Гера

– Что тогда?

– Я словно споткнулась…

Он пожимает плечами и снова оглядывает площадь.

– Не хочу быть ничьим хобби.

– Это я поняла.

– И не хочу чувствовать свою вину.

– Ты не виноват. Брось! Мне просто захотелось встретиться с тобой, потому что ты – это ты. Ничего больше. Пойдем…

И вдруг Сашка понимает, что ей не девятнадцать лет. Что она – опытная и мудрая женщина, совершившая ошибку в первом браке, получившая образование за границей и вернувшаяся после всех своих мытарств на Родину. Что она, действительно, психолог, действительно, самостоятельная личность, а не просто дочка богатого папаши. К тому же – потрясающе красивая женщина.

Сашка останавливается и в сгустившихся сумерках смотрит на нее. Темнеет быстро, и небо хмурится, снова угрожая дождем. Липкая ночь подкрадывается к сердцу…

– Я не хочу отпускать тебя, – говорит он, продолжая смотреть ей в глаза.

– А как же твоя девушка?

– У меня нет девушки.

– Этого мне не говори!

Сашка снова качает головой.

– У меня никого нет. Просто больная память.

И она улыбается, поднимает букет к самому лицу и целует алую розу...

– Тогда поедем лучше ко мне. Покажу тебе свою квартиру…

Сашка соглашается. Садится рядом с ней в ее авто, скрываясь за черным стеклом машины от подступающей ночи, словно ныряет в другую, более уютную черноту. Лека живет в новом элитном районе, в высотке на четырнадцатом этаже. У нее большая пятикомнатная квартира – теплая, дорого меблированная, хорошо освещенная, но какая-то пустая. 

– Ты здесь живешь? Или с отцом?

– Здесь. Просто я не всегда тут ночую, – она пожимает плечами.

Уходит на кухню заваривать кофе. Квартира наполняется крепким кофейным ароматом и перестает быть пустой. 

– А где ты ночуешь? – спрашивает Сашка, беря из ее рук маленькую кофейную чашечку с ночью внутри.

– В клубах. Или… как карта ляжет.

– Ты очень красивая…

Она снова улыбается, но так, словно прощает шалости заигравшемуся мальчугану.

– И ты красивый, Гера, только очень сосредоточенный парень, скованный, словно ты на строевой службе. Ты хмуро живешь. И деньги, скорее всего, никуда не тратишь, потому что у тебя нет никаких желаний.

– У меня есть желания.

Он склоняется к ее полным губам, пахнущим кофе. Но она прикладывает ладошку к его рту.

– Мы же договорились, что ты спишь на диване для гостей.

– Для этого я приехал?

– Да.

– Хорошо.

Он обнимает ее, и ее юное, ароматное тело приникает к нему, она целует его в губы и обхватывает руками, боясь отпустить обратно в темноту. Ее черные глаза обжигают искрами.

Сашка увлекает ее на диван для гостей, и ночь падает сверху.  

10. УТРО

А утром он не знает, что сказать. Бывает, что время идет очень быстро, а бывает – замедляется, пространство разрежается, и разреженный воздух не дает вдохнуть полной грудью. Ее улыбка имеет такое свойство – замедлять время.

Она улыбается Сашке, и от этого ему становится тяжело.

– Жалеешь? – спрашивает она, продолжая улыбаться.

– Так обычно у женщин спрашивают.

– Ты же у меня не спрашиваешь.

– Жалеешь?

– Нет.

Он поднимается и начинает одеваться.

– Спешишь?

– Нет.

– Позавтракаем в «Лауре»?

– А где «Лаура»?

– Рядом с моим домом.

– Позавтракаем. А ты не работаешь?

– Нет.

И только оказавшись за столиком роскошного кафе, словно попав в свою привычную атмосферу, она берет его за руку и говорит мягко:

– Я не хочу, чтобы ты переживал из-за этого, Гера. Ты не обманул меня ни в чем, не разочаровал. Вчера я очень хотела тебя – так хотела, словно была пьяна. А ты хороший парень, скромный, честный, я это вижу.

– Честный?

– Я это вижу, – повторяет она. – И если ты сейчас исчезнешь навсегда – я не буду больше тебя искать, обещаю.

Он отворачивается, а потом снова смотрит ей в глаза, словно завороженный ее грустным темным взглядом.

– Я вовсе не хочу исчезать.

И ее глаза, которые все «видят», и все «понимают», мгновенно переполняются сияющей радостью.

– Я не хочу исчезать, Лека, – повторяет Сашка, ловя каждую искру ее взгляда. – Наоборот, я хочу удержать тебя. И самому удержаться… с тобой.

Разреженный воздух царапает его сердце, но Сашка слушает сейчас только свой мозг. И мозг подсказывает ему, что Лека – умная, красивая, самостоятельная женщина, обеспеченная и самодостаточная. И в то же время – хрупкая, одинокая девочка, которая нуждается в его любви и заботе. 

Все это происходит осенью. Может, осень принимает за Сашку это решение и говорит за него эти слова. А может, улыбка Леки – и есть осень его жизни, наступившая раньше срока.

Он подносит ее смуглую ладошку к губам. 

– Все будет хорошо, милая…

Он не может быть один этой осенью. Не может – с осенью наедине. Он не выдержит больше ожидания звонка, который не прозвучит, ожидания стука в дверь, который не раздастся. Он не вынесет больше ни одной мысли об Ане, о том, где она теперь, и что с ней стало.

Пусть засветится солнечной радостью лицо Леки, пусть засверкают искры в ее взгляде – пусть закончится, наконец, это ожидание.

– Спасибо, – говорит вдруг она и отводит глаза, затуманившиеся слезами.

Сашка снова чувствует себя зыбко. Лека – интеллигентная, образованная женщина, модель и миллионерша, стоит перед ним едва ли не на коленях, словно дешевая шлюха, и молит его о чувстве.  Потом… потом, опомнившись, она ни себе, ни тем более ему не простит этого.

Ситуация странная. Гипнотическая. И очень опасная.

Она увлеклась им, и он знает, что обязательно ее разочарует. Кто он? Бандит? Преступник, почувствовавший вкус к беззаконию? Безмозглый робот? Орудие чужой воли? Чем он заслужил этот умоляющий взгляд прекрасной женщины? Только тем, что красив и хорошо сложен? Тем, что очки делают его интеллигентнее? Тем, что ему нет и тридцати, а у него счета в швейцарских банках? Или тем, что он подлец, который использовал ее и с удовольствием вышвырнул бы на рассвете?

Сашка вдруг падает на колени и ловит в воздухе ее взлетевшие, как испуганные птички, ладошки.

– Лека, девочка моя, я никогда тебя не обижу…

И все в кафе смотрят на Сашку.

– Я не предам тебя, моя милая!

Она резко поднимается и идет к выходу. Сашка едва успевает догнать ее у автостоянки. Теперь, когда приступ самобичевания миновал, ему неловко смотреть ей в глаза.

В машине оба молчат.

– Ок, – говорит, наконец, она. – Я оценила. Просто не люблю, когда мужчина обещает то, в чем не очень уверен. Но твой порыв мне льстит, Гера…

Он пожимает плечами, глядя на дорогу перед собой.

– Мое прошлое – непростая история, но она окончилась. Я не хочу возвращаться к этому и не хочу обсуждать это с тобой.

– Если ты любишь ее, это не прошлое, – парирует она спокойно.

Небо течет по лобовому стеклу вместе с облаками, и его разгоняют щетки дворников.

– Останови! – вдруг решает Сашка.

Она тормозит прямо посреди трассы.

– Я позвоню тебе вечером, – говорит он и выходит.

Машины сигналят, ему вслед несутся трехэтажные маты. Джип срывается с места и исчезает из виду.

А он идет под дождем обратно. Возбужденный мозг постепенно остывает. Лека – его женщина. Они близки. Они будут встречаться. Поженятся. Родят красивых и умных детей. Это хорошее будущее.

Будущее должно быть. Не должно рваться в постоянных предчувствиях беды. Он должен жить – без Ани, жить полноценной жизнью. Должен перестать ждать.

А вдруг она умерла?

И даже если она умерла, у него должно быть будущее.

А вдруг она умерла еще тогда от своей болезни? А он живет дальше и ничего не знает об этом? Сашка останавливается от резкой, парализующей боли. Кое-как нащупывает рукой звонящую мобилу.

– Ну?

– Не нукай! Дело есть, – обрывает его Гром. – Крутое дело, брат, вырисовывается.