Анна Фаер (СИ)

Но это всё не так уж и важно. Важно то, что я говорю о словах, которые кто-то убивает. Скоро, знаете ли, может настать день, когда постепенно все эти слова исчезнут и забудутся. Так забудется язык.

- Стоп. Вот тут я поспорю,- я просто не могла не перебить Ника. – Ведь на всех конференциях, на всех интервью президент говорит на белорусском! Противоречие!

- Игра на две стороны. Для народа он тот, кто всегда будет говорить только на родном языке. Для народа он пример. Но только все официальные бумаги кто-то перевёл на русский. Кто? Он! Ведь относительно недавно, все бумаги были на белорусском. Поэтому все и говорили на этом языке, он был востребован, но потом всё перевернулось с ног на голову.

- Зачем? – я смотрела на то, как ленточку цвета флага моей страны, нервно теребили в руках.

- Зачем? Дань. России. Мы из себя ничего не представляем, по сути. Мы слабые. И поэтому нам нужны сильные друзья. Ну, я бы не сказал друзья. Друзья помогают просто так, потому что они друзья, и всё тут. А мы ведь сидим в безопасности не за «спасибо». Мы убили всё родное, чтобы заполучить эту безопасность.

- Разве мы такие слабые, что не могли бы справиться сами? – во мне что-то закипало.

- Ты видела, что происходит в стране? С экранов телевизоров раздаются речи о стабильности. В Беларуси стабильная экономика. Я не спорю. Только если в других странах это значит, что всё стоит на одном уровне, то у нас это означает, что мы стабильно опускаемся вниз. Мы в болоте. По шею, нет, по уши, чёрт возьми! И это наш «батька» довёл до такого.

- Так выходит, что всё очень плохо,- сказала я растеряно.

- Именно. Помнишь, пять лет назад упаковка жвачки стоила две тысячи? Сейчас она стоит все шесть. Цены выросли в три раза. За пять лет. Зарплаты сильно изменились? Нет. Они не стали больше, может быть, стали меньше. Знаешь, мы работаем дольше и усерднее, чем работают в Европе или, скажем, на Западе. Мы работаем много, а не получаем и пятой доли дохода европейцев. С нашей экономикой проблемы. С нашей страной проблемы. Вот поэтому я мечтаю поскорее отучиться и свалить.

- Стой,- наконец вмешался Алекс. – Свалить? Тут проблемы, и ты сваливать собираешься?

- Да ведь их не разгрести уже, эти проблемы.

- Ты же в деле.

- Да.

- Как ты можешь быть в деле, чёрт возьми, если хочешь валить из страны?

- Могу.

- Предатель,- сказал Алекс.

Он сказал это так по-детски, что я даже удивилась. Он никогда ничего по-детски не делает. Наверное, что-то его сильно задело, что он даже забыл о своём образе плохого парня.

- Ведь это неправильно,- сказала я Нику неуверенно из-за того, что слабо понимала тему, о которой мы говорили. – Ведь это нечестно. Государство, считай, оплачивает образование. Бюджетников, в любом случае. Люди получают образование, а потом берут – и выезжают из страны. Все специалисты, которых выкормила и вырастила наша страна, будут работать на кого угодно только не на неё. Это не правильно, что все мечтают свалить.

- Так пусть же они, наконец, сделают так, чтобы все мечтали остаться!

- Они не сделают. Но это могли бы сделать те, кто сваливает,- сквозь зубы сказал Алекс.

- Ты просто бросаешь того, кто ранен,- я снова стала наблюдать за тем, как Ник перебирал в руках бело-красно-белую ленту.

- Вы злитесь потому, что ничего не поняли. Я уеду из страны обязательно, в лепёшку разобьюсь, но выберусь из этой дыры.

Когда он только начинал говорить, я решила, что он в лепёшку разобьётся, чтобы поднять с колен Родину. А он хочет сбежать куда-нибудь, где будет легче и лучше. Падает в моих глазах.

- Я уеду, но вернусь. Я не из тех, кто уезжает и потом, устроив жизнь, забывает о том, что ещё остались незаконченные дела. Я помню. Я инженер. Ну, учусь на инженера. Моя специальность мне позволяет действовать по плану, который я давно для себя продумал.

- Что за план? – спросила я с нетерпением.

У меня было предчувствие, что как только он огласит свой план, я сразу же решу, что он не так уж и плох. Да, он падал в моих глазах, но вдруг он сейчас поднимется?

Именно это он и сделал.

- Всё, что появилось в Европе, до нас доходит через десятилетия. Производства стоят на месте. Если работать за границей, узнать, что и как у них устроено, узнать всё о новых технологиях и завести всё сюда, то дела могут наладиться. Вот так должны делать все, кто валит. Они должны набираться опыта и знаний, чтобы вернуться и использовать всё это здесь.

- Неплохо,- Алекс усмехнулся.

- В нашем деле нет места предателям, брат,- Ник встал, потом посмотрел на меня со своей добродушной и простецкой улыбкой: - Моя станция. Рад был познакомиться, может, ещё увидимся. Держи.

Он протянул мне ленту, которую весь наш разговор держал в руках.

- Символ борьбы за свободу,- подмигнул он мне и выскочил сквозь двери, которые уже закрывались.

Мы с Алексом выходили на следующей станции.

- Что за дело? О чём вы говорили? Почему какой-то парень из метро знает больше меня? – забрасывала я его вопросами и одновременно пыталась привязать к замку на пуховике ленточку.

- Лучше не надо, спрячь её в карман,- покачал головой Алекс.

- Почему?

- Любой представитель власти будет на тебя косо смотреть.

- И что? Мне не страшно, пусть смотрят! – я всё-таки привязала ленту.

- Она здесь не смотрится.

- Смотрится. Ты просто волнуешься и хочешь, чтобы не вышло ничего плохого,- мы поднимались из метро, и я уже видела фигуры Макса и Димы.

- Нет, не смотрится. Выглядит убого. Лучше сними,- настаивал Алекс.

Споря об этой ленточке, мы добрались до площади, где стоял памятник Ленину, с уже закрашенным призывом бороться с системой.

- Я вас убью! – сказал Дима горячо.

В его руке был снежок. Не убьёт, так покалечит, точно. Он был злой. Очень-очень злой. Конечно, столько простоять на холоде, да ещё, я уверена, он голодный.

- Это всё Алекс! Он деньги на метро забыл!

- Эй, не пали!

- Я голоден…

- Так и знала! – перебила я Диму.

- Мы идём или как? – сухо спросил Макс у Алекса.

Кажется, только эти двое и понимали, что происходит. Мы с Димой переглянулись.

- Не парься, блондинчик, нам недалеко. Скоро согреешься.

- Не называй меня так!

- Блондинчик,- Алекс опустил руку на голову Диме и начал лохматить ему волосы.

Дима просто кипел от злости. Максу всё это было безразлично, он, наверное, только и думал о том, когда же настанет вечер и ему можно будет в полном спокойствии и уединении сидеть у себя в комнате с книгами Фрейда или Юнга, или ещё кого-нибудь в этом роде. Я же, наблюдая за шутливо дерущимися Димой и Алексом, подумала о том, что Дима без шапки. Он так обязательно простудится, глупый ребёнок.

О боже, я совсем как старушка мыслю! Нужно прекращать!

- Мы идём или нет? – крикнула я Алексу.

- Идём,- выпустил он из своих крепких рук взъерошенного Диму.

Оказалось, что идти нам совсем недалеко. Мы вошли в какое-то большое здание, и оно оказалось таким аккуратным, что я сразу же пожалела, что не прочла золотистую надпись на табличке, висевшей у двери.

Алекс уверено открыл стеклянную дверь, на которой была написана его фамилия, только инициалы другие. Я совсем не понимала, что происходит, и куда мы идём. Но мы шли, шли, пока не ввалились гурьбой в какой-то большой и просторный кабинет.

- Мы пришли,- Алекс уверено снял с себя куртку и повесил её на вешалку у двери.

Скинув с себя тяжёлый пуховик, я заметила, что за компьютером, в самом конце стола, кто-то сидит.

Это был молодой человек, похожий на Алекса и в то же время ужасно не похожий. Он встал, приветливо пожал руку дураку, который забыл деньги на метро, потом поздоровался с нами.

Скоро он снова вернулся за стол и внимательно начал смотреть в тонкий монитор компьютера.

- И где Марк? – спросил Алекс, усевшись за длинный стол и забросив на него ноги.

- Скоро придёт.

Я села рядом с Алексом и стала в упор разглядывать молодого человека, который так увлечённо смотрел в монитор. Я ещё ничего не знала о нём, но он мне уже понравился. Что-то доброе было в его лице. Нет, даже не доброе, а скорее весёлое. И мне это ужасно нравилось. Пусть это и кто-то уважаемый (это сразу было понятно по деловому костюму и аккуратных узких очках), но всё-таки в лице читалось что-то весёлое и хулиганское. Только по одному этому я и решила, что он похож чем-то на Алекса. В остальном же между ними ничего не было общего. Светлые волосы и глаза, белые, но неровные зубы, высокие лоб и тонкие губы.