Дом на побережье (СИ)

Алекс отпустил ее руки и отвернулся, в какое-то неуловимое мгновение превратившись в незнакомца.

— Если не хочешь, не говори, — спохватилась Мира. — Это твое дело. Просто для меня это было неожиданностью.

— Мира, — Алекс обернулся, и Мира увидела на его лице смесь сожаления и нерешительности. — Я… я просто не знаю, как это сказать. Потом, хорошо?

— Хорошо, — кивнула Мира. — Пойдем?

— Тебе так нравится гулять по берегу? — Алекс протянул руку и поправил тонкий газовый шарф, обвивающий шею девушки. Мира привычным жестом наклонила голову, касаясь щекой прохладных пальцев.

— Не люблю стоять на месте. А здесь так красиво.

Алекс положил руку ей на плечо, слегка притягивая к себе, и Мира, обычно не любившая чужих прикосновений, почувствовала необычайный покой и защищенность. Ей казалось, что она знает Алекса давным-давно.

— У тебя есть муж? — неожиданно спросил он. Спросил таким спокойным и будничным тоном, будто не придавал этому особого значения.

— Нет, — легко откликнулась Мира.

— А жених?

— Тоже нет. А у тебя кто-нибудь есть?

— Кроме тебя — никого.

Мира неопределенно передернула плечами, слегка растерявшись и не зная, как реагировать на столь откровенное признание. Она еще не до конца разобралась в своих чувствах к Алексу и предпочитала не затрагивать пока эту тему.

Резкий порыв ветра взлохматил ее волосы и, сорвав с шеи шарф, понес его легким персиковым облачком к тянущейся вдоль пляжа дороге.

— Я принесу, — Алекс чуть улыбнулся ей и легко побежал за летящим шарфом. Мира смотрела ему вслед, чувствуя неясную, смутную тревогу.

За деревьями мелькнуло что-то серое.

— Алекс! — неуверенно крикнула она, еще не понимая, что здесь не так.

Алекс, уже почти добежавший до запутавшегося в кустах за дорогой шарфа, обернулся и вопросительно посмотрел на нее. И тут Мира внезапно поняла, в чем дело, поняла в тот самый миг, когда увидела, как вылетает из-за деревьев серый автомобиль.

— Алекс!!! — словно со стороны услышала она свой пронзительный крик и почему-то ей показалось, что однажды она уже кричала так. — А-але-е-екс!!!

Время замедлило бег, растянуло мгновения на бесконечные часы. Мира увидела, как Алекс поднимает голову, как в его глазах появляются тревога и непонимание, улыбка сползает с губ. Она видела его столь отчетливо, что могла различить каждый волос на его голове. Видела, как приближается к нему автомобиль — так медленно, что, казалось, у нее еще есть время крикнуть, подбежать, предупредить, но голос отказывался слушаться и ноги приросли к земле. Еще ближе… еще…

Сверкнув на солнце, автомобиль стрелой пронесся по дороге и, взвизгнув тормозами, исчез за поворотом. А Алекс — растерянный, побледневший, не сводящий с нее глаз — остался стоять на месте.

— Алекс! — Мира сломя голову бросилась к дороге. — Алекс, ты цел? В порядке? Он тебя не задел? — она схватила его за плечи, не замечая, что он смотрит на нее все с той же растерянностью и легким страхом. — Он даже не притормозил, — пораженно прошептала она, ужасаясь при мысли о том, что могло случиться. Она невольно взглянула на дорогу перед поворотом, где виднелся тормозной след, и почувствовала, как по спине прокатилась волна ледяного холода.

Две черные полосы, темнеющие на асфальте, четко обозначали путь, по которому проехал автомобиль. А они с Алексом стояли ровно посредине между оставленными шинами следами.

— Как… — она нахмурилась, переводя взгляд с тормозного следа себе под ноги и обратно. — Она же здесь проехала…

Алекс молчал. Мира растерянно разглядывала дорогу.

— Не понимаю. Как же это так?

Она совершенно точно видела, что Алекс не трогался с места. Даже шага не делал.

— Мира…

— Как это, Алекс?! — крикнула она, отступая назад.

— Мира, постой! — он протянул руку, но девушка отпрянула, глядя на него расширенными глазами. — Подожди, я объясню!

— Что? — она сжала кулаки, чтобы побороть дрожь в руках. — Что… как ты мне это объяснишь?

— Я объясню, если ты будешь слушать. Успокойся, Мира. Пожалуйста, успокойся.

— Предположим, я спокойна, — не добившись желаемого результата, Мира скрестила руки на груди, крепко схватив себя за плечи. — Все, я успокоилась. Я слушаю.

— Мира, я… — он запнулся, опустил глаза. — Я не потомок Алексея Воронова.

— Нет? Но тогда… — она поняла, что он хочет сказать, но знала, что сказать это нельзя. Просто нельзя. Потому что такого не может быть.

— Я Алексей Воронов, Мира. Я знаю, что ты мне не поверишь, но это правда. Пожалуйста, — он умоляюще глядел ей в глаза. — Пожалуйста, выслушай меня.

— Этого не может быть, — Мира опустилась на каменный парапет, растерянно глядя прямо перед собой и будто издалека слыша свой собственный голос. — Я не верю. Этого не бывает. Этого ведь не бывает, Алекс?

Она почувствовала, как он сел рядом с ней.

— Я тоже так думал, — тихо и устало сказал он. — Тоже не верил. А потом… пришлось. Ты не возражаешь, если я с начала начну?

Мира дернула головой, что могло означать и «да», и «нет», но Алекс, даже не глядя на нее, безошибочно понял, что она согласилась.

— Я родился в Петербурге. В 1729 году. Как меня зовут, ты уже знаешь.

«Мое имя Дункан Маклауд. Я родился четыреста лет назад в горах Шотландии», — промелькнуло у Миры в голове. Бред какой-то…

— Я… гм… я читала биографию Алек… то есть твою биографию.

Бред.

Алекс бросил на нее быстрый взгляд и пожал плечами.

— Ну, тогда я скажу только о том, что имеет отношение к нам.

— К нам?

— Мира, я был женат, — он уставился куда-то вдаль. — Ее звали Лиз. Елизавета. Но я звал ее Лиз, только я. Она была такой… — губы Алекса тронула неясная улыбка. — Нежной, светлой, красивой. Будто свет с собой несла. В нее все влюблялись, потому что было невозможно не влюбиться. А она любила меня… во всяком случае, я так думал.

Мира вздрогнула.

— Мы поженились, когда ей было семнадцать лет. Она была счастлива тогда, я это чувствовал. Полгода я жил, как во сне, даже подумать не мог, что это когда-нибудь кончится. Она ждала ребенка. А мой брат, Михаил, тоже любил ее. Я шутил над этим… думал, что это пустяки. Она тоже шутила, только не при нем. Я думал, она его жалеет. А потом… Я несколько раз видел их вместе, но не придавал значения. Но однажды я зашел в спальню… хотел оставить под ее подушкой браслет с изумрудами, она так любила находить подарки. Все равно, какие, тогда это были изумруды, а могла быть просто дешевая картинка или цветок. И я увидел письмо. Незапечатанное. Оно лежало на столике у окна. Я даже не знал, что это письмо, думал — просто бумага. Поднял… а там…

Алекс опустил голову, прижал к вискам кулаки.

— Она писала Михаилу. Жаловалась, что он забыл о ней. Просила о встрече. А еще упрекала, что он не собирается заботиться о своем ребенке. Я даже не понял сначала, какого ребенка она имела в виду. У него были дети от крестьянок, по-моему, он сам не знал, сколько. А потом до меня наконец дошло. Но я все равно продолжал уверять себя, что не так понял. Что это просто недоразумение. Я взял себя в руки и пошел к ней. И спросил об этом злосчастном письме. А она… Она даже не стала отпираться. Сразу призналась, что написала его, и что не может больше скрывать своих чувств. Как я не убил ее тогда — не знаю. Перед глазами все красным подернулось, будто кровью залило. В себя пришел только в спальне… вокруг все изорвано, от мебели одни щепки остались. И в тот же вечер я ее отправил сюда. На побережье. Ей так нравился этот дом… А я его тогда возненавидел. Сказал всем, что она решила до рождения ребенка подальше от города пожить. Знаешь, она мне каждую ночь снилась. Все звала к себе. В конце концов я перестал спать. Михаил тогда из Петербурга исчез, его счастье — я бы его просто убил, попадись он мне на глаза. Так почти месяц прошел. А потом на одном из балов, куда я просто обязан был придти — будь моя воля, я бы заперся в доме и ключ бы выкинул подальше — я встретил приятеля Михаила. Владимира Лигова. Он мне сказал — смеясь, будто невзначай, — что Михаил давно уже поселился в поместье и живет там вместе с Лиз. И я не выдержал. Выбежал из зала, сам оседлал коня… Я мчался, не разбирая дороги, и видел только ее. Лиз… Видел, как она шепчет мне о своей любви в цветущем саду… Как плачет от счастья, когда я сказал, что хочу просить ее руки у ее отца… Как клянется быть моей перед алтарем… И думал — как могла она меня обмануть? Как могла лгать мне? Как могла, как посмела?!