей, жен, матерей! Берите в руки оружие и поступайте так, как вам велит ваша совесть и честь! Наше дело правое. С нами Бог и Отечество!

Аплодисменты.

Над площадью, над толпой раскачиваются знамена ДНР и Новороссии.

К микрофону подходит ведущий.

Ведущий. Я приглашаю к микрофону еще одного защитника Славянска! Он приехал к нам из Франции и здесь вступил в ополчение! Поэт, военкор, позывной — «Анри»!

Юрий выходит к микрофону. Толпа аплодирует. Юрий поднимает руки, призывая всех к тишине…

Обводит взглядом площадь…

Шум постепенно стихает.

Юрий (сначала тихо).

Мой черный грач, — простимся, брат.

Я — ополченец, я — солдат,

И может жизнь — в момент любой –—

Позвать меня на смертный бой.

И мать опять не спит моя,

Ночами Господа моля

О том, чтоб сын ее родной

Живым с войны пришел домой.

Скажи мне, грач, какой же толк

В словах про память и про долг,

Когда не сможем мы сберечь

Ни нашу честь, ни нашу речь?

И плачет женщина моя,

Ночами Господа моля,

Чтоб — хоть изранен, но — живой,

С войны вернулся я домой.

Мой грач, о, как бы я хотел,

Устав от скорбных, ратных дел,

Прижать к груди жену и мать.

И просто — жить. Не воевать.

Но плачет Родина моя,

Меня о помощи моля,

И я иду опять, мой грач,

На этот зов, на этот плач.

Юрий умолкает. Тишина. Затем — площадь взрывается аплодисментами.

Юрий спускается со сцены.

Пожилой ополченец одобрительно хлопает Юрия по спине.

Путь Юрию преграждает журналистка с микрофоном с логотипом украинской телекомпании.

Журналистка. Вы понимаете, что вы вот этим своим выступлением призываете к эскалации войны? Эту страну сейчас может спасти только одно — всеобщее покаяние и примирение! А вы — «честь… речь… на смертный бой»…. Вы же бросаете… вы же разжигаете!..

Юрий задерживается на мгновение, смотрит на нее…

Юрий. Извините, меня ждут. (Пытается обойти ее.)

Журналистка (преграждая ему дорогу). Вы приехали и нагнетаете тут со своими «грачами»! Ну почему вы, западный человек, не хотите согласиться с тем, что в гражданской войне нет правых и виноватых — вина в равной степени лежит на обеих сторонах?

Юрий. Да потому что, согласившись с вами, я уравняю карателей с их жертвами.

Юрий решительно отстраняет рукой журналистку и направляется к стоящему у машины Борису.

Юрий садится в машину.

Машина трогается.

Донецк. Салон автомобиля — день

Машина с Юрием и Борисом за рулем проезжает по улицам Донецка.

Борис. Достала журналистка?

Через окна машины видны разрушенные дома, разбитые дворы и детские площадки.

На домах указатели-стрелки «Бомбоубежище».

Юрий. …То ли они, действительно, не понимают, то ли мозги у них так промыты?..

Окраина Иловайска. Блокпост ополчения — день

Бой на окраине города. Дым, огонь, автоматная пальба, уханье артиллерийских разрывов.

Разрушенный дом.

Рядом с ним, прячась за мешками с цементом, за бетонными блоками, отстреливаются ополченцы.

Юрий снимает бой на видеокамеру…

На дороге, ведущей к блокпосту, видны разрывы… Со стороны блокпоста появляется бегущий ополченец.

Ополченец (кричит). Танк!.. Прямо на нас прет!... Танк!..

Снаряд разрывается недалеко от Юрия. Он продолжает снимать, прижимаясь к стене разрушенного дома.

Ополченцы выкатывают из двора дома гаубицу ^[6] … На дороге появляется танк… Ополченцы разворачивают гаубицу, заряжают ее (работают они слаженно и быстро), бьют прямой наводкой по танку…

Одновременно с гаубицей стреляет и танк.

Снаряд обрушивает часть стены за спиной Юрия.

Взрывной волной Юрия сбивает с ног, он падает, его засыпает землей и мелкими камнями.

Рядом с ним, отплевываясь от пыли и грязи, вылезает из-под бетонной плиты молодой ополченец с автоматом.

Молодой ополченец. Твою мать, думал, уже хана! А ты как, француз, жив?

Юрий вылезает из-под обломков рухнувшей стены дома, стряхивает с себя землю и грязь, мотает головой...

Ополченцы перезаряжают гаубицу.

Юрий (бормочет, глядя на деловито снующих в дыму и в пыли артиллеристов).

«Война совсем не фейерверк,

А просто трудная работа...»

Молодой ополченец. Че ты сказал, француз?..

Юрий. Это не я, это он сказал… (Показывает на лежащую между ними треснувшую мемориальную доску.)

Молодой ополченец стирает с доски кирпичную пыль…

Юрий наводит видеокамеру на лицо шевелящего губами ополченца — он читает надпись на мемориальной доске:

«Здесь, 19 июня 1943 г., защищая землю Донбасса от немецко-фашистских захватчиков, геройски погиб командир минометного расчета, младший лейтенант, поэт Михаил Кульчицкий».

Рядом с Юрием и молодым ополченцем взрывается фугас.

Ополченец хватает Юрия за куртку и увлекает за собой в какую-то дыру, заваленную кирпичом.

Юрий и молодой ополченец скатываются куда-то вниз и оказываются в полной темноте.

Подвал многоэтажного жилого дома — день

Темнота.

Постепенно Юрий начинает различать в темноте очертания, а затем — фигуры и изможденные лица женщин, стариков, детей…

Молодого ополченца рядом нет.

Три пожилых женщины. Одна из них сидит, положив опухшие, отечные ноги на стул, другая, сидящая рядом — растирает их.