Анна Фаер (СИ)

Вот такое произошло и со мной. Я поняла, что не люблю чай. И он мне никогда даже не нравился. Я никогда не пила его по своему желанию дома, в школе я тоже его не пила. Я всегда пью что угодно, только не чай. Я не выбираю его. Мне он не нравится совсем. Я пью его только когда прихожу к Диме и оказываюсь в безвыходном положении. И знаете что? Я думаю, что это что-то вроде какой-то солидарности. Даже не солидарности, нет. Я просто подыгрываю Диме. Да, вот что происходит. Его радует, когда я говорю, что чай восхитительный, его радует, когда я прошу ещё одну чашку. Это всё его чертовски радует, поэтому я и делаю вид, что мне не противно. Мне не нравится чай, но мне нравится Дима.

- Ладно! Нет времени прохлаждаться! – я громко поставила чашку на блюдце. – Пойдёмте! Вам нужно послушать песню, которую я выбрала!

- Так ты уже и песню выбрала,- вздохнул Макс.

- Именно! Я настроена решительно! Пойдёмте!

И я быстро зашагала в комнату Димы.

- Боже, я так давно здесь не была!

Последнее время я, и правда, редко бывала в комнате Димы. Теперь я смотрела на всё новым взглядом. Что-то грустное и удивительно приятное завладело всем моим существом. Пусть меня и не было чудовищно долго, но ничего здесь не изменилось. Всё так же, как и было всегда. Барабанная установка, о которой он мечтал с самого детства, занимала едва ли не половину комнаты, стол был аккуратно убран, и на нём находилась одна только маленькая подставка для карандашей.

Я взяла с полки сувенир в виде цветка. Он всегда был здесь. Я помню его даже из детства. Однажды я его уронила, и мы думали, что он разбился. Но нет, он не разбился. Я покрутила у основания, и где-то внутри загорелись разноцветные лампочки. Теперь цветок светился у меня в руках и медленно, завораживающе менял свой цвет.

- Это так красиво,- сказала я с тихим восторгом в голосе.

- Да, тебе всегда нравилось,- Дима открыл ноутбук.

- Всегда,- согласилась я.

На меня нашло какое-то лирическое настроение.

- Если я умру, оставь этот цветок на моей могиле.

- С чего бы ты вдруг? – обернулся ко мне Макс, всё это время рассматривающий барабанную установку.

- Не лезь,- обрезала я и снова спросила у Димы: - Ты оставишь этот цветок у меня на могиле, если я умру?

- Нет.

Он смотрел в экран монитора, а потом поднял на меня свои серые и спокойно-радостные глаза. Меня это ужасно разозлило. Я ему с чаем подыгрываю! А он мне? Нет! Почему он мне, чёрт возьми, не подыгрывает?!

- Ты хотел сказать «да».

- Нет, не хотел.

Я смотрела на него удивлённо. Я даже не могу вспомнить, когда он мне в последний раз отказывал. А тут такое!

Я опустилась со светящимся цветком в руках на кровать.

- Я не стану оставлять это на твоей могиле,- сказал Дима с довольной улыбкой на губах. – Это самое глупое занятие, по-моему. Не понимаю я этого. Не понимаю, когда что-то оставляют уже умершему человеку. Всё, он умер, ему уже ничего не нужно. Всё нужно делать при жизни. Всё должно быть вовремя.

- Логично,- сказал Макс, почему-то непонимающе глядя на нас.

Мне нужен фотоаппарат! Срочно! Вы хотя бы представляете, как редко Макс выглядит ничего непонимающим?!

- Если кто-то хочет, чтоб на его могиле были розы, то розы нужно покупать сейчас же. Потому что потом они уже ничего не будут значить. Вот что я об этом думаю. Так что оставь это себе,- он кивнул на сверкающий цветок в моих руках, а потом спросил: - Так что за песню ты выбрала?

Я тихо произнесла название. Назвала свою любимую песню, они её уже давно знают.

Макс стал искать аккорды, Дима что-то говорил про барабаны, а я не слушала, но внимательно за ним следила.

Второй раз за день со мной случилось неожиданное открытие. Я будто впервые увидела Диму, которого, кажется, знала всю жизнь. Не знаю, как это можно объяснить. Вот тебе кажется, что ты знаешь человека, а он вдруг скажет что-нибудь этакое или выкинет совсем неожиданную штуку, и ты сразу понимаешь, что никогда не знал об этой персоне ничего. Совсем ничего. Так вот сейчас я вдруг поняла, какой же Дима замечательный. Ну, я всегда знала, что он хороший, но я же никогда даже и не думала, что он хорош настолько. Боже, я даже не могу найти слов, чтобы объяснить, кто он такой. Он идеальный. Вот чудно! Я-то всю жизнь думала, что идеальных людей не бывает, а такой экземпляр всё время был у меня перед носом. А я не замечала.

- Ну, что? – спросила я, наконец.

- Сыграть это можно, но как-то сложно.

- Можно! – сказала я главное слово.

- Можно? Ладно! – с хитрой улыбкой сказал Макс. – Только что будешь делать ты?

- Я не знаю. Сейчас придумаем что-нибудь.

- Ну-ка, спой за мной,- Макс запел отрывок из песни.

Я повторила. Он только скривился:

- Бедные мои уши.

- Держи! – Дима всучил мне в руке бубен.

- Бубен? – я стала возмущаться. – Это даже не музыкальный инструмент! Барабаны – это чертовски круто! Гитара тоже! А бубен?! На бубне только цыгане играют!

Я решительно бросила бубен на кровать.

- Нет, я на этом играть не собираюсь!

- Да ты бы не потянула даже,- усмехнулся Макс. – С твоим-то нулевым слухом…

- Ты помолчи лучше,- приказала я ему жёстко.

- Ладно,- вздохнул вдруг Дима. – Это можно сыграть. Нужно просто репетировать.

- До кастинга неделя,- объявила я.

- Неделя! – вспыхнул Макс. – Думаешь, легко выучить новую песню за неделю? Там ведь переборы. Для меня ничего хуже нет.

- Не справишься? – я усмехнулась злобно.

- Справлюсь. Но я не хочу из кожи вон лезть…

В моей голове родилась гениальная мысль, и я тотчас её озвучила:

- Я знаю, кто тебе поможет! Я знакома с одним гитаристом, у кого с переборами всё отлично! Вместе вы точно разберётесь!

Взгляд Макса был не просто недовольным, он был супернедовольным.

- Ник! – объявила я.

- Какой ещё Ник? – он устало дотронулся до переносицы.

- Никита Вишневский,- принялась объяснять я. – Парень из перехода, который заплатил за нас с Алексом. Помните? Я ведь рассказывала вам.

- Я же его даже не знаю.

- Познакомлю! И да,- у меня снова родилась прекрасная идея. – Ты возьмёшь над ним шефство!

- Какое ещё шефство?

- Он ведь революционно настроен! Он тоже в курсе того, что будет во время выборов. И поэтому нас нужно его завербовать для Ориона. Понимаешь? Он планирует, во что бы то не стало, уехать за границу. А нам нужны люди за рубежом.

Макс выходил из себя.

- Потом с этим разберёмся,- сказал он, взяв себя в руки и глубоко вздохнув.

- У нас всего неделя,- думал вслух Дима, крутя в руке барабанные палочки. – Когда мы репетировать будем?

- После школы!

- А где?

- У тебя дома!

- А спросить? – Дима посмотрел на меня и понял, что я не из тех, кто станет спрашивать.

Я не за что не стану спрашивать, если уже знаю ответ. Это глупо. Это насадила мораль. А морали доверять не стоит. Она ведь с каждым днём новая. Мне об этом рассказывал Алекс. Кажется, это называется «окно Овертона». Но я не запоминала. Я просто в очередной раз отметила для себя, что ничему в мире доверять нельзя. Кроме друзей, разумеется. Кроме надёжных и верных друзей. Это единственное в чём всегда можно быть уверенным.

В тот вечер мы долго обсуждали песню, которую я выбрала, время для репетиций и всё в этом духе. Для меня занятия мы так и не придумали. Макс всё ещё пытался увернуться от моей затеи, но я была настроена слишком уж решительно, чтобы отменить все планы. Ведь сейчас зима! Так скучно! И вот я нашла что-то, что скрасило бы мне эту самую скуку.

Всю следующую неделю после школы мы сразу же шли к Диме домой. Там мы опустошали его холодильник, а потом поднимались наверх, и парни играли до самого вечера, пока родители Димы не возвращались с работы домой.

И везде я себя чувствовала лишний. Про то, что мне было нечем заняться на репетициях, я рассказывать не буду, вы это и без моих пояснений, думаю, поняли. Но, понимаете, я себя чувствовала ненужной везде. Абсолютно везде! Как-то, когда мы пришли к Диме со школы, я решила взять всю готовку на себя. Но, конечно же, вышло так, что сварить пельмени оказалось для меня непосильной задачей. Этим пришлось заняться Диме. А тут ещё Макс, со своими рассуждениями о том, какая ужасная вышла бы из меня жена! Видите ли, ему жаль моего мужа, который в первый же месяц совместной жизни загнётся от голода! Мне тогда стало вдруг ужасно обидно. Я чувствовала себя ненужной и лишней.